Призрак обновленчества

Просмотрел несколько номеров за 1926 – 27 гг. «Вестника Священного Синода Православной Российской Церкви» - главного издания обновленцев - и удивился: как много общего в риторике тогдашних обновленцев с нынешними неообновленцами. Конечно, сейчас нет такой поляризации, как тогда, но в то же время мы четко можем видеть из всего спектра церковных изданий, духовных учебных заведений и т.д. либералов, консерваторов и центристов. У первых очень часто встречаются слова «творчество» и «свобода». Видный обновленческий деятель, профессор Петроградской Духовной Академии Б.Титлинов в статье «Что разделяет Церковь?» писал: «Одни отстаивали свободу религиозно-церковного творчества, громили неподвижность исторической церковности, превратившей Церковь в музей; а другие защищали неизменность традиции, сражались за букву, оцеживали комара, выдвигали чисто аввакумовское понимание церковного предания. Обе стороны так и не сговорились». Обновленцев упрекали, что все их обновление сводилось к женатому епископату и признанию второбрачия духовенства. Титлинов возражает: «Не для брачного или монашеского вопроса мы пошли на конфликт со староцерковниками; а для возрождения жизненной силы христианства, для овладения миром, ускользающим из под влияния Церкви». Что касается второбрачных, могу сказать, что мне известны десятки таких случаев. В некоторых епархиях это особенно заметно. Получается, что «без лишнего шума и пыли», явочным порядком, это явление, за которое ратовали «наши» обновленцы, вошло в повседневный церковный обиход. Как показывает жизнь – все такие серьезные нарушения канонов выходят боком.  

Вспоминаю такой случай. Одному человеку, состоявшему во втором браке, предложили стать священником и запросили рекомендацию духовника. Духовник рекомендацию дал, но с такими словами в конце ее: «Считаю, что для рукоположения должны наличествовать все необходимые канонические основания». Невзирая на эти слова духовника, человек был рукоположен. Через несколько лет у него случилось горе: у его молоденькой дочери, евшей мороженое, возникла сильнейшая аллергическая реакция, от которой она умерла. Самого же священника разбил паралич…

Обновленцы даже замахивались на догматические постулаты, вынашивая планы и их «обновить» и «освежить». Недавно я написал статью об известном историке Древней Церкви В.В.Болотове.  В статье было обращено внимание на заметный филокатолицизм историка и его критицизм. Профессор – обновленец С.Зарин в статье «Как понимать развитие догматов?» писал: «Великий ученый богослов профессор В.В.Болотов определенно выражает мысль, что догматические определения Вселенских Соборов «устанавливают обязательную для всех основную точку зрения», не «предрешающую всех частностей», «не предусматривающую тех точек зрения», на которые прежде всего становится современный мыслитель. Иначе говоря, - в догматических определениях начертаны те основы, разъяснение которых составляет задачу и долг последующих полемистов и догматистов». Разве это не зацепка для крайних церковных либералов пропагандировать тезис о допустимости коррективов и в догматической сфере? 

Интересно было читать, как сами обновленцы реагировали на утверждения об их безблагодатности. Автор статьи «Обновление Церкви» пишет: «За что же в таком случае называть обновленцев безблагодатными? Не за то ли, что они правду Христову восстанавливают, Церковь соборную создают, заветам апостольским следуют, стараются на лучшее церковную жизнь устроить? Не нравится многим, что стала обновленная церковь другом бедных, а не богатых, перестала преклоняться перед богатыми, требует от монахов жизни монашеской, от епископов – не начальствования, а пастырства, не хочет служить мирским целям, а хочет ратовать за истину Христову». «Архиепископ» Николай Платонов – тот самый, который, будучи обновленческим архиереем, венчался в храме в полном архиерейском облачении, а впоследствии вообще снявший сан, в статье «Строительство церковной жизни» писал: «Первая (старая Церковь) замкнулась в сознании своей непогрешимости, - вторая готова исправить все, исправление чего потребует сознание Вселенской Церкви; та – «прочь от жизни: спасай себя». Эта - ближе к жизни – спасай других, предупреждай трагедию души, потерявшей Бога… Ближе к массам, ближе к их интересам, запросам и нуждам!» Уже цитируемый профессор Титлинов в статье «О реформах в Церкви» излагал кредо обновленчества: «Церковное обновление хочет поднять религиозное самосознание, одухотворить и оживить религиозную жизнь: отсюда богослужение на русском зыке, некоторые изменения в богослужебном ритуале, принцип свободы богослужебного творчества. Обновленческий реформизм есть не новшество, а восстановление первичной христианской традиции, возрождение творческого процесса в Церкви, замершего в период церковного застоя. Церковное реформаторство должно сдвинуть церковное сознание с мертвой точки обрядной религиозности, угашающей живую веру».

Вам не напоминает это то, что можно слышать из уст некоторых современных церковных деятелей? Мне – да, - как будто я слушаю доклады некоторых наших «продвинутых» богословов, как будто присутствую на конференциях в некоторых духовных учебных заведениях. Статьи в обновленческих журналах пропитаны бравурностью, бодрячеством, искусственным оптимизмом: «В общероссийском масштабе синодальная церковь охватывает в 84 епархиях 6.245 приходов из общего числа 28.743, что составляет 21,7%. По сравнению со статистикой прошлого года оказывается уменьшение синодальных приходов почти на одну треть (было 9039). Это свидетельствует как будто о крупных потерях. Но потери, если они есть, не так значительны, как кажется. Прошлогодняя статистика была, видимо, преувеличенной. С мест посылались не точные сведения. Новые сведения были точны и лишь исправляют прежнюю ошибку. Конечно, есть и действительные потери. Они объясняются своими причинами». Так и хочется воскликнуть: «Как мило – элегантно, даже грациозно объясняют лидеры обновленческого раскола симптомы приближающегося краха». Вспомнилось из одного фильма о войне: «Нет никакого отступления, есть выравнивание линии фронта, что объясняется стратегическими замыслами». Вот написал это, а потом читаю у некоего «митрополита Серафима»: «Но все это, - говорит митрополит Серафим, - не должно пугать нас. Несмотря на численные потери, внутренне синодальная церковь окрепла за это время. Отход колеблющихся и сомнительных лишь выравнивает наши ряды. И мы без боязни смотрим в будущее». А вот еще перл! Как будто читаю одно из интервью главы непризнанного «Киевского патриархата» Филарета Денисенко: «Синодальные ряды крепнут. Святители Божии объединены взаимным уважением и любовью. У нас нет ни борьбы за власть, ни внутреннего раскола. Пастыри наши часто среди трудностей с удивительным терпением и мужеством исполняют свое ответственное служение. Миряне принимают действительное участие в благословенном строительстве церковной работы».

Интересная статистика, приводимая на страницах журнала. Из нее следует, что наибольшее количество обновленческих приходов имелось в Средней Азии и Казахстане: от 60 до 87%. В Центральной же России – Нижегородской, Тверской, Рязанской областях – всего лишь 1% с небольшим, в Ярославской – 2,6%. А вот как уже упомянутый нами Платонов характеризует своих противников – «староцерковников»: «Перед нами, - правда, разлагающийся, но еще очень сильный противник. Перед нами масса, сплоченная общим недоверием к нам, масса – инертная, масса – запуганная вождями староцерковников, их односторонне – мистическими бреднями и зараженная фанатизмом. Эту массу, в которой пробита уже широкая брешь, нужно захватить в сферу церковного влияния, если не всю целиком, то, во всяком случае, в большей ее части».

Какие же выводы можно сделать из этого «погружения» в тягостную атмосферу обновленческой жизни 20-х годов? Прежде всего, обращает на себя внимание то, что многое из того, что тогда было сказано, напоминает, перекликается с нынешним лексиконом, набором лозунгов и клише у современных церковных либералов. Поистине нынешнее неообновленчество – слегка подзабытое старое обновленчество. Точнее, даже не подзабытое, а «творчески переосмысленное» и скорректированное. Жаждущее своего часа, своего реванша. От всех нас зависит – будет ли ему способствовать успех, или оно маргинализируется и зачахнет.

Игумен Кирилл (Сахаров), настоятель храма свт. Николы на Берсеневке