Сергей Лебедев: «Большие европейские дяди могут показать европейским детям на их место»

Можно ли, исходя из инициатив европейских лидеров, говорить об образовании некоей новой франко-германской конфедерации и что может ожидать Европейский Союз в обозримом будущем? На эти вопросы в интервью "Русской народной линии" ответил политолог, доктор философских наук Сергей Лебедев.

Как мы знаем, история европейской интеграции началась с Объединения угля и стали в 1951 году и визита Де Голля в Германию в 1959 году. Тогда это назвали самой большой свадьбой в Европе. Это положило начало появлению двоецентрия – основы европейской интеграции в лице ведущих стран - Западной Германии и Франции. Очевидно, что именно без них европейская интеграция сама по себе не выдержала бы. Если говорить о Великобритании, то она стоит отдельно и в большей степени связана с англосаксонским миром. Все остальные страны, вместе взятые, и тогда, и сейчас не могут сравниться с Германией и Францией по политическому весу и экономическому уровню.

Сегодня Евросоюз стал слишком объемным. Это 27 стран, а недавно стало известно о присоединении 28-й страны – Хорватии. Может ли быть эффективным экономический блок такого большого количества государств? Нет, ведь ЕС – это образование скорее политическое и идеологическое, имеющее существенные экономические минусы. Туда входят и Румыния, и Греция, и Люксембург, и Германия, и Финляндия. 

Европейская интеграция - это достаточно ресурсозатратное и вообще сложное предприятие. Довольно сложно бъединить во что-то общее европейские страны с разным уровнем экономического развития, с разной полуторатысячелетней историей и культурой. Поэтому, как бы ни старались там вводить «общеевропейские ценности», у каждой страны остаются свои собственные ценности.

При этом нужно иметь в виду, что основа ЕС – Германия и Франция – имеют большое количество сателлитов. Многие восточноевропейские государства, которые вышли когда-то из-под власти Австро-Венгрии, по сути, состоят в новой неофициальной империи под немецким руководством. Восточная Европа для Германии - то же самое, что Латинская Америка для США. Франция тоже имеет свои буферные республики, например, Португалию, Испанию (Каталония ориентируется в большей степени на Париж, чем на Мадрид).

В условиях политического и экономического кризиса, когда нужно принимать ключевые решения, наступает благоприятный момент, когда большие европейские дяди могут показать европейским детям на их место и покончить с практикой, когда из-за упорства одной маленькой, но амбициозной европейской страны, возомнившей себя по статусу равной Германии или Франции, может сорваться какое-то очередное постановление Евросоюза. Можно вспомнить, что когда Польша председательствовала в Евросоюзе, то польские паны постоянно демонстрировали свои амбиции, требовали себе больших прав и т.д. Конечно, им вежливо указали на их место, но на всякий случай решили себя обезопасить.

Таким образом, по всей видимости, подходит конец европейским играм в демократию, когда все страны ЕС, даже самые маленькие, типа Люксембурга, были равны Германии и Франции. Теперь Германия со своими восточноевропейскими сателлитами, Франция со своими младшими братьями типа Бельгии и Португалии, младшими латинскими сестрами и всякой балканской мелочью, будут иметь численный и политический перевес. В переводе на нормальный язык, франко-германский блок становится гегемоном в сообществе, которое называется Европейским Союзом. Ситуация еще раз показывает, что маленькие страны Европы могут иметь какие-то атрибуты суверенитета, но никак не сам суверенитет.

Рано или поздно мощные державы Европы пришли бы к этому. Сейчас, в условиях углубляющегося кризиса, это не очень заметно, но удобно. Нельзя сказать, что имеет место быть какая-то буйная реакция на европейской периферии. Конечно, можно ожидать, что маленькие государства Европы образуют свой отдельный блок, но вряд ли он станет самостоятельным центром силы, оказывающим влияние на ситуацию в Евросоюзе.