Спустя четыре года после начала вооруженного конфликта в Южной Осетии по этому поводу можно сказать в основном то же самое, что было понятно тогда, заявил в интервью порталу KM.ru известный публицист Михаил Леонтьев. «Сейчас это стало совершенно очевидным, а раньше это была некая умозрительная конструкция, но я это говорил с самого начала. Итак. Действия наших российских властей были оправданны, безусловно необходимы, а с глобальной политической точки зрения были позитивны. Если бы Россия не пошла на это, не решилась сопротивляться и выполнять свои обязательства, то она перестала бы быть международным субъектом», - уверен аналитик.
В результате, по словам М.Леонтьева, положение России и ее понимание со стороны противников и союзников чрезвычайным образом изменилось. «На мой взгляд, изменилось абсолютно позитивно для нас, - сказал он. - Понятно, что это была война не с грузинами. Я не стал бы преувеличивать исторические симпатии, просто они не идиоты и не нанимались воевать с Россией. Когда стало ясно, что это война с Россией, они сказали что-то типа: "Так вы это имели в виду? Извините!"»
«Я не буду сейчас рассматривать военно-технические аспекты, они уже рассмотрены, но я считаю, что эта война ускорила весьма спорную но органически необходимую реформу в армии. Это очень хорошо, и сейчас мы имеем, если и не реформированную полностью армию, то некую работающую матрицу, которую можно наполнять содержанием – кадровым и военно-техническим. Никакая программа вооружений без этой реформы не была бы возможна, а реализация программы вооружений – это самое серьезное, что у нас происходит в экономике», - считает М.Леонтьев.
«Теперь рассмотрим конкретные геополитические последствия. Мы пришли к признанию так называемым международным сообществом, а точнее Западом, Абхазии и Южной Осетии сателлитами России де-факто. И мы пришли практически де-юре к признанию Грузии протекторатом Соединенных Штатов. Это с геополитической точки зрения – наше прямое поражение. Мы чрезвычайным образом способствовали укреплению режима Саакашвили. Мы просто политически обслужили действующий режим, и не только его, а всю грузинскую элиту. Получается, что мы им помогли, ведь пролитая кровь и факт оккупации (как они считают) части территории Грузии, естественно, не способствовали усилению позиции пророссийских сил в Грузии. На самом деле Россия не ставила на эти силы, она игнорировала их, и именно поэтому в момент начала войны у России практически не было никаких других инструментов и никаких других возможностей, кроме тех, на которых мы остановились. Мы себе сами, собственными руками сохранили стратегическую точку, стратегический плацдарм для работы против нас», - отметил публицист.
«То есть с военной точки зрения Грузия была разгромлена, с политической точки зрения она перестала существовать, государства не было. С ней можно было делать все, что угодно. Только как и зачем? Нам не на кого было там опереться, у нас не было никакой возможности, кроме как отойти. Никаких вариантов. Это результат нашей, безусловно нашей, политики предыдущих лет. Именно поэтому эта война оказалась с точки зрения всех классических параметров недоделанной. Военный разгром противника не завершен, политический разгром противника не завершен. Практически мы себе сами, собственными руками сохранили стратегическую точку, стратегический плацдарм для работы против нас всеми видами средств, а также для решения своих задач нашим геополитическим противником. Грузия занимает стратегическую позицию в регионе, а это гораздо шире чем даже Закавказье (посмотрите на Сирию и на Иран!). Мы можем как угодно относиться к Ирану, но мы никак не заинтересованы в укреплении возможностей Соединенных Штатов по расправе над Ираном, а к Грузии это имеет прямое отношение. С этой точки зрения - это зависшая история. Она не может так кончиться. Этот нарыв взорвется, и есть у меня ощущение, что взорвется он довольно скоро», - заключил Михаил Леонтьев.
В результате, по словам М.Леонтьева, положение России и ее понимание со стороны противников и союзников чрезвычайным образом изменилось. «На мой взгляд, изменилось абсолютно позитивно для нас, - сказал он. - Понятно, что это была война не с грузинами. Я не стал бы преувеличивать исторические симпатии, просто они не идиоты и не нанимались воевать с Россией. Когда стало ясно, что это война с Россией, они сказали что-то типа: "Так вы это имели в виду? Извините!"»
«Я не буду сейчас рассматривать военно-технические аспекты, они уже рассмотрены, но я считаю, что эта война ускорила весьма спорную но органически необходимую реформу в армии. Это очень хорошо, и сейчас мы имеем, если и не реформированную полностью армию, то некую работающую матрицу, которую можно наполнять содержанием – кадровым и военно-техническим. Никакая программа вооружений без этой реформы не была бы возможна, а реализация программы вооружений – это самое серьезное, что у нас происходит в экономике», - считает М.Леонтьев.
«Теперь рассмотрим конкретные геополитические последствия. Мы пришли к признанию так называемым международным сообществом, а точнее Западом, Абхазии и Южной Осетии сателлитами России де-факто. И мы пришли практически де-юре к признанию Грузии протекторатом Соединенных Штатов. Это с геополитической точки зрения – наше прямое поражение. Мы чрезвычайным образом способствовали укреплению режима Саакашвили. Мы просто политически обслужили действующий режим, и не только его, а всю грузинскую элиту. Получается, что мы им помогли, ведь пролитая кровь и факт оккупации (как они считают) части территории Грузии, естественно, не способствовали усилению позиции пророссийских сил в Грузии. На самом деле Россия не ставила на эти силы, она игнорировала их, и именно поэтому в момент начала войны у России практически не было никаких других инструментов и никаких других возможностей, кроме тех, на которых мы остановились. Мы себе сами, собственными руками сохранили стратегическую точку, стратегический плацдарм для работы против нас», - отметил публицист.
«То есть с военной точки зрения Грузия была разгромлена, с политической точки зрения она перестала существовать, государства не было. С ней можно было делать все, что угодно. Только как и зачем? Нам не на кого было там опереться, у нас не было никакой возможности, кроме как отойти. Никаких вариантов. Это результат нашей, безусловно нашей, политики предыдущих лет. Именно поэтому эта война оказалась с точки зрения всех классических параметров недоделанной. Военный разгром противника не завершен, политический разгром противника не завершен. Практически мы себе сами, собственными руками сохранили стратегическую точку, стратегический плацдарм для работы против нас всеми видами средств, а также для решения своих задач нашим геополитическим противником. Грузия занимает стратегическую позицию в регионе, а это гораздо шире чем даже Закавказье (посмотрите на Сирию и на Иран!). Мы можем как угодно относиться к Ирану, но мы никак не заинтересованы в укреплении возможностей Соединенных Штатов по расправе над Ираном, а к Грузии это имеет прямое отношение. С этой точки зрения - это зависшая история. Она не может так кончиться. Этот нарыв взорвется, и есть у меня ощущение, что взорвется он довольно скоро», - заключил Михаил Леонтьев.
