О православно-патриотическом движении 90-х и 00-х

Мой доклад на круглом столе в Санкт-Петербургском региональном центре Российского института стратегических исследований на тему «История современного патриотического движения в России: поражения, ошибки и уроки» вызвал на удивление большой интерес у читателей, если судить по количеству прочтений и откликов на форуме. А Андрей Брониславович Рогозянский взял даже на себя труд составить пространную критическую рецензию на доклад. Поскольку и на форуме, и в комментарии Рогозянского прозвучало много критики, не могу не ответить моим оппонентам.

Сначала о понятиях.

Много путаницы и споров возникает у нас из-за того, что мы не договорились, что мы понимаем под православно-патриотическим движением. Вопрос на самом деле непростой, и формулировки, что это любовь к Богу и Родине явно недостаточно.

Попробую описать явление, которое мы называем православно-патриотическим движением. На мой взгляд, оно начало складываться в начале 90-х годов, когда в Церковь начали возвращаться многие русские люди. Кто эти люди? Это те, кто был патриотом своей Родины в советское время, но находился в некоторой внутренней оппозиции советской власти, в последние годы своего существования вконец одряхлевшей вместе с Политбюро. Оппозиции скорее нравственной, нежели политической. Развал великой державы стал для этих людей травмой, которая долго и тяжело излечивалась. Для этих людей авторитетами были писатели-деревенщики В.Г.Распутин, В.И.Белов и В.П.Астафьев (пока он не поддержал Ельцина и не начал чернить подвиг народа в годы Великой Отечественной), В.В.Кожинов, Ю.В.Бондарев и другие деятели русской культуры. Эти люди читали «Наш современник» и «Молодую гвардию», а не «Октябрь и «Знамя». А с начала 90-х в список обязательно читаемых добавилась прохановская газета «День» (ныне «Завтра»), а порой и «Советская Россия». В Москве и некоторых других городах эти люди состояли в отделениях общества «Память» (пока оно носило национальный культурно-исторический характер).

Но эти люди не принимали участия в диссидентской деятельности. Поэтому абсолютно неправ В.П.Семенко, когда он заявляет, что главной православно-патриотической организацией было Российское христианско-демократическое движение, которое было создано активистами диссидентского движения, и в котором сам Семенко принимал участие. На самом деле РХДД, даже после замены слова «демократическое» на «державное», в лучшем случае находилось на обочине православно-патриотического движения, если не за его пределами. Критическим стал 1998 год, когда лидер РХДД В.В.Аксючиц стал помощником тогдашнего вице-премьера Немцова и принял активное участие в захоронении «екатеринбургских останков», которые Церковь не признает царскими мощами. Абсолютное большинство православных патриотов не признало останки. Это тоже стало своего рода лакмусовой бумажкой.

Кризис и падение советской системы породил кризис идентичности, обращение в поисках духовных опор к Православию и русской истории. Возвращение в Церковь у каждого человека происходило, конечно, по-своему, но некоторые характерные черты мировоззрения православного патриота 90-х можно отметить. Православный патриот обязательно почитал Царя-Мученика Николая (в 90-е годы это было лакмусовой бумажкой), не верил клевете в адрес Царя Иоанна Грозного и Григория Распутина. Настольной книгой для православного патриота стал труд митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева) «Самодержавие духа», которая была по сути попыткой ревизии традиционной либерально-коммунистической трактовки нашей истории. После этой книги и статей в «Советской России» владыка стал безусловным духовным лидером православно-патриотического движения. Увы, ненадолго, поскольку ушел из жизни в начале ноября 1995 года.

Характерной чертой православно-патриотического движения 90-х был антисемитизм, подогревавшийся тем фактом, что большинство новых хозяев жизни были этническими евреями. Еврейская тема, особенно вопрос об участии евреев в революции 1917 года и геноциде русского народа в годы гражданской войны, была весьма популярна в публичных инепубличных дискуссиях. Оборотной стороной этого стала любимая забава патриотов - поиск «замаскировавшихся жидов» в своих рядах, что порождало чрезмерную подозрительность, которая, впрочем, не оберегала от появления провокаторов. Рядом с еврейской темой была тема о роли масонов русской истории, на эту тему были написаны горы книг и статей. В 00-е годы еврейская и масонская тема отошли на второй план, что является одним из свидетельств перехода православно-патриотического движения в новое качество.

В 90-е годы главным чаянием православных патриотов было упование на появление генерала - спасителя Отечества. Сколько надежд было тогда связано с генералами - Альбертом Макашовым, Александром Руцким, Александром Лебедем, Львом Рохлиным, Леонидом Ивашовым (всех популярных в патриотической среде генералов и не перечислить)!

На заре патриотического движения определенные надежды возлагались на союз с русскими коммунистами, особенно в период с 1996 по 1999 гг. В это время возник Народно-патриотический союз России, который создала Компартия РФ и в который вошли многие патриотическое организации. Казалось, что это и есть искомая форма прихода к власти патриотов. Увы, НПСР вскоре развалился. Главным образом потому, что КПРФ не смогла отказаться от Ленина, а страх перед расколом слева стал серьезным препятствием для руководства Компартии дальше двигаться навстречу чаяниям православных патриотов.

Серьезным идейным испытанием для православно-патриотического движения стал приход к власти Владимира Путина. Теперь власть стало труднее критиковать, поскольку она начала реализовывать некоторые требования православно-патриотического движения.

Имея в виду вышеизложенное, я в своем докладе отметил, что в 90-е годы православно-патриотическое движение находилось в сильной зависимости от советского наследия, а в 00-е годы, на мой взгляд, начались попытки обрести свое собственное идеологическое лицо. Это связано, возможно, с тем, что обновился состав движения.

Теперь перейду к конкретным возражениям А.Б.Рогозянскому и некоторым критикам.

Первое возражение – разъяснительное.

Андрей Рогозянский и некоторые участники форума предъявляют к докладу совершенно необоснованную, на мой взгляд, претензию отсутствия должной полноты изложения, - мол, нет анализа политического контекста, в котором существовало православно-патриотическое движение, нет описания состава участников движения, не упомянуты некоторые важные персоны. Конечно, тут я сам виноват, поскольку изначально не разъяснил контекст моего выступления, чем ввел в заблуждение читателей. Это было выступление на круглом столе, которое я подготовил на скорую руку по просьбе коллег, цель выступления – краткий рассказ об истории современного православно-патриотического движения, анализ причин наших неудач. Затем это выступление, во многом импровизированное, было расшифровано, и коллеги предложили мне его опубликовать, поскольку сочли мой рассказ интересным, многое, о чем я рассказывал, как мне сказали, неизвестно широкой публике. На скорую руку я отредактировал текст, и он был выложен на РНЛ. От такого доклада нельзя ожидать научной полноты, описания политического контекста, в котором действовали православные патриоты (предполагалось, кстати, что контекст известен участникам круглого стола, но неизвестны именно нюансы событий, свидетелем и участником которых я был). Хотя само по себе описание истории православно-патриотического движения, дискуссий, которые велись в 90-е и 00-е годы в патриотической среде, дело крайне важное и нужное, но требующее времени, поскольку в памяти, по крайней мере в моей, многое уже стерлось.

Второе замечание – конкретное.

Андрей Рогозянский, не будучи активным участником процесса, к сожалению, делает много ошибок при указании на конкретные обстоятельства эпохи, прежде всего это касается персоналий. Об этом стоит сказать во избежание путаницы. Александр Сергеевич Панарин, несомненно, оказал на идеологию патриотического движения большое влияние, но скорее посмертно, поскольку он скончался в 2003 году, а его важнейшие работы («Искушение глобализмом»; «Православная цивилизация в глобальном мире»; «Стратегическая нестабильность XXI века» были опубликованы только в 2002-2003 гг. и чуть раньше в патриотических журналах. Широкую известность и популярность в патриотической среде работы Панарина получили скорее уже после его кончины. Поэтому он не мог состоять ни в каких православно-патриотических организациях, даже если б и захотел.

А вот Леонид Иванович Бородин, на мой взгляд, практически никакого влияния на православно-патриотическое движение не оказал (если уж кого из писателей и упомянуть, то скорее В.Г.Распутина, В.Н.Крупина, В.Н.Ганичева, В.И.Белова). То же самое можно сказать и о Викторе Владимировиче Аксючице, о чем сказано выше. Православно-патриотическое движение питалось из других источников, - ни А.И.Солженицын, ни В.В.Аксючиц, ни Л.И.Бородин на него влияния не оказывали.

Если уж кого из православных патриотов советской эпохи, имевших лагерный опыт, в этом контексте стоило бы мне вспомнить, так скорее Владимира Николаевича Осипова. Вот он не только идейно, но и организационно был участником процесса, был членом Главного Совета Союза Русского Народа, был и остается лидером Союза «Христианское Возрождение», но Союз ХВ, к сожалению, не превратился в заметную силу и активно не участвовал в политической борьбе. Авторитет Союза держался исключительно на авторитете его лидера В.Н.Осипова. Если надо будет писать историю движения и Осипова и Союз ХВ стоит не только упомянуть, но подробно рассказать о его деятельности, но в докладе я ставил иные задачи.

«Русская доктрина» не могла оказать никакого влияния на православно-патриотическое движение, поскольку она была представлена общественности только в конце 2005 года, а краткое ее резюме было опубликовано широко только в следующем году. Руководители проекта Доктрины (Виталий Аверьянов, Андрей Кобяков, Максим Калашников) хотели сделать ее базовым документом Всемирного Русского Народного Собора, поэтому не были заинтересованы в ее широкой популяризации, но что-то у них не заладилось, и этого не произошло. Затем на базе авторского коллектива Доктрины возник Институт динамического консерватизма, который существует по сию пору, более того, Институт принимал участие подготовке программных документов «Народного Собора», а они как раз написаны на основе Доктрины. Но это уже скорее не история, а возможное будущее патриотического движения.

Теперь о роли приснопамятного митрополита Иоанна (Снычева) и О.А.Платонова, - об этом я могу судить не понаслышке. Некоторое время я состоял сотрудником пресс-службы владыки и был весьма близок с Константином Душеновым, возглавлявшим пресс-службу и готовившим публичные выступления владыки, а после кончины митрополита Иоанна, издававшим по его благословению газету «Русь Православная» (я был членом редколлегии газеты), которая поначалу стремилась популяризировать и развивать идеи владыки. Олег Платонов, кстати, начал издавать свою Большую энциклопедию русского народа по благословению митрополита Иоанна. В 2003 году вышел том Энциклопедии «Русский патриотизм», соредакторами которого мы были вместе с О.А.Платоновым, для этого издания я готовил многие статьи. Несомненно, труды митрополита Иоанна (Снычева), особенно его книга «Самодержавие духа», и О.А.Платонова, особенно его труды, посвященные деятельности тайных сил в русской истории, оказали огромное влияние на православно-патриотическое движение. Но в докладе шла речь о политической практике, а в ней ни тот ни другой участия не принимали. Владыка скончался в 1995 году, а Олег Платонов, хотя и был формально членом Главного Совета Союза Русского Народа, избегал участия в партийных проектах, сосредоточившись, вполне осознанно, на издательско-просветительской деятельности. Поэтому говорить о них имеет смысл в фундаментальном исследовании об истории патриотического движения в России, где необходимо подробно проанализировать деятельность и пресс-службы митрополита Иоанна, и Института русской цивилизации, который создал и возглавляет О.А.Платонов. И не только их: внимания заслуживает и старейшая православно-патриотическая газета «Русский вестник» под руководством А.А.Сенина, и популярный православно-патриотический журнал «Русский дом» (как и другие проекты А.Н.Крутова), и непростая история Союза православных братств и бурная, хоть и краткосрочная история Союза православных граждан. Все это – вехи истории православно-патриотического движения. Кстати, это и ответ на риторический, по сути, вопрос А.Рогозянского «как же существовала православно-патриотическая идеология в эпоху промывания мозгов СМИ». Вот благодаря всем этим проектам поддерживалось и укреплялось движение.

И последнее. Хотя это и несущественно, но справедливости ради стоит упомянуть. А.Д.Степанов не облечен, увы, научными степенями, хотя конечно мне приятно читать, что меня таковым считают. Хотя я и закончил аспирантуру исторического факультета СПбГУ, но диссертацию защитить не успел, а потом забросил это дело. Так что с формальной точки зрения я рядовой публицист, а не ученый.

Третье замечание – о методологии и Путине.

В моем докладе речь шла о православно-патриотических политических проектах, поэтому их формированию и функционированию уделено внимание. Конечно, были люди, политически идентифицировавшие себя как православные патриоты и при этом голосовавшие за «Наш дом Россия», ЛДПР, КПРФ, но особенности православно-патриотического мировоззрения – это другая тема, требующая иных знаний и методологии. Так что предположение А.Рогозянского, что всему виной «популярная на сегодня вождистская идея о сильной личности + административном менеджменте как главных составляющих истории», не могу считать основательным. Хотя я полагаю, что вождизм не только сегодня, а всегда являлся характерной чертой не только православно-патриотического, но в целом русского менталитета (хотя православно-патриотический и русский мы можем считать словами синонимами).

Тут кстати, на мой взгляд, есть серьезная методологическая проблема. За этими словами автора кроется, думаю, популярная в некоторой части православно-патриотической общественности, в том числе и у А.Б.Рогозянского, если судить по некоторым его статьям, идея - противопоставить вождистской модели модель православного гражданского общества. Мол, нам надо выстроить православное сообщество, сделать акцент на семье, на воспитании детей, а потом уже дерзать браться за переустройство общество. В пределе – это идея «православного гетто», которую в свое время формулировал протодиакон Андрей Кураев. Отсюда идет и критика «упования на Путина», т.е. упования на вождя, которая присутствует и в статье А.Рогозянского и в репликах на форуме. Мне эта идея представляется ошибочной. На мой взгляд, исторический опыт учит нас другому. Мы с А.Рогозянским уже обменивались как-то полушутливыми репликами на форуме. Я напомнил призыв Гражданина Козьмы Минина ради спасения Отечества – Дома Пресвятой Богородицы – жертвовать всем. Если потребуются средства для сбора ополчения, то надо продать свои имения и даже заложить своих жен и детей. Козьму Минина нельзя обвинить в зараженности советской пропагандой («раньше думай о Родине, а потом о себе»), а значит такая иерархия ценностей – сначала Отечество, а потом семья и личная жизнь – это глубоко русское мироощущение. Русские не могут спастись без спасения всего народа и Отечества. Эта ментальная установка, кстати, коренится в Священном Писании, вспомним слова Апостола Павла в Послании к Римлянам о том, что он готов пожертвовать своим личным спасением, если спасен будет родной ему крови еврейский народ: «Истину говорю во Христе, не лгу, свидетельствует мне совесть моя в Духе Святом, что великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти» (Рим., 9:1-3).

Огорчил меня совершенно недостойный полемический прием, использованный Андреем Брониславовичем с целью опорочить В.В.Путина. Он написал: «Издадим цитатники и будем учиться, как Родину любить, по высказываниям о свв. Борисе и Глебе, страстотерпце царе Николае, Драконе и пр. этого странного человека». Стало быть в представлении Рогозянского эти высказывания характеризуют личность Путина? А может быть это пропагандистский жупел антипутинской пропаганды? Почему бы не выстроить другую цепь высказываний и действий Путина: встреча Пояса Пресвятой Богородицы, поездка накануне выборов на Афон и в Тихвинский монастырь, восстановление Иверского монастыря на Валдае, высказывания о роли Православия в истории России? Возникает совсем другой образ Путина, не так ли? Но Андрею Брониславовичу почему-то ближе образ «странного человека».

Так ведь можно образ и любого из русских Государей исказить до неузнаваемости. Петр Великий – это не победа над шведами, не создание современной армии и флота, не пение на клиросе, а рубка бород, казни стрелецкие, всепьянейший собор, ликвидация патриаршества. Было и то, и другое, но вне контекста и объяснения эти штрихи используются только для создания определенного портрета, который заранее нарисовал автор и теперь пытается его навязать читателю.

В информационной войне с врагами, наверное, можно использовать такие приемы, но во внутренней полемике, думаю, такие методы недопустимы.

Анатолий Степанов, главный редактор «Русской народной линии»