Во время просмотра новостей в интернете я обратил внимание на следующее прелюбопытное сообщение: «Брасовский районный суд Брянской области вынес приговор в отношении Софьи Михайловской 1987 года рождения, которая признана виновной в совершении преступления, предусмотренного ч.2 ст.151 УК РФ (вовлечение несовершеннолетнего в совершение антиобщественных действий, совершенное родителем).
При рассмотрении дела в суде установлено, что с января по март 2013 года Софья Михайловская около монастыря «Площанская пустынь» и магазина «Универмаг» в поселке Локоть заставляла своего сына 2006 года рождения выпрашивать денежные средства у посторонних лиц, которые он впоследствии отдавал матери.
Суд, согласившись с позицией государственного обвинителя, признал Софью Михайловскую виновной в инкриминируемом ей преступлении и назначил наказание в виде 1 года лишения свободы условно с испытательным сроком 6 месяцев. Уголовное дело расследовалось следственным отделом межмуниципального отдела МВД России "Навлинский"».
Несмотря на явно локальный характер, это сообщение поднимает весьма важную, можно сказать, общероссийскую проблему, – попрошайничество. В Православии принято подавать бедным. Однако в современную эпоху исполнение этой, казалось бы, самоочевидной моральной обязанности омрачено криминализацией этой сферы. Неоднократно сообщалось о том, что среди просящих милостыню значительна доля тех, кто является, что называется, «профессиональными» попрошайками. Такие люди «крышуются» мафией, большую часть «заработанного» отдают преступникам, а за недостаточно большой «заработок» серьезным образом наказываются. СМИ регулярно сообщают о пытках, которые применялись в отношении «нерадивых» попрошаек. Признаться, я до сих пор не научился отличать настоящего бедного от «профессионального» попрошайки. Некоторое время я скорбел по этому поводу, спрашивал совета, в каких случаях можно подавать, а в каких - следует воздержаться от благотворительности, которая может принести горькие плоды.
В этом сообщении также меня заинтересовало то обстоятельство, что описываемый инцидент произошел возле Площанской пустыни. В 2013 году исполняется 400 лет с начала восстановления этой святой обители после ее разорения польскими интервентами. Этот исторический факт, как отмечают историки, документально подтвержден. Монастырь мне особо близок. С 1991 года я знаком с его бывшим настоятелем епископом Клинцовским и Трубчевским Сергием. В обители монашествует мой крестный отец. Дважды я посещал монастырь – летом и зимой 2000 года. Мои поездки оказались наполнены впечатлениями. Совсем недавно, перечитывая произведения Николая Семеновича Лескова, я обнаружил в двух из них описание обители. Позже я выяснил, что великий писатель не только посещал Площанскую пустынь, но и считал ее своим любимым местом. Сын писателя Андрей Лесков в биографии своего отца «Жизнь Николая Лескова по его личным, семейным и несемейным записям и памятям» писал: «…Он пользуется случаем, чтобы побывать на родных стогнах, навестить все чем-нибудь памятные уголки и в их числе Площанскую богородичную пустынь».
Площанская пустынь вспоминается в двух произведениях Лескова – его первом рассказе «Овцебык» и повести «Очарованный странник».
«Овцебык»: «В нашей губернии есть довольно много монастырей, которые поставлены в лесах и называются "пустынями". Моя бабушка была очень религиозная старушка. Женщина старого века, она питала неодолимую страсть к путешествиям по этим пустыням. Она на память знала не только историю каждого из этих уединенных монастырей, но знала все монастырские легенды, историю икон, чудотворения, какие там оказывали, знала монастырские средства, ризницу и все прочее. Это был ветхий, но живой указатель к святыням нашего края. В монастырях тоже все знали старушку и принимали ее необыкновенно радушно, несмотря на то, что она никогда не делала никаких очень ценных приношений, кроме воздухов, вышиваньем которых занималась целую осень и зиму, когда погода не позволяла ей путешествовать. В гостиницах П-ской и Л-ской пустыни к Петрову дню и успению всегда оставляли для нее две комнаты. Мели их, чистили и никому не отдавали даже под самый день праздника».
В советском пятитомном издании 1981 года давалось примечание: «В тексте рассказа, опубликованном в «Отечественных записках», названия «пустыней» указаны полностью: Площанская (находилась в Севском уезде Орловской губернии) и Ливенская (в той же губернии близ города Ливны)».
«Овцебык»: «Раз как-то она (бабушка рассказчика. – А.Т.) совсем запоздала, а народу наехало на праздник в пустынь множество. Ночью, перед заутреней, приехал в Л-скую пустынь какой-то генерал и требовал себе лучшего номера в гостинице. Отец казначей был в затруднительном положении. Первый раз моя бабушка пропускала престольный праздник пустынного храма. "Умерла, видно, старуха", - подумал он, но, взглянув на свои луковицеобразные часы и увидав, что до заутрени еще остается два часа, он все-таки не отдал ее комнат генералу и спокойно отправился в келью читать свою "полунощницу". (…) Отец казначей, подпуская богомольцев ко кресту после ранней обедни, нимало не удивился, увидев старуху, и, подав ей из-под рясы просфору, очень спокойно сказал: "Здравствуй, мать Александра!" Бабушку в пустынях только молодые послушники звали Александрой Васильевной, а старики иначе ей не говорили, как "мать Александра". (…) Я был адъютантом старушки с самого раннего возраста. Еще шести лет я с ней отправился в первый раз в Л-скую пустынь на рыжих ее кобылках и с тех пор сопровождал ее каждый раз, пока меня десяти лет отвезли в губернскую гимназию. Поездка по монастырям имела для меня очень много привлекательного».
Сын писателя Андрей Лесков, отмечая автобиографический характер «Овцебыка», писал о своем отце: «В Горохове бабушка возила внука по монастырям и пустынькам».
«Овцебык»: «В самых же пустынях у меня были приятели. Меня очень любили два старичка: игумен П-ской пустыни и отец казначей Л-ской пустыни. Первый - высокий бледный старик с добрым, но строгим лицом - не пользовался, однако, моею привязанностью; но зато отца казначея я любил от всего моего маленького сердца. Это было добродушнейшее создание в подлунном мире, о котором, мимоходом сказать, он ничего не ведал, и в этом-то его неведении, как мне теперь кажется, и лежала основа безграничной любви этого старика к человечеству».
Описание внешности настоятеля Площанской пустыни крайне важно, учитывая, во-первых, то, что в рассказчике в «Овцебыке» без труда узнается сам Николай Лесков и, во-вторых, как уже сообщалось, автобиографический характер рассказа. Действие в произведении начинается в 1854 году и продолжается около 20 лет. Таким образом, лескововеды, как мне кажется, без каких-либо трудностей смогут определить прототип лесковского персонажа. А то, что у сего персонажа обязательно есть прототип, свидетельствует писательский подход Лескова, который неоднократно признавался, что у него плохое воображение, поэтому в своих произведениях он вынужден списывать с жизни. В открытом письме к П.К.Щебальскому он прямо писал: «У меня есть наблюдательность и, может быть, есть некоторая способность анализировать чувства и побуждения, но у меня мало фантазии. Я выдумываю тяжело и трудно, и потому я всегда нуждался в живых лицах, которые могли меня заинтересовать своим духовным содержанием. Они мною овладевали, и я старался воплощать их в рассказах, в основу которых тоже весьма часто клал действительное событие. Так почти написано все, а по преимуществу роман «Некуда», в котором, однако, критики упорно желают видеть тенденциозность».
«Овцебык»: «Прежде всего я хотел видеть мои любимые пустыни, и в одно свежее утро я поехал на бегунцах в П-скую пустынь, до которой от нас всего двадцать с чем-то верст. (…) Вот и знакомые монастырские ворота - тут новый привратник, старый - уж монахом. Но отец казначей еще жив. Больной старик уже доживал девятый десяток лет. (…)
- Зови же Василья Петровича, - сказал казначей келейщику, когда тот поставил самовар и чашки на столик к постели. - Тут у меня один бедак живет, - добавил старик, обращаясь ко мне.
Келейник вышел, и через четверть часа по плитяному полу сеней послышались шаги и какое-то мычанье. Отворилась дверь, и моим удивленным глазам предстал Овцебык».
Затем Овцебык сообщает рассказчику, что он послушничает в Площанской пустыни уже девять месяцев. После чаепития рассказчик вместе с Овцебыком поехал на озеро. Это обстоятельство меня смутило и навело на мысль, что Николай Лесков в своем рассказе перепутал Ливенскую пустынь с Площанской. В начале произведения рассказчик говорит, что его приятелем был казначей Ливенской пустыни, здесь же внезапно появляется казначей Площанской пустыни. Из описания становится ясно, что речь идет об одном и том же человеке. В моем подозрении укрепило описание того, как рассказчик вместе с Овцебыком, покинув Площанскую пустынь, поехал на озеро, где расположен скит монастыря. Дело в том, что озеро находится рядом с обителью, которая возвышается над этим водоемом. Чтобы добраться от Площанской пустыни до озера, не надо ехать, достаточно пройти несколько шагов.
В «Очарованном страннике» вообще рассказывается о безобразной выходке главного героя, который ударил кнутом монаха Площанской пустыни: «Погода летняя, прекрасная, и граф сидят с собакою в открытой коляске, батюшка четверней правит, а я впереди задуваю, а дорога тут с большака свертывает, и идет особый поворот верст на пятнадцать к монастырю, который называется П... пустынь. (…) но только вдруг на третьей или четвертой версте, не доезжая монастыря, стало этак клонить под взволочек, и вдруг я завидел тут впереди себя малую точку... что-то ползет по дороге, как ежик. Я обрадовался этому случаю и изо всей силы затянул "дддд-и-и-и-т-т-т-ы-о-о", и с версту все это звучал, и до того разгорелся, что как стали мы нагонять парный воз, на кого я кричал-то, я и стал в стременах подниматься и вижу, что человек лежит на сене на возу, и как его, верно, приятно на свежем поветрии солнышком пригрело, то он, ничего не опасаяся, крепко-прекрепко спит, так сладко вверх спиною раскинулся и даже руки врозь разложил, точно воз обнимает. Я вижу, что уже он не свернет, взял в сторону, да, поравнявшись с ним, стоя на стременах, впервые тогда заскрипел зубами да как полену его во всю мочь вдоль спины кнутом. (…) Граф велели остановиться, сошли, посмотрели и говорят: "Убит". Погрозились мне дома за это выпороть и велели скорей в монастырь ехать. Оттуда людей послали на мост, а граф там с игуменом переговорили, и по осени от нас туда в дары целый обоз пошел с овсом, и с мукою, и с сушеными карасями, а меня отец кнутом в монастыре за сараем по штанам продрал, но настояще пороть не стали, потому что мне, по моей должности, сейчас опять верхом надо было садиться».
Крайне интересно узнать, имел ли место в реальной жизни этот курьезный случай с монахом, или же он плод воображения Лескова. В любом случае лескововедам следует обратить пристальное внимание на Площанскую пустынь как любимую обитель писателя и место действия, по меньшей мере, двух его произведений.
Александр Тимофеев, заместитель главного редактора «Русской народной линии»
При рассмотрении дела в суде установлено, что с января по март 2013 года Софья Михайловская около монастыря «Площанская пустынь» и магазина «Универмаг» в поселке Локоть заставляла своего сына 2006 года рождения выпрашивать денежные средства у посторонних лиц, которые он впоследствии отдавал матери.
Суд, согласившись с позицией государственного обвинителя, признал Софью Михайловскую виновной в инкриминируемом ей преступлении и назначил наказание в виде 1 года лишения свободы условно с испытательным сроком 6 месяцев. Уголовное дело расследовалось следственным отделом межмуниципального отдела МВД России "Навлинский"».
Несмотря на явно локальный характер, это сообщение поднимает весьма важную, можно сказать, общероссийскую проблему, – попрошайничество. В Православии принято подавать бедным. Однако в современную эпоху исполнение этой, казалось бы, самоочевидной моральной обязанности омрачено криминализацией этой сферы. Неоднократно сообщалось о том, что среди просящих милостыню значительна доля тех, кто является, что называется, «профессиональными» попрошайками. Такие люди «крышуются» мафией, большую часть «заработанного» отдают преступникам, а за недостаточно большой «заработок» серьезным образом наказываются. СМИ регулярно сообщают о пытках, которые применялись в отношении «нерадивых» попрошаек. Признаться, я до сих пор не научился отличать настоящего бедного от «профессионального» попрошайки. Некоторое время я скорбел по этому поводу, спрашивал совета, в каких случаях можно подавать, а в каких - следует воздержаться от благотворительности, которая может принести горькие плоды.
В этом сообщении также меня заинтересовало то обстоятельство, что описываемый инцидент произошел возле Площанской пустыни. В 2013 году исполняется 400 лет с начала восстановления этой святой обители после ее разорения польскими интервентами. Этот исторический факт, как отмечают историки, документально подтвержден. Монастырь мне особо близок. С 1991 года я знаком с его бывшим настоятелем епископом Клинцовским и Трубчевским Сергием. В обители монашествует мой крестный отец. Дважды я посещал монастырь – летом и зимой 2000 года. Мои поездки оказались наполнены впечатлениями. Совсем недавно, перечитывая произведения Николая Семеновича Лескова, я обнаружил в двух из них описание обители. Позже я выяснил, что великий писатель не только посещал Площанскую пустынь, но и считал ее своим любимым местом. Сын писателя Андрей Лесков в биографии своего отца «Жизнь Николая Лескова по его личным, семейным и несемейным записям и памятям» писал: «…Он пользуется случаем, чтобы побывать на родных стогнах, навестить все чем-нибудь памятные уголки и в их числе Площанскую богородичную пустынь».
Площанская пустынь вспоминается в двух произведениях Лескова – его первом рассказе «Овцебык» и повести «Очарованный странник».
«Овцебык»: «В нашей губернии есть довольно много монастырей, которые поставлены в лесах и называются "пустынями". Моя бабушка была очень религиозная старушка. Женщина старого века, она питала неодолимую страсть к путешествиям по этим пустыням. Она на память знала не только историю каждого из этих уединенных монастырей, но знала все монастырские легенды, историю икон, чудотворения, какие там оказывали, знала монастырские средства, ризницу и все прочее. Это был ветхий, но живой указатель к святыням нашего края. В монастырях тоже все знали старушку и принимали ее необыкновенно радушно, несмотря на то, что она никогда не делала никаких очень ценных приношений, кроме воздухов, вышиваньем которых занималась целую осень и зиму, когда погода не позволяла ей путешествовать. В гостиницах П-ской и Л-ской пустыни к Петрову дню и успению всегда оставляли для нее две комнаты. Мели их, чистили и никому не отдавали даже под самый день праздника».
В советском пятитомном издании 1981 года давалось примечание: «В тексте рассказа, опубликованном в «Отечественных записках», названия «пустыней» указаны полностью: Площанская (находилась в Севском уезде Орловской губернии) и Ливенская (в той же губернии близ города Ливны)».
«Овцебык»: «Раз как-то она (бабушка рассказчика. – А.Т.) совсем запоздала, а народу наехало на праздник в пустынь множество. Ночью, перед заутреней, приехал в Л-скую пустынь какой-то генерал и требовал себе лучшего номера в гостинице. Отец казначей был в затруднительном положении. Первый раз моя бабушка пропускала престольный праздник пустынного храма. "Умерла, видно, старуха", - подумал он, но, взглянув на свои луковицеобразные часы и увидав, что до заутрени еще остается два часа, он все-таки не отдал ее комнат генералу и спокойно отправился в келью читать свою "полунощницу". (…) Отец казначей, подпуская богомольцев ко кресту после ранней обедни, нимало не удивился, увидев старуху, и, подав ей из-под рясы просфору, очень спокойно сказал: "Здравствуй, мать Александра!" Бабушку в пустынях только молодые послушники звали Александрой Васильевной, а старики иначе ей не говорили, как "мать Александра". (…) Я был адъютантом старушки с самого раннего возраста. Еще шести лет я с ней отправился в первый раз в Л-скую пустынь на рыжих ее кобылках и с тех пор сопровождал ее каждый раз, пока меня десяти лет отвезли в губернскую гимназию. Поездка по монастырям имела для меня очень много привлекательного».
Сын писателя Андрей Лесков, отмечая автобиографический характер «Овцебыка», писал о своем отце: «В Горохове бабушка возила внука по монастырям и пустынькам».«Овцебык»: «В самых же пустынях у меня были приятели. Меня очень любили два старичка: игумен П-ской пустыни и отец казначей Л-ской пустыни. Первый - высокий бледный старик с добрым, но строгим лицом - не пользовался, однако, моею привязанностью; но зато отца казначея я любил от всего моего маленького сердца. Это было добродушнейшее создание в подлунном мире, о котором, мимоходом сказать, он ничего не ведал, и в этом-то его неведении, как мне теперь кажется, и лежала основа безграничной любви этого старика к человечеству».
Описание внешности настоятеля Площанской пустыни крайне важно, учитывая, во-первых, то, что в рассказчике в «Овцебыке» без труда узнается сам Николай Лесков и, во-вторых, как уже сообщалось, автобиографический характер рассказа. Действие в произведении начинается в 1854 году и продолжается около 20 лет. Таким образом, лескововеды, как мне кажется, без каких-либо трудностей смогут определить прототип лесковского персонажа. А то, что у сего персонажа обязательно есть прототип, свидетельствует писательский подход Лескова, который неоднократно признавался, что у него плохое воображение, поэтому в своих произведениях он вынужден списывать с жизни. В открытом письме к П.К.Щебальскому он прямо писал: «У меня есть наблюдательность и, может быть, есть некоторая способность анализировать чувства и побуждения, но у меня мало фантазии. Я выдумываю тяжело и трудно, и потому я всегда нуждался в живых лицах, которые могли меня заинтересовать своим духовным содержанием. Они мною овладевали, и я старался воплощать их в рассказах, в основу которых тоже весьма часто клал действительное событие. Так почти написано все, а по преимуществу роман «Некуда», в котором, однако, критики упорно желают видеть тенденциозность».
«Овцебык»: «Прежде всего я хотел видеть мои любимые пустыни, и в одно свежее утро я поехал на бегунцах в П-скую пустынь, до которой от нас всего двадцать с чем-то верст. (…) Вот и знакомые монастырские ворота - тут новый привратник, старый - уж монахом. Но отец казначей еще жив. Больной старик уже доживал девятый десяток лет. (…)
- Зови же Василья Петровича, - сказал казначей келейщику, когда тот поставил самовар и чашки на столик к постели. - Тут у меня один бедак живет, - добавил старик, обращаясь ко мне.
Келейник вышел, и через четверть часа по плитяному полу сеней послышались шаги и какое-то мычанье. Отворилась дверь, и моим удивленным глазам предстал Овцебык».
Затем Овцебык сообщает рассказчику, что он послушничает в Площанской пустыни уже девять месяцев. После чаепития рассказчик вместе с Овцебыком поехал на озеро. Это обстоятельство меня смутило и навело на мысль, что Николай Лесков в своем рассказе перепутал Ливенскую пустынь с Площанской. В начале произведения рассказчик говорит, что его приятелем был казначей Ливенской пустыни, здесь же внезапно появляется казначей Площанской пустыни. Из описания становится ясно, что речь идет об одном и том же человеке. В моем подозрении укрепило описание того, как рассказчик вместе с Овцебыком, покинув Площанскую пустынь, поехал на озеро, где расположен скит монастыря. Дело в том, что озеро находится рядом с обителью, которая возвышается над этим водоемом. Чтобы добраться от Площанской пустыни до озера, не надо ехать, достаточно пройти несколько шагов.
В «Очарованном страннике» вообще рассказывается о безобразной выходке главного героя, который ударил кнутом монаха Площанской пустыни: «Погода летняя, прекрасная, и граф сидят с собакою в открытой коляске, батюшка четверней правит, а я впереди задуваю, а дорога тут с большака свертывает, и идет особый поворот верст на пятнадцать к монастырю, который называется П... пустынь. (…) но только вдруг на третьей или четвертой версте, не доезжая монастыря, стало этак клонить под взволочек, и вдруг я завидел тут впереди себя малую точку... что-то ползет по дороге, как ежик. Я обрадовался этому случаю и изо всей силы затянул "дддд-и-и-и-т-т-т-ы-о-о", и с версту все это звучал, и до того разгорелся, что как стали мы нагонять парный воз, на кого я кричал-то, я и стал в стременах подниматься и вижу, что человек лежит на сене на возу, и как его, верно, приятно на свежем поветрии солнышком пригрело, то он, ничего не опасаяся, крепко-прекрепко спит, так сладко вверх спиною раскинулся и даже руки врозь разложил, точно воз обнимает. Я вижу, что уже он не свернет, взял в сторону, да, поравнявшись с ним, стоя на стременах, впервые тогда заскрипел зубами да как полену его во всю мочь вдоль спины кнутом. (…) Граф велели остановиться, сошли, посмотрели и говорят: "Убит". Погрозились мне дома за это выпороть и велели скорей в монастырь ехать. Оттуда людей послали на мост, а граф там с игуменом переговорили, и по осени от нас туда в дары целый обоз пошел с овсом, и с мукою, и с сушеными карасями, а меня отец кнутом в монастыре за сараем по штанам продрал, но настояще пороть не стали, потому что мне, по моей должности, сейчас опять верхом надо было садиться».
Крайне интересно узнать, имел ли место в реальной жизни этот курьезный случай с монахом, или же он плод воображения Лескова. В любом случае лескововедам следует обратить пристальное внимание на Площанскую пустынь как любимую обитель писателя и место действия, по меньшей мере, двух его произведений.
Александр Тимофеев, заместитель главного редактора «Русской народной линии»
