Михаил Фролов: «Это был величайший вклад в нашу Победу»

Сегодня утром совершенно случайно по одной из программ «Доброе утро» я слушал беседу с директором музея обороны Ленинграда. Ему задавали вопросы, и в одном из вопросов среди прочего упоминался небезызвестный господин Лурье. Он опубликовал в журнале «Огонек» статью, в которой писал, что подвиг Ленинграда - это «легенда», что вина за трагедию лежит на властях того времени, и что надо было Ленинграду капитулировать, как Парижу.

К великому сожалению, не он первый говорит об этом. Еще в 1989 году в газете «Правда» была опубликована статья Астафьева, в которой говорилось о том, что надо было объявить Ленинград, как и Париж, открытым городом - чтобы сохранить сотни тысяч жизней граждан, а не сражаться, как писал Астафьев, «за какие-то камни».

Видимо, до сих пор есть какие-то социальные, национальные, даже религиозные группы, главная задача которых – кинуть камень в адрес советского руководства того времени. А заявление Лурье, вопреки его намерениям как-то очернить советское руководство, по сути, есть величайшее неуважение к подвигу ленинградцев.

Господин Лурье, прежде всего, – журналист от истории, а не историк. Он, видимо, даже не удосужился посмотреть немецкие документы. Еще 6 июля 1941 года Гальдер записал в своем дневнике: «Желание Гитлера – Ленинград и ленинградцев уничтожить». 16 числа то же самое записывает один из видных деятелей национал-социалистической партии Германии: желание фюрера - уничтожить Ленинград и его население, а затем передать эту территорию финнам. Более того, всем известна директива, в которой Гитлер потребовал капитуляцию Ленинграда не принимать, если она даже будет объявлена. Даже в журнале боевых действий группы армий «Север» отмечено, что командующий фон Лееб обращается к верховному командованию сухопутных сил с вопросом: как поступать с Ленинградом, на что получил ответ: фюрер решил ни в коем случае капитуляцию не принимать. А в октябре вышла уже официальная директива Военно-морского штаба о том, что Гитлер решил капитуляцию не принимать, а город уничтожить. Более того, там было сказано, что просьба военных моряков сохранить гавани и заводы, необходимые для обеспечения флота, не может быть удовлетворена.

О какой капитуляции может идти речь, когда немцы даже не собирались сохранить жизни ленинградцам и были намерены уничтожить город? Никакой аналогии с Парижем тут и быть не может. Ленинград ждала либо героическая смерть при обороне города от фашистов, либо смерть города под властью фашистов. Поэтому меня просто удивляет господин Лурье своим элементарным историческим невежеством и вопиющим неуважением к подвигу ленинградцев.

В 1989-2000 гг. работала смешанная англо-российская группа историков на тему «Жизнь и смерть в блокадном Ленинграде». Я тогда возглавлял направление смертности в блокадном Ленинграде. Надо было максимально приблизиться к верной цифре – сколько гражданского населения стало жертвами блокады, каково было влияние блокады на здоровье переживших блокаду и их потомков; также была исследована морально-нравственная атмосфера в период блокады.

Мы провели социологическое репрезентативное исследование, опросив несколько сотен человек, причем среди тех, у кого родственники умерли в блокадном Ленинграде. На вопрос - считали ли вы возможным капитуляцию Ленинграда для того, что спасти свою жизнь и жизни ближайших родственников, 98,6 % ответили, что ни в коем случае. О капитуляции никто даже не думал, а общий настрой был один - немцев в город не пускать.

Блокада Ленинграда имеет для нас огромное символическое и историческое значение. Она показала всему миру невиданные не только в Великую Отечественную войну, но и вообще в человеческой истории духовно-нравственные возможности населения. Показала величие духа и вместе с тем – способность пережить величайшую трагедию, которая выпала на плечи ленинградцев. Этот символ духовности, сопротивляемости имел огромное значение для советских людей в годы Великой Отечественной войны. Имел он большое значение и для наших союзников, что, кстати, не раз отмечали руководители стран антифашистской коалиции, в том числе Рузвельт в той грамоте, которую он прислал Ленинграду в 1943 году после прорыва блокады.

Я отношусь к тем историкам, которые считают, что блокада Ленинграда имела колоссальное влияние на ход и исход всей Великой Отечественной войны. Нам обидна иногда ограниченная хронологическая трактовка войны «Москва-Сталинград-Курск». Конечно, это были величайшие битвы, но начало коренного перелома войны в смысле окончательного срыва германского блицкрига пошло не только от Москвы, но и от Ленинграда. Это был величайший вклад в нашу Победу.