Моя рецензия на монографию протоиерея Александра Соколова «Православная церковь и старообрядчество», опубликованная на сайте «Русской народной линии» 21 февраля под заголовком «Взрывоопасная однобокость», вызвала оживленную, но совершенно не конструктивную дискуссию на форуме РНЛ. Как и следовало ожидать, мнения форумчан в отношении старообрядцев сгруппировались вокруг двух позиций - оправдывающей и критической. Удивительно, но ни один из критиков моей статьи так и не удосужился прочесть книгу отца Александра Соколова! Однако это не помешало многим довольно жестко критиковать автора монографии. Меня же обвинили в том, что я поддерживаю позицию отца Александра. Мои критики, вероятно, забыли, в чем заключается задача рецензии. «Отличие рецензии от других газетных жанров состоит прежде всего в том, что предметом рецензии выступают не непосредственные факты действительности, на которых основаны очерки, корреспонденции, зарисовки, репортажи и т.п., а информационные явления – книги, брошюры, спектакли, кинофильмы, телепередачи», - пишет А.А.Тертычный в учебном пособии «Жанры периодической печати». Смею надеяться, что мне удалось достаточно полно, объективно и беспристрастно изложить основное содержание монографии протоиерея Александра Соколова «Православная церковь и старообрядчество».
Спор на форуме РНЛ разгорелся в основном вокруг одного из положений, отстаиваемых автором книги, а именно утверждения о том, что старые обряды, которые защищали старообрядцы, на самом деле никогда не существовали, они есть фикция, созданная в результате внесения в церковные книги «исправлений». Защитники старообрядцев, сосредоточившись на этом положении, осознанно или в силу своей логической неряшливости произвели подмену тезиса. В большинстве реплик на форуме они пытались доказать преимущества старообрядческого перевода богослужебной и церковной литературы над переводом, осуществленным по инициативе Патриарха Никона. Мне не известны причины подмены тезиса, вероятно, она произошла из-за нежелания апологетов старообрядчества изучать довольно объемный корпус источников, использованных протоиереем Александром Соколовым для обоснования проигнорированного ими тезиса. В результате заочный спор защитников старообрядцев с отцом Александром прошел в формате «Я про лысого, а ты мне про седого». В связи с этим видится неуместным разбор выдвигаемого ими тезиса о превосходстве старообрядческого перевода, поскольку он отсутствует в книге «Православная церковь и старообрядчество».
Несмотря на то, что в целом критика предложенной монографии оказалась никчемной и необъективной, были заданы два релевантных вопроса: считает ли автор старообрядцев раскольниками и как он относится к решениям Поместного Собора Русской Православной Церкви 1971 года о снятии клятв на старые обряды. Это справедливые вопросы. Действительно, в своей рецензии я их обошел стороной, как оказалось, напрасно. Напомню, в моей предыдущей статье говорится: «Монография посвящена обоснованию главным образом трех тезисов. Согласно первому тезису, старые обряды, которые отстаивали старообрядцы, на самом деле никогда не существовали, они есть фикция, созданная в результате внесения в церковные книги «исправлений». В соответствии со вторым тезисом, Патриарх Никон святой человек, поэтому необходимо поднять вопрос о его канонизации. Третий тезис гласит, что между церковно-государственными воззрениями Царя Алексея Михайловича и Патриарха Никона есть определенные противоречия». В рецензии подчеркивается, что освящаемые мной три тезиса книги отца Александра не единственные, о чем свидетельствует выражение «главным образом», ясно указывающее на наличие в монографии и других тезисов. Просто обоснованию выбранных мной трех тезисов посвящена большая часть монографии, разумеется, попутно в книге разбираются и другие тезисы, которые я проигнорировал по причине их второстепенности для данной книги. «Автор рецензии должен уметь заметить в анализируемом произведении то новое, что может стать «центром», вокруг которого будут «вращаться» его мысли, его суждения», - отмечает А.А.Тертычный в учебном пособии «Жанры периодической печати». Стараясь написать статью в строгом соответствии с канонами рецензии, я выделил из книги ее основные положения. При этом некоторые тезисы автора, которым в книге не придается большого значения, были мной проигнорированы, что вполне естественно для рецензии, которая и не должна быть уподобляема простому пересказу разбираемого произведения.
Однако в связи с тем, что форумчанами РНЛ были заданы два вполне релевантных вопроса: считает ли автор монографии старообрядцев раскольниками и как он относится к решениям Поместного Собора Русской Православной Церкви 1971 года о снятии клятв на старые обряды, возникла необходимость отметить, что анализу этих вопросов посвящена XIII глава книги «Православная церковь и старообрядчество». Это предпоследняя глава объемом в 30 страниц. Объем самой книги составляет 432 страницы. Таким образом, двум вышеназванным вопросам отводится менее 10% книги, причем их довольно беглый разбор осуществлен в самом ее конце. Ввиду возникшего на форуме недоумения видится целесообразным краткое изложение XIII главы обсуждаемой монографии.
Протоиерей Александр Соколов полагает, что «раскольники-старообрядцы, несмотря на ясное указание древних правил, считают, что крещение могут совершать миряне, и оно действенно. Если бы они руководствовались церковными канонами, то были бы вынуждены признать, что все потомки ушедших в раскол в XVII веке остались некрещеными» (с. 363). Священник задается вопросом: «Под какое каноническое определение подпадают старообрядцы?» (с. 364). «Наша Церковь «истинным крещением их не очищает», а принимает их по третьему чину, через покаяние, то есть признает их раскольниками, людьми, до сих пор Церкви не чуждыми и правильно крещенными. Эта снисходительность к старообрядцам восходит к древней традиции Церкви применять менее строгие меры прещения, чтобы не оттолкнуть излишней строгостью тех спасаемых, кто впал в ересь или раскол по неведению или был рожден в нем» (с. 364).
«Раскольники-староверы (как, впрочем, и любые раскольник) таковыми себя никогда не признают, а наоборот, считают именно себя истинно верующими, более того, той самой Православной Церковью, о которой говорится в девятом члене Символа веры. Однако такое утверждение может ввести читателя в заблуждение – и вот почему. В литературе самих раскольников о себе и в тех статьях, которые появляются в «публичных листах» (так называл газеты Святитель Филарет), регулярно сознательно совершается настоящий подлог. Употребление слова «старообрядчество» должно внушить читателям фантастические представления о какой-то единой «старой церкви», где сохранилась «старая вера». Известно, однако, что ничего подобного не существовало изначально и тем более по прошествии веков. Термин «старообрядчество» очень удобен для всякого рода спекуляций именно в силу своей неопределенности, как мы видели. Он объединяет десятки согласий и толков, каждый из которых считает именно себя той самой истинной «древлеправославной» если не церковью, то верой. При этом члены каждого согласия считают погибающими не только «никониан», то есть православных христиан, но и всех остальных старообрядцев» (с. 364).
«Итак, судя по употреблению чинов, Церковь относится к старообрядцам (если уместно в данном случае такое выражение) более терпимо, еретиками их не считает и принимает как раскольников, возможно, исходя из соображений икономии» (с. 365).
По мнению протоиерея Александра Соколова, старообрядцы суть раскольники. Каков же канонический статус единоверцев? «В конце XVIII века сами раскольники стали предпринимать попытки как-то сблизиться с Церковью, и в результате возникла странная с канонической точки зрения форма присоединения к Церкви, известная под названием «единоверие»», - отмечает священник (с. 366). «В XIX – начале XX века единоверие считалось «условным единением» старообрядцев с Православной Церковью в отличие от безусловного присоединения старообрядцев к Православной Церкви, предполагающего отказ от «старого» обряда» (с. 367). Единоверие, отмечает автор, «считалось уступкой старообрядцам, «в неведении погрешающим», и рассматривалось только как ступень к полному единению с Русской Церковью, в том числе и в обряде» (с. 372).
«Митрополит Филарет (Дроздов), - пишет автор, - увидел в единоверческом движении наилучшее средство ослабить раскол изнутри, поскольку миссию среди поповцев и особенно беспоповцев он считал безнадежной. Появление белокриницкой иерархии вынудило Филарета обратить особенное внимание на единоверцев. Суждение Московского святителя о Единоверии показывает, однако, что он никогда не рассматривал его как нечто самостоятельное или как потенциальное начало особенной Церкви, для него это было просто движение, которое должно было вернуть «отторженных от православной Церкви к единству веры, Церкви и священноначалия»» (с. 376). Протоиерей Александр Соколов отмечает, что еще в конце XIX века «взгляд на Единоверие как на временное явление преобладал», «о чем свидетельствуют решения II миссионерского съезда (1892)» (с. 378). Однако, продолжает автор, в XX веке в условиях антихристианских гонений Русская Православная Церковь стала идти на уступки единоверческому движению. «В XX веке Церковь, надеясь сохранить веру в Христа любой ценой, фактически пошла на компромисс» (с. 384). Далее он подробно прослеживает историю единоверия.
Кардинальное изменение Русской Православной Церкви к старообрядчеству принято связывать с решениями Поместного Собора РПЦ 1971 года о снятии клятв на старые обряды. Первая отмена клятв, отмечает протоиерей Александр Соколов, произошла в результате принятия Священным Синодом РПЦ трех постановлений в 23 апреля 1929 года: 1). О признании старых русских обрядов спасительными, как и новые обряды, и равночестными им; 2). Об отвержении и вменении, яко не бывших, порицательных выражений, относящихся к старым обрядам, и в особенности к двуперстию; 3). Об упразднении клятв Московского Собора 1656 г. и Большого Московского Собора 1667 г., наложенных ими на старые русские обряды и на придерживающихся их православно верующих христиан, и считать эти клятвы, яко не бывшие (с. 387).
«В первом постановлении, - пишет отец Александр, - озвучено старообрядческое учение о «спасительности» обрядов – учение, которое сама Церковь не исповедует. Во втором постановлении отвергаются порицательные выражения о «старых обрядах» в сочинениях русских архиереев, но не отвергаются хульные выражения о «новых», которыми и до сих пор наполнены сочинения раскольников. В третьем постановлении Синод упразднил «клятвы 1667 г.» в той редакции, на которой настаивали старообрядцы, то есть как «клятвы на старые обряды». Но таких клятв ни один Собор не выносил, и членам Синода в 1929 г. (а затем участникам Собора 1971 г.) этот факт не мог быть неизвестен. Ни один Собор обряды и книги анафематствовать не может. Анафема – это отлучение от Церкви, а потому анафематствовать можно только людей. Если «клятвы» упразднены, то тем самым оправданы те, на которых они были положены. Таким образом, Синод в 1929 г. признал членами Церкви и назвал «православно верующими христианами» тех, кто не покаялся за три столетия и продолжал критиковать Церковь. Эти постановления свидетельствуют о том, что Церковь сознательно пошла на это, желая привлечь в церковную ограду тех, кто к этому стремился» (с. 387).
Говоря о Поместном Соборе Русской Православной Церкви 1971 года, автор отмечает, что на Соборе выступил митрополит Никодим (Ротов) с докладом «Об отмене клятв на старые обряды и придерживающихся их». «Митрополит Никодим в своем докладе разъяснил, что «уже само введение единоверия по существу обозначало отмену клятв на старые, дониконовские обряды». Далее докладчик сказал о нуждах старообрядцев-единоверцев, которым «казалось, что они, хотя и соединились с Греко-Российской Церковью, но продолжают оставаться под клятвой, как сохраняющие старые обряды». После этого митрополит Никодим предложил утвердить три Постановления Синода от 1929 г. Собор их утвердил. Из этого разъяснения следует, что утвержденные Собором Постановления относятся к единоверцам, и именно их надо подразумевать под православно верующими христианами. Однако и Собор 1971 г. не внес достаточной ясности: за кого должны считать тех, кто по-прежнему Церковь отвергает, - за раскольников или особую разновидность православных христиан, хулящих Церковь» (с. 388). Таким образом, по мысли автора, решения Поместного Собора Русской Православной Церкви 1971 года распространяются на единоверцев, а не на старообрядцев.
На юбилейной конференции, посвященной 200-летию единоверия и прошедшей в Свято-Даниловом монастыре в ноябре 2000 года, отмечает отец Александр, «было решено впредь называть единоверческие приходы старообрядными приходами РПЦ, постепенно отказываясь от прежнего наименования, поскольку использование старого и исправленного обрядов «равночестными и равноспасительными» делает друг другу «единоверцами» всех чад РПЦ независимо от обряда» (с. 390).
На этой, уже второй по счету рецензии на монографию протоиерея Александра Соколова «Православная церковь и старообрядчество», мне хотелось бы завершить разбор данной книги. Своей задачей я ставил знакомство читателей с новой монографией. Меньше всего я желал бы, чтобы читатели оценивали книгу отца Александра по моим рецензиям. На мой взгляд, чтобы по достоинству оценить любую книгу, необходимо ее прочесть. Иначе мы уподобимся экскаваторщику Филиппу Васильцеву, статья которого «Лягушка в болоте», опубликованная в «Литературной газете», сохранила для нас незабываемые слова: «Газеты пишут про какого-то Пастернака. Будто бы есть такой писатель. Ничего о нём я до сих пор не знал, никогда его книг не читал… это не писатель, а белогвардеец… я не читал Пастернака. Но знаю: в литературе без лягушек лучше».
Александр Тимофеев, заместитель главного редактора «Русской народной линии»
Спор на форуме РНЛ разгорелся в основном вокруг одного из положений, отстаиваемых автором книги, а именно утверждения о том, что старые обряды, которые защищали старообрядцы, на самом деле никогда не существовали, они есть фикция, созданная в результате внесения в церковные книги «исправлений». Защитники старообрядцев, сосредоточившись на этом положении, осознанно или в силу своей логической неряшливости произвели подмену тезиса. В большинстве реплик на форуме они пытались доказать преимущества старообрядческого перевода богослужебной и церковной литературы над переводом, осуществленным по инициативе Патриарха Никона. Мне не известны причины подмены тезиса, вероятно, она произошла из-за нежелания апологетов старообрядчества изучать довольно объемный корпус источников, использованных протоиереем Александром Соколовым для обоснования проигнорированного ими тезиса. В результате заочный спор защитников старообрядцев с отцом Александром прошел в формате «Я про лысого, а ты мне про седого». В связи с этим видится неуместным разбор выдвигаемого ими тезиса о превосходстве старообрядческого перевода, поскольку он отсутствует в книге «Православная церковь и старообрядчество».
Несмотря на то, что в целом критика предложенной монографии оказалась никчемной и необъективной, были заданы два релевантных вопроса: считает ли автор старообрядцев раскольниками и как он относится к решениям Поместного Собора Русской Православной Церкви 1971 года о снятии клятв на старые обряды. Это справедливые вопросы. Действительно, в своей рецензии я их обошел стороной, как оказалось, напрасно. Напомню, в моей предыдущей статье говорится: «Монография посвящена обоснованию главным образом трех тезисов. Согласно первому тезису, старые обряды, которые отстаивали старообрядцы, на самом деле никогда не существовали, они есть фикция, созданная в результате внесения в церковные книги «исправлений». В соответствии со вторым тезисом, Патриарх Никон святой человек, поэтому необходимо поднять вопрос о его канонизации. Третий тезис гласит, что между церковно-государственными воззрениями Царя Алексея Михайловича и Патриарха Никона есть определенные противоречия». В рецензии подчеркивается, что освящаемые мной три тезиса книги отца Александра не единственные, о чем свидетельствует выражение «главным образом», ясно указывающее на наличие в монографии и других тезисов. Просто обоснованию выбранных мной трех тезисов посвящена большая часть монографии, разумеется, попутно в книге разбираются и другие тезисы, которые я проигнорировал по причине их второстепенности для данной книги. «Автор рецензии должен уметь заметить в анализируемом произведении то новое, что может стать «центром», вокруг которого будут «вращаться» его мысли, его суждения», - отмечает А.А.Тертычный в учебном пособии «Жанры периодической печати». Стараясь написать статью в строгом соответствии с канонами рецензии, я выделил из книги ее основные положения. При этом некоторые тезисы автора, которым в книге не придается большого значения, были мной проигнорированы, что вполне естественно для рецензии, которая и не должна быть уподобляема простому пересказу разбираемого произведения.
Однако в связи с тем, что форумчанами РНЛ были заданы два вполне релевантных вопроса: считает ли автор монографии старообрядцев раскольниками и как он относится к решениям Поместного Собора Русской Православной Церкви 1971 года о снятии клятв на старые обряды, возникла необходимость отметить, что анализу этих вопросов посвящена XIII глава книги «Православная церковь и старообрядчество». Это предпоследняя глава объемом в 30 страниц. Объем самой книги составляет 432 страницы. Таким образом, двум вышеназванным вопросам отводится менее 10% книги, причем их довольно беглый разбор осуществлен в самом ее конце. Ввиду возникшего на форуме недоумения видится целесообразным краткое изложение XIII главы обсуждаемой монографии.
Являются ли старообрядцы раскольниками?
Протоиерей Александр Соколов полагает, что «раскольники-старообрядцы, несмотря на ясное указание древних правил, считают, что крещение могут совершать миряне, и оно действенно. Если бы они руководствовались церковными канонами, то были бы вынуждены признать, что все потомки ушедших в раскол в XVII веке остались некрещеными» (с. 363). Священник задается вопросом: «Под какое каноническое определение подпадают старообрядцы?» (с. 364). «Наша Церковь «истинным крещением их не очищает», а принимает их по третьему чину, через покаяние, то есть признает их раскольниками, людьми, до сих пор Церкви не чуждыми и правильно крещенными. Эта снисходительность к старообрядцам восходит к древней традиции Церкви применять менее строгие меры прещения, чтобы не оттолкнуть излишней строгостью тех спасаемых, кто впал в ересь или раскол по неведению или был рожден в нем» (с. 364).
«Раскольники-староверы (как, впрочем, и любые раскольник) таковыми себя никогда не признают, а наоборот, считают именно себя истинно верующими, более того, той самой Православной Церковью, о которой говорится в девятом члене Символа веры. Однако такое утверждение может ввести читателя в заблуждение – и вот почему. В литературе самих раскольников о себе и в тех статьях, которые появляются в «публичных листах» (так называл газеты Святитель Филарет), регулярно сознательно совершается настоящий подлог. Употребление слова «старообрядчество» должно внушить читателям фантастические представления о какой-то единой «старой церкви», где сохранилась «старая вера». Известно, однако, что ничего подобного не существовало изначально и тем более по прошествии веков. Термин «старообрядчество» очень удобен для всякого рода спекуляций именно в силу своей неопределенности, как мы видели. Он объединяет десятки согласий и толков, каждый из которых считает именно себя той самой истинной «древлеправославной» если не церковью, то верой. При этом члены каждого согласия считают погибающими не только «никониан», то есть православных христиан, но и всех остальных старообрядцев» (с. 364).
«Итак, судя по употреблению чинов, Церковь относится к старообрядцам (если уместно в данном случае такое выражение) более терпимо, еретиками их не считает и принимает как раскольников, возможно, исходя из соображений икономии» (с. 365).
По мнению протоиерея Александра Соколова, старообрядцы суть раскольники. Каков же канонический статус единоверцев? «В конце XVIII века сами раскольники стали предпринимать попытки как-то сблизиться с Церковью, и в результате возникла странная с канонической точки зрения форма присоединения к Церкви, известная под названием «единоверие»», - отмечает священник (с. 366). «В XIX – начале XX века единоверие считалось «условным единением» старообрядцев с Православной Церковью в отличие от безусловного присоединения старообрядцев к Православной Церкви, предполагающего отказ от «старого» обряда» (с. 367). Единоверие, отмечает автор, «считалось уступкой старообрядцам, «в неведении погрешающим», и рассматривалось только как ступень к полному единению с Русской Церковью, в том числе и в обряде» (с. 372).
«Митрополит Филарет (Дроздов), - пишет автор, - увидел в единоверческом движении наилучшее средство ослабить раскол изнутри, поскольку миссию среди поповцев и особенно беспоповцев он считал безнадежной. Появление белокриницкой иерархии вынудило Филарета обратить особенное внимание на единоверцев. Суждение Московского святителя о Единоверии показывает, однако, что он никогда не рассматривал его как нечто самостоятельное или как потенциальное начало особенной Церкви, для него это было просто движение, которое должно было вернуть «отторженных от православной Церкви к единству веры, Церкви и священноначалия»» (с. 376). Протоиерей Александр Соколов отмечает, что еще в конце XIX века «взгляд на Единоверие как на временное явление преобладал», «о чем свидетельствуют решения II миссионерского съезда (1892)» (с. 378). Однако, продолжает автор, в XX веке в условиях антихристианских гонений Русская Православная Церковь стала идти на уступки единоверческому движению. «В XX веке Церковь, надеясь сохранить веру в Христа любой ценой, фактически пошла на компромисс» (с. 384). Далее он подробно прослеживает историю единоверия.
Решения Поместного Собора РПЦ 1971 года о снятии клятв на старые обряды
Кардинальное изменение Русской Православной Церкви к старообрядчеству принято связывать с решениями Поместного Собора РПЦ 1971 года о снятии клятв на старые обряды. Первая отмена клятв, отмечает протоиерей Александр Соколов, произошла в результате принятия Священным Синодом РПЦ трех постановлений в 23 апреля 1929 года: 1). О признании старых русских обрядов спасительными, как и новые обряды, и равночестными им; 2). Об отвержении и вменении, яко не бывших, порицательных выражений, относящихся к старым обрядам, и в особенности к двуперстию; 3). Об упразднении клятв Московского Собора 1656 г. и Большого Московского Собора 1667 г., наложенных ими на старые русские обряды и на придерживающихся их православно верующих христиан, и считать эти клятвы, яко не бывшие (с. 387).
«В первом постановлении, - пишет отец Александр, - озвучено старообрядческое учение о «спасительности» обрядов – учение, которое сама Церковь не исповедует. Во втором постановлении отвергаются порицательные выражения о «старых обрядах» в сочинениях русских архиереев, но не отвергаются хульные выражения о «новых», которыми и до сих пор наполнены сочинения раскольников. В третьем постановлении Синод упразднил «клятвы 1667 г.» в той редакции, на которой настаивали старообрядцы, то есть как «клятвы на старые обряды». Но таких клятв ни один Собор не выносил, и членам Синода в 1929 г. (а затем участникам Собора 1971 г.) этот факт не мог быть неизвестен. Ни один Собор обряды и книги анафематствовать не может. Анафема – это отлучение от Церкви, а потому анафематствовать можно только людей. Если «клятвы» упразднены, то тем самым оправданы те, на которых они были положены. Таким образом, Синод в 1929 г. признал членами Церкви и назвал «православно верующими христианами» тех, кто не покаялся за три столетия и продолжал критиковать Церковь. Эти постановления свидетельствуют о том, что Церковь сознательно пошла на это, желая привлечь в церковную ограду тех, кто к этому стремился» (с. 387).
Говоря о Поместном Соборе Русской Православной Церкви 1971 года, автор отмечает, что на Соборе выступил митрополит Никодим (Ротов) с докладом «Об отмене клятв на старые обряды и придерживающихся их». «Митрополит Никодим в своем докладе разъяснил, что «уже само введение единоверия по существу обозначало отмену клятв на старые, дониконовские обряды». Далее докладчик сказал о нуждах старообрядцев-единоверцев, которым «казалось, что они, хотя и соединились с Греко-Российской Церковью, но продолжают оставаться под клятвой, как сохраняющие старые обряды». После этого митрополит Никодим предложил утвердить три Постановления Синода от 1929 г. Собор их утвердил. Из этого разъяснения следует, что утвержденные Собором Постановления относятся к единоверцам, и именно их надо подразумевать под православно верующими христианами. Однако и Собор 1971 г. не внес достаточной ясности: за кого должны считать тех, кто по-прежнему Церковь отвергает, - за раскольников или особую разновидность православных христиан, хулящих Церковь» (с. 388). Таким образом, по мысли автора, решения Поместного Собора Русской Православной Церкви 1971 года распространяются на единоверцев, а не на старообрядцев.
На юбилейной конференции, посвященной 200-летию единоверия и прошедшей в Свято-Даниловом монастыре в ноябре 2000 года, отмечает отец Александр, «было решено впредь называть единоверческие приходы старообрядными приходами РПЦ, постепенно отказываясь от прежнего наименования, поскольку использование старого и исправленного обрядов «равночестными и равноспасительными» делает друг другу «единоверцами» всех чад РПЦ независимо от обряда» (с. 390).
Послесловие
На этой, уже второй по счету рецензии на монографию протоиерея Александра Соколова «Православная церковь и старообрядчество», мне хотелось бы завершить разбор данной книги. Своей задачей я ставил знакомство читателей с новой монографией. Меньше всего я желал бы, чтобы читатели оценивали книгу отца Александра по моим рецензиям. На мой взгляд, чтобы по достоинству оценить любую книгу, необходимо ее прочесть. Иначе мы уподобимся экскаваторщику Филиппу Васильцеву, статья которого «Лягушка в болоте», опубликованная в «Литературной газете», сохранила для нас незабываемые слова: «Газеты пишут про какого-то Пастернака. Будто бы есть такой писатель. Ничего о нём я до сих пор не знал, никогда его книг не читал… это не писатель, а белогвардеец… я не читал Пастернака. Но знаю: в литературе без лягушек лучше».
Александр Тимофеев, заместитель главного редактора «Русской народной линии»
1. Re: О пользе книжного чтения