Митинг молчунов

Важно не то, кто и с чем пришел на политический митинг, а другое: кто и что говорил на трибуне, у кого в руках был микрофон и, соответственно, на кого были направлены камеры для трансляции. Услышали не тех, кто свистел, а других – кто трендел. Свистунов хорошо слышно было на площади, в эфире слышны только болтуны. Вот она – селекция эпохи информационного общества, превращающая интересных и в большинстве своем вполне достойных людей в толпу, а мнение не очень интересных и весьма потрепанных персонажей с сомнительной репутацией в позицию масс. Кого освистали? Многих. Ту же Ксюшу, что не пожалеет отца ради красного словца. Освистали и Кудрина, который тоже не пожалел дружбана, и Немцова, который возомнил себя Щедриным, не пощадив товарищей и товарок, прилепив каждому и каждой меткие и емкие, хотя и не вполне цензурные, определения…

Впрочем, люди, стоявшие на площади, не догадывались, вероятно, ни о том, что все они – всего лишь массовка, ни о том, что гудящая площадь, где некуда пьяному упасть, удивительно похожа на заседания не любимых ими думцев, большую часть которых составляют партийцы, избранные властью. Мне приходилось в прежние времена присутствовать на заседаниях Госдумы в те редкие моменты, когда зал был полон. Зрелище не для слабонервных: в зале стоит мощный гул, ораторов почти не слышно, как в большой и гулкой бане, поскольку их никто и не слушает – все заняты своим делом и, как правило, сидят, повернувшись к оратору вполоборота, а то и затылком. При этом все говорят громко и смачно, спорят о чем-то, делятся впечатлениями, хохочут... Помню, как поразила Солженицына Госдума, где он выступал по возвращении на родину с докладом «Как обустроить Россию». Его потрясло полнейшее неуважение и гул. Он не знал, что так депутаты относятся и к собственным ораторам. А зрители-избиратели смотрят на телеэкраны и слышат только «трибунов», т.е. тех, кто стоит или торчит на трибуне. Я внимательно смотрел по одному из каналов, заранее созданных перед большой «раскачкой» страны, прямую трансляцию с большого митинга – 24. Даже во время этой трансляции оглушительный свист и неодобрительные выкрики тысяч людей воспринимались как слабые шумовые помехи. По этой причине я не знаю, о чем кричали люди, но знаю, что вещали и к чему взывали «трибуны».

Так о чем же они говорили? Не могу воспроизвести ни одной мысли, кроме примитивных речёвок: «Долой Путина», «Фашизм не пройдет» (это о русских националистах – соорганизаторах этого же митинга!) и т.п. Впрочем, важно не то, о чем говорили говоруны, а о чем они напряженно МОЛЧАЛИ! Ни слова не было сказано о социальном неравенстве!!! Ни слова об обнищании народа и разрушенной экономике! Естественно, ни слова о Православии, которое соединяет разорванные части некогда великой державы! Ни слова о самом разделе России (молчали, как Президент в своем Послании)! И это перед скорбным днем 20-летия русской катастрофы, разделивший народ… Ни слова об ограблении страны кучкой семейств и кланов! Но много говорилось о презервативах и о праве не бояться властей. А зачем бояться властей тем, кто даже не упоминает о социальной пропасти? Речевое пространство митинга напоминало пустыню, где чахлые мысли и натужные шутки блуждали в рыхлых головах. И это главный результат протестов и протестантов: собрались, чтобы не сказать, умолчать, заболтать, свести на нет ПРОТЕСТ БЕЗПРАВНЫХ.

Вот и все, что надо было продемонстрировать, вот и все, что будет, если они придут. Их, требующих от властей подвинуться и отдать им часть реальной власти над Россией и ее народом, много. Они – люди не бедные, но они боятся, что без власти станут беднее. Они пришли и «возглавили» массу, превратив ее в толпу, только по одной причине: уж очень хотят остаться после Путина. Хотят, но не знают, как. Почему они не любят Путина? Из-за той же боязни: они не доверяют ему только потому, что ему не доверяет Запад. Но еще больше они боятся ДРУГОГО – кто может прийти на его место, кто вспомнит и о неравенстве, и о ворье, и о реальном воссоединении России.

Валерий Расторгуев, доктор философских наук, профессор МГУ, заместитель главного редактора журнала «Трибуна русской мысли», специально для «Русской народной линии»