19 октября в Петербурге прошло заседание Межгосударственного совета ЕврАзЭС, на котором было объявлено о том, что руководством Киргизии вырабатывается план мероприятий по вступлению в Таможенный союз. Обстоятельства вступления Киргизии в ТС в интервью «Русской народной линии» прокомментировал заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин:
История развития Таможенного союза не так велика. Бывший президент Киргизии Курмамбек Бакиев никогда напрямую не отвергал для своей страны возможности подобного шага. Другое дело, что тогда этот проект только начал реализовываться, и участием Бакиева в нем никто не интересовался. С другой стороны, людям, окружавшим Бакиева, - мягко говоря, бизнесменам с неоднозначной репутацией и тремя-четырьмя гражданствами в кармане, - совершенно ни к чему было участие в структуре, которая предполагает некую форму наднационального контроля. Тогдашняя неформальная конфигурация системы власти в Киргизии абсолютно не была заточена под возможность внешнего контроля, тем более контроля, ведущего за собой возможность ограничения неограниченных возможностей распоряжения ресурсами страны, которыми располагала клика неформальных руководителей Кыргызстана.
Вряд ли сейчас ситуация в этом смысле изменилась кардинально. Киргизская элита остается не слишком качественной. У нее не развито чувство ответственности за судьбу своей страны, но очень хорошо развиты хватательные рефлексы. Достаточно посмотреть, как решаются вопросы в парламенте и как переход к парламентской форме правления выглядит на практике.
Тем не менее, интеграция – это безальтернативный путь для стран Центральной Азии. Можно закрыться от него статусом нейтралитета, как это делает Туркменистан, можно пытаться отгородиться от соседей минными полями, как это делает Узбекистан, но современные тренды мирового экономического развития неподвластны центральноазиатским ханам, баям и их неформальным советникам. Понятно, что мы живем во время, когда угрозы постоянно повторяющихся экономических кризисов, надвигающихся прямых вызовов безопасности постоянно подталкивают страны к интеграции, хотелось бы им этого или нет. Конечно же, им не хочется, потому что всякая интеграция – это контроль, уступка части своего суверенитета неким наднациональным структурам и меньшая возможность рулить страной так, как захочется.
Форсирование интеграционных процессов, которое мы видим в рамках бывшего постсоветского пространства, говорит о том, что своекорыстие центральноазиатских элит, которое является основным тормозом на пути этой реинтергации, не выдерживает испытаний нынешними сложными временами. Все понимают, что в перспективе будет только хуже, и выживание таких бедных на природные ресурсы стран, как Киргизия, в одиночку не имеет никаких перспектив. Такие крупные региональные государства, как Казахстан или Узбекистан, могут какое-то время противостоять внешним вызовам - экономическим, политическим, военным, - но и они тоже обречены на интеграцию, потому что их потенциал как самостоятельных государств, способных успешно парировать новые вызовы и старые локальные угрозы, достаточно невелик.
Что приобретает Россия от интеграции с Кыргызстаном? По большому счету это политическое приобретение и политическое решение. Пятимиллионная страна, миллион граждан которой (по усредненным оценкам) находится на территории России и Казахстана в качестве трудовых мигрантов, - это не слишком великое приобретение с точки зрения практической пользы и грубо понимаемой прагматики. Но Россия, которая претендует на роль центра будущего интеграционного континентального ядра, должна сознательно идти на определенные жертвы, потому что бесплатно или «по дешевке» никакая интеграция невозможна. Это хорошо показывает пример Франции и Германии как ядра Европейского Союза. Конечно, им не нравится и неудобно платить за не слишком трудолюбивых греков, итальянцев или португальцев, но им приходится это делать.
Отсюда, на мой взгляд, глупо сравнивать будущий Евразийский союз с Советским Союзом. СССР строился на идеологии, точно так же, как Евросоюз. В рамках будущего объединения, - во всяком случае, как я понял нашего премьера, - предполагается упор на экономическую составляющую, которая будет здесь первичной по сравнению с Евросоюзом, для которого на этапе его формирования основными были ценности либерализма, ценности, так скажем, гуманитарного свойства, не говоря уже о вопросах, связанных с сугубо европейской проблематикой выхода из Второй мировой войны.
Что касается непосредственно участия Киргизии, то даже присоединение такого небольшого потенциального рынка, как пятимиллионный Кыргызстан, – политически это тоже шаг вперед. Это наглядная иллюстрация того, что идеи, предложенные российским премьером, не только адекватны, но уже сейчас начитают приносить практические плоды.
Киргизия – это также территория транзита, которая с геоэкономической точки зрения станет значимым элементом во многих перспективных энергетических транспортных проектах, которые будут носить очень серьезные масштабы для будущего интеграционного Евразийского союза, контуры которого уже сейчас прорисовываются.
