Модернизация российской экономики тормозится из-за политики, проводимой правительством, считает советник Президента Сергей Глазьев. Он совместно с научным советом РАН по евразийской интеграции и устойчивому развитию разработал рекомендации Кремлю. Советы сводятся к тому, что необходимо усилить госсектор, а проводимую сейчас приватизацию, вредную для экономики, прекратить, сообщает KM.ru.
Прокомментировать предложения С.Глазьева издание попросило известного публициста Михаила Леонтьева.
«Я не имею ничего против как приватизации, так и национализации в каждом конкретном случае. Разговоры о том, что госсобственность управляется плохо, имеют отношение к качеству политическо-экономической системы, а не к форме собственности, потому что вообще проблемы управления и собственности не связаны друг с другом. Если вы хотите иметь эффективный менеджмент – наймите управляющую компанию, если это возможно. Учитывая нынешнее состояние рынков, эффективно продать госсобственность сейчас сложно. Об этом и Сечин сейчас говорит, с ним трудно не согласиться. Но речь идет о другом. Речь идет о том, что для нынешних экономических властей, вульгарно-либерального монетаристского блока, приватизация является идеей мифологической и религиозной, а не экономической. Это не вопрос экономической рациональности: это вопрос некой веры, не имеющей никакого отношения ни к какой логике. С этой точки зрения Глазьев совершенно прав», - отметил М.Леонтьев.
Как считает аналитик, проблема не в приватизации: «проблема в том, что задачу структурного разворота российской экономики, то есть прекращение нашей структурной и технологической деградации, поворот в сторону развития в нынешних обстоятельствах может решить только государство своей волей. Это не значит, что государство должно заниматься этим от начала и до конца полностью, но нужно запустить процесс структурной перестройки, современной реиндустриализации России».
То, что мы сейчас имеем, отметил М.Леонтьев, не обеспечивает Россию гарантией суверенитета: «Наш суверенитет зависит от состояния внешней конъюнктуры, причем только от нее. Мы вообще не властны над собой в условиях падения внешней конъюнктуры. Какой же это суверенитет? На самом деле то, что говорит Глазьев, – это простая вещь: есть внешняя политика России, есть внутренняя политика России, в ней есть последовательные попытки жестко отстаивать российский суверенитет. Это для нынешней российской власти, для Путина, является, безусловно, определяющей ценностью. А в экономической политике этого нет, поэтому надо просто привести важнейшую ее часть к политическим задачам. Это очень логично, естественно, потому что то, что мы имеем сейчас, – шизофрения».
Впрочем, заметил М.Леонтьев, «у нас есть попытки – вопросы евразийской реинтеграции, которыми Глазьев реально занимался. Без него не было бы никакого Таможенного союза».
Но в целом, экономическая политика направлена «на абсолютное следование в фарватере загибающейся мировой финансовой системы, причем все мы зависимы от глобальной системы, от мировых регуляторов, но степень зависимости у России максимальна». «Если все мировые валюты связаны с долларом, то Россия не просто на коротком поводке – ее держат за ошейник. Грубо говоря, в этом и есть смысл "кудринщины", кудринской финансово-экономической концепции – в том, что Россия абсолютно, стопудово лояльна всей этой современной финансовой американской философии, что ее держат за ошейник. За это Кудрин, собственно, и получал премии как лучший министр финансов в Восточной Европе. Силуанов ничуть не хуже, потому что это – то же самое, этот курс продолжается. Очень забавно, что Кудрин ушел в умеренно-политическую оппозицию, а страна проводит его экономический курс. Это какой-то анекдот».
«Поэтому то, что говорит Глазьев, выглядит более адекватным, чем положение дел в экономике, когда Центробанк и Минфин не отвечают за экономический рост, – считает публицист. – Центробанк просто открыто наплевал на экономический рост. Весь мир в условиях кризиса поддерживает какие-то останки экономического роста, у всех ставки ниже инфляции. У нас мало того что реальная ставка отличается на 7 процентных пунктов от инфляции, что уже дико. У нас инфляция в пределах 7%, а ставка рефинансирования – 12%, а реальные ставки, по которым банки выдают кредиты юридическим лицам (в первую очередь промышленности, производственным предприятиям), – за 20%. Практически Центробанк своей политикой прекратил кредитование российских производителей, просто пресек его, то есть кредитование доступно только тому, кто включен в льготные программы и получает практически субсидированные кредиты».
В итоге, с развитием у нас сейчас связаны только аффилированные с государством структуры, «частные или не частные – не имеет значения». «Все остальные не потому, что они не хотят развиваться, не потому, что тупые и не способные ни к чему, а они просто ничего не могут. Центробанк, когда экономический рост стремился к нулю, повысил ставку, как это было летом в середине года. Он добился своего: экономический рост в России прекратился», - отметил аналитик.
«Я хочу заметить, что в условиях отсутствия роста Россия не может сводить бюджет и обеспечивать социальную стабильность. Если бы я был конспирологом, то я бы подумал, что это – политическая провокация с целью дестабилизировать обстановку в стране. Но я знаю этих людей – Улюкаева (первый заместитель председателя ЦБ РФ. – ред.), минфиновских: они на это не способны технически. Они вообще мало на что способны. У них есть алиби – их личностно-психологические характеристики. Поэтому все, что можно сказать о глазьевской позиции, – это отказ от шизофрении в российской политике. Шизофрению еще можно простить: если все хорошо, вас несет поток внешней конъюнктуры. Ничего хорошего в этом нет, но это хотя бы объяснимо. Но то, что происходит у нас в экономической политике сейчас, необъяснимо», - заключил Михаил Леонтьев.
Прокомментировать предложения С.Глазьева издание попросило известного публициста Михаила Леонтьева.
«Я не имею ничего против как приватизации, так и национализации в каждом конкретном случае. Разговоры о том, что госсобственность управляется плохо, имеют отношение к качеству политическо-экономической системы, а не к форме собственности, потому что вообще проблемы управления и собственности не связаны друг с другом. Если вы хотите иметь эффективный менеджмент – наймите управляющую компанию, если это возможно. Учитывая нынешнее состояние рынков, эффективно продать госсобственность сейчас сложно. Об этом и Сечин сейчас говорит, с ним трудно не согласиться. Но речь идет о другом. Речь идет о том, что для нынешних экономических властей, вульгарно-либерального монетаристского блока, приватизация является идеей мифологической и религиозной, а не экономической. Это не вопрос экономической рациональности: это вопрос некой веры, не имеющей никакого отношения ни к какой логике. С этой точки зрения Глазьев совершенно прав», - отметил М.Леонтьев.
Как считает аналитик, проблема не в приватизации: «проблема в том, что задачу структурного разворота российской экономики, то есть прекращение нашей структурной и технологической деградации, поворот в сторону развития в нынешних обстоятельствах может решить только государство своей волей. Это не значит, что государство должно заниматься этим от начала и до конца полностью, но нужно запустить процесс структурной перестройки, современной реиндустриализации России».
То, что мы сейчас имеем, отметил М.Леонтьев, не обеспечивает Россию гарантией суверенитета: «Наш суверенитет зависит от состояния внешней конъюнктуры, причем только от нее. Мы вообще не властны над собой в условиях падения внешней конъюнктуры. Какой же это суверенитет? На самом деле то, что говорит Глазьев, – это простая вещь: есть внешняя политика России, есть внутренняя политика России, в ней есть последовательные попытки жестко отстаивать российский суверенитет. Это для нынешней российской власти, для Путина, является, безусловно, определяющей ценностью. А в экономической политике этого нет, поэтому надо просто привести важнейшую ее часть к политическим задачам. Это очень логично, естественно, потому что то, что мы имеем сейчас, – шизофрения».
Впрочем, заметил М.Леонтьев, «у нас есть попытки – вопросы евразийской реинтеграции, которыми Глазьев реально занимался. Без него не было бы никакого Таможенного союза».
Но в целом, экономическая политика направлена «на абсолютное следование в фарватере загибающейся мировой финансовой системы, причем все мы зависимы от глобальной системы, от мировых регуляторов, но степень зависимости у России максимальна». «Если все мировые валюты связаны с долларом, то Россия не просто на коротком поводке – ее держат за ошейник. Грубо говоря, в этом и есть смысл "кудринщины", кудринской финансово-экономической концепции – в том, что Россия абсолютно, стопудово лояльна всей этой современной финансовой американской философии, что ее держат за ошейник. За это Кудрин, собственно, и получал премии как лучший министр финансов в Восточной Европе. Силуанов ничуть не хуже, потому что это – то же самое, этот курс продолжается. Очень забавно, что Кудрин ушел в умеренно-политическую оппозицию, а страна проводит его экономический курс. Это какой-то анекдот».
«Поэтому то, что говорит Глазьев, выглядит более адекватным, чем положение дел в экономике, когда Центробанк и Минфин не отвечают за экономический рост, – считает публицист. – Центробанк просто открыто наплевал на экономический рост. Весь мир в условиях кризиса поддерживает какие-то останки экономического роста, у всех ставки ниже инфляции. У нас мало того что реальная ставка отличается на 7 процентных пунктов от инфляции, что уже дико. У нас инфляция в пределах 7%, а ставка рефинансирования – 12%, а реальные ставки, по которым банки выдают кредиты юридическим лицам (в первую очередь промышленности, производственным предприятиям), – за 20%. Практически Центробанк своей политикой прекратил кредитование российских производителей, просто пресек его, то есть кредитование доступно только тому, кто включен в льготные программы и получает практически субсидированные кредиты».
В итоге, с развитием у нас сейчас связаны только аффилированные с государством структуры, «частные или не частные – не имеет значения». «Все остальные не потому, что они не хотят развиваться, не потому, что тупые и не способные ни к чему, а они просто ничего не могут. Центробанк, когда экономический рост стремился к нулю, повысил ставку, как это было летом в середине года. Он добился своего: экономический рост в России прекратился», - отметил аналитик.
«Я хочу заметить, что в условиях отсутствия роста Россия не может сводить бюджет и обеспечивать социальную стабильность. Если бы я был конспирологом, то я бы подумал, что это – политическая провокация с целью дестабилизировать обстановку в стране. Но я знаю этих людей – Улюкаева (первый заместитель председателя ЦБ РФ. – ред.), минфиновских: они на это не способны технически. Они вообще мало на что способны. У них есть алиби – их личностно-психологические характеристики. Поэтому все, что можно сказать о глазьевской позиции, – это отказ от шизофрении в российской политике. Шизофрению еще можно простить: если все хорошо, вас несет поток внешней конъюнктуры. Ничего хорошего в этом нет, но это хотя бы объяснимо. Но то, что происходит у нас в экономической политике сейчас, необъяснимо», - заключил Михаил Леонтьев.
