Имя судьбы мира

«Для Германии битва под Сталинградом была тягчайшим поражением в её истории, для России - её величайшей победой.
Под Полтавой (1709) Россия добилась права называться великой европейской державой,
Сталинград явился началом её превращения в одну из двух величайших мировых держав»
(генерал-майор Ганс Дёрр, начштаба 17 армейского корпуса Вермахта).

Продолжу мысль Г.Дёрра, использованную в эпиграфе: Переименование на ХXII съезде КПСС (октябрь, 1961) святого места на планете Земля, где определилась судьба мира в 1942-43 годах, явилось началом возвращения одной из двух величайших держав второй половины ХХ века в исходное состояние. Причём, постперестроечная Россия отнюдь не избавилась от угрозы дальнейшего погружения к уровню рядовых держав, с ограниченным суверенитетом.

Понимаю, такой вывод многим покажется надуманным, но ведь легендарные образы и символы играют в жизни человека огромную роль, воспитывая дух. По мне, пока был на карте Родины Сталинград, мы победили послевоенную разруху, обезопасили южные рубежи в азиатской части страны и отодвинули возможное в Европе предполье к Эльбе и за Дунай, надёжно прикрылись ядерным щитом, первыми запустили в Космос изделие человеческих рук и послали туда нашего соотечественника. Когда же победное имя волжского города было стёрто с бумаги и других писчих материалов, с официального языка, когда властный ластик стал насильственно орудовать в сознании русского человека, уже признанная супердержава обрекла себя на «обратный билет» в историю. Одна из самых обильных в прошлом мировых житниц стала форсировать закупки хлеба за рубежом, проиграла Луну; при Карибском кризисе (этом «Стоянии на Угре ХХ века») удовольствовалось жребием хана Ахмата; на острове Даманский сделала заявку на капитуляцию в XXI веке перед «вечным соседом». НАТО оказался на «пороге России». Слишком дорогой «ценой крови» мы пришли к пониманию, что оправданно отдавать всем мiромъ лишь национальный долг (как было в Сталинграде), никак не интернациональный в какой-нибудь экзотической стране (это личный выбор индивидуума).

Ещё раз подчёркиваю, что я не претендую на истину. Здесь мысль находится под сильным воздействием эмоций. Но, думаю, согласных, точнее, настроенных со мной «на одну волну», найду. Кое-кто кивнёт в сторону Ленинграда, мол, тоже ведь недавно переименовали город, чьё имя стало синонимом слова «стойкость», произносимого на всех сущих языках. Но неприступной городу-крепости на Неве справедливо вернули имя основателя, который в отечественной истории – один из её величайших творцов; за ним право первородства этого имении, и безнравственно заменять его другим именем, даже более «масштабным» в представлении апологетов.

А на месте города-героя Сталинграда около трёх веков томился в степной скуке малоизвестный городишко Царицын, ни с одной царицей именем не связанный, лишь с названием правого притока Волги Сары-су (мутная вода, тюрк.), которое на русском языке легко превратилось в Цари-ци(н). Однако его ключевое положение на волжском пути и вблизи донского во второй половине XIX века усилилось железной дорогой, соединившей Центральную Россию с нефтяными районами Каспия и Предкавказья, вызвало к жизни промышленное строительство и рост населения. То и другое возродились после Гражданской войны, в которую противоборствующие стороны оценили важность этого транспортного узла и отчаянного за него сражались. Когда история Отечества стала писаться красными чернилами, в ней появилась глава «Оборона Царицина», где щедро были отмечены боевые заслуги председателя ВС Северо-Кавказского ВО того времени Иосифа Сталина. В 1925 году, называя в честь его отстроенный, разросшийся город, новые хозяева русской земли никакую коронованную особу не обидели, не внесли возмущения в умы поборников старины. Город безымянной «царицы» отнёсся к переименованию равнодушно, не предчувствуя, что ждёт под новым именем его мировая, всевременная известность…

Здесь пока что речь не о Сталине. Разговор о Сталинграде. Да, оба имени (выдающегося деятеля отечественной истории и города) имеют много точек пересечения, одну из них – особую. Но в понятии «Сталинград» доминирует образ даже не столько города как такового, занимающего определённое географическое пространство от лета 1925 до лета 1961, сколько образ «живых руин» на полугодовом отрезке военного времени (июль 1942 – февраль 1943), пылающих, грохочущих, истекающих кровью.

«Вокруг живых развалин степь нагая, // солдатских тел, машин, орудий лом. // Железным стал песчаный холм Мамая, // дом Павлова - железный крепость-дом. // И тот, кто дышит, встать в атаку может, // в глаза посмотришь - из железа тоже».

Батальная картина Сталинграда практически и есть понятие «Сталинград». Всё остальное, связанное с этим словом, - в приложении к истории города. Она написана красками крупнейшего сражения Второй мировой войны (и нашей Великой Отечественной), битвы поворотной, определившей судьбу человечества на много десятилетий вперёд. Название «Сталинград» настолько крепко связано с одним из самых главных мировых событий, что с заменой названия это событие как бы теряет свою значимость. Это боевой корабль со спущенным флагом. Это сын, который, личной пользы ради, отказался от славного, но опального отца. Это «удобная» полу-правда вместо «неудобной» правды. Согласное с переименованием меньшинство (всегда меньшинство!) ссылается на внутриполитическую необходимость повсеместной, тотальной десталинизации в новом послевоенном обществе, осознавшем пагубу «культа личности». Даже если имя города уже живёт своей отдельной жизнью, оно якобы в заложниках у первоисточника. Вот так! Напомню молодым читателям, что борьба Хрущёва с тенью Сталина по ярости повторила «рукотворчество» наследников фараона Эхнатона и жречества по искоренению самой памяти об опасном для них реформаторе. Стиратели надписей не преуспели ни тогда, в долине Нила, ни спустя 33 века, на российском просторе. Соскобленные с папируса и бумаги, стёсанные с камня, «имена звучат» (по Н.Гумилёву). Свидетельство тому – наш Сталинград, тем более что он вечен в народной памяти.

Выше я сказал об «особой точке пересечения» двух однокоренных имён – человека и города. И вряд ли можно оспорить, что она - на временном отрезке между началом и концом судьбоносной битвы. Причём, на пересечении оказались сами, в физической сущности, носители имён: город-победитель и главный архитектор победы. В годы гонений на всё, к чему причастен был партийный и государственный деятель И.В.Сталин, в числе «подлежащих забвению» окажется имя города-героя, «вина» которого лишь в том, что оно произведено от имени опального (за гробом) вождя.

Когда меня спрашивают, как я отношусь к Сталину, я прошу уточнить, к какому. Ибо лично для меня было два Сталина (допускаю иной счёт). Один, как вождь «новой советской общности», разделяет с партией большевиков ответственность за губительные методы коллективизации и массовые репрессии. Но это фигура таких масштабов, что подлежит лишь суду истории, никак не отдельных властных пигмеев. Другой Сталин – Верховный Главнокомандующий ВС СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов. Общий результат его деятельности на высшем посту, когда для страны с 1000-летней историей кроваво решался вопрос «быть или не быть», прощает ему все предыдущие грехи, вольные и невольные. Война – это конкурс диктаторов. К удаче нашего Отечества, успешнейший из таковых, по праву призвания, нашёлся среди наших соотечественников вовремя, оказался на нужном месте. Внимание: я разделяю взгляды не «оголтелых сталинистов», а, например, Черчилля, в любви к нечаянному союзнику не замеченного.

Пусть себе спорят сталинисты с антисталинистами. Но патриоты России должны быть едины во мнении, что городу-герою на Волге справедливо и нравственно возвратить название Сталинград. Официально. Так как во мнении народном он не перестаёт носить это «стальное имя», как нельзя лучше (с удивительной проницательностью Провидения) найденное для города за 17 лет до подвига. Осталось два месяца до 70-летия окончания решающей битвы Второй мировой войны. Времени достаточно, чтобы нынешний Верховный Главнокомандующий отменил преступное решение того, полувековой давности съезда «ума, чести и совести эпохи».

Также успеем заложить камень в основание на святом для всех землян месте Храма Всех Святых Воинов в земле Российской просиявших. Традиция, зачатая в московском соборе Христа Спасителя более века тому назад, властно требует продолжения в пока что умозрительном волжском храме. Церковь Всех Святых на Мамаевом кургане (2004 год) соответствует масштабу последнего, но слишком мала для всего поля (всех полей) многомесячной битвы. Соответствующее ей строение должно быть никак не меньшим храма-памятника воинам 1812 года в Москве, чтобы вместить на стенах списки сотен тысяч имён героев боевой Сталинградской страды. И, верю, их справедливо откроет имя Верховного Главнокомандующего вооружённых сил Отечества в 1941-1945 годах при нашествии почти всей Европы. Что касается иных верований, увековечивание памяти героев по опыту Поклонной горы проблемой не будет. И пора начать сбор пожертвований на восстановление памятника главному организатору победы на Волге. Деньги должны иметь народное, добровольное происхождение. Это принципиально.

Как сказал другой диктатор, который у нас появился самозванцем, не ко времени и там, где не был обстоятельствами востребован, за работу, товарищи!

Сергей Анатольевич Сокуров, писатель, Москва