Российские власти заявляют о своей готовности пересмотреть договоренности с Альянсом. В ходе заседания совета Россия-НАТО в Сочи российское руководство планирует озвучить свое «последнее предупреждение» Альянсу. Если Брюссель не примет наши предложение по созданию совместной Евро-ПРО, Москва предпримет ряд жестких ответных мер, сообщает KM.ru.
«Честно говоря, меня не может не радовать, что российские власти консенсусно заявляют о своей готовности пересмотреть договоренности с Альянсом, – заметил в связи с этим известный публицист Михаил Леонтьев. – В принципе, это, конечно, означает конец "перезагрузки". Другое дело, что не совсем понятно, зачем вообще ее было начинать. Но если уж такое произошло, то трудно себе представить, что это могло закончиться как-то иначе. Как говорил Егор Гайдар, "серьезные государства не торгуют своей безопасностью". Я специально ссылаюсь на этого деятеля, потому что он является авторитетом для либералов (так что им с этим утверждением будет трудно поспорить). На самом деле вопросы безопасности не могут относиться к разряду вопросов дружбы, любви, доверия и так далее. Они должны быть гарантированы соответствующим военно-техническим потенциалом».
Однако, заметил публицист, «во всей этой истории возникает другой вопрос: а что вообще такое предложенная Россией единая "секторальная ПРО" с Европой? Пусть мне объяснят, чем этот проект принципиально отличается от вступления России в НАТО. Понятно, что в рамках некоей общей Евро-ПРО мы не несем обязательств за пределами узко очерченных границ противоракетной обороны. То есть, грубо говоря, нам не придется тогда принимать участие в какой-нибудь очередной интервенции блока НАТО. Например, в Антарктиде против пингвинов. Это, конечно, большое преимущество. В остальном участие в Евро-ПРО напоминает то же вступление в НАТО. Потому что нет ничего более интимного и сближающего, чем наличие совместной ПРО. Такой, которая есть у нас с Белоруссией. Именно по этому, что бы ни происходило, мы можем считать Минск своим (пожалуй, единственным) военно-политическим союзником».
«Что касается сотрудничества с НАТО в сфере ПРО, то и мы, и они прекрасно понимают, что Россия не собирается вступать в западный военно-политический блок. Во всяком случае во "внецирковой" части нашей общественности на этот счет существует общее адекватное понимание. Однако в случае с единой ПРО возникает подозрение: либо у нас что-то не так с головой, когда мы предлагаем это, либо речь идет о простом пиаре с нашей стороны. Это напоминает мне другую переговорную ситуацию между нами и США, когда Россия предлагала различные противоиранские инициативы, объясняя "на пальцах", что с точки зрения купирования потенциальной иранской угрозы это гораздо более выгодно. Но тогда ставилась задача не уговорить американцев, а просто вывести их на чистую воду. То есть показать, что американцы не способны согласиться с нашими предложениями. Потому что реально европейские элементы американской системы ПРО направлены не против Ирана, а против России. Конечно, мы сегодня не единственная угроза для НАТО и США. Нам в принципе на руку, что у них периодически возникают другие угрозы и страхи. Тем не менее, мы по-прежнему остаемся главной военной угрозой для Запада. Таким образом, американская ПРО в Европе развертывается против нас. Считать, что США будут интегрировать Россию в "систему безопасности против России", достаточно странно. И я не думаю, что кто-то так может думать на полном серьезе», - отметил М.Леонтьев.
Подводя итог, аналитик резюмировал: «Вся эта история с ультиматумами, "перезагрузками" на самом деле не является ни ультиматумом, ни "перезагрузкой". Скорее, речь идет о рациональной необходимости для российской внешнеполитической пропаганды оформить процесс обеспечения безопасности РФ в доступную, понятную и безальтернативную форму, сняв с нас всякие обвинения в срыве договоренностей или в отсутствии доброй воли. Но такое развитие событий было предопределенно тем, что я не верю в нашу способность серьезно договориться по ПРО. То, что мы будем вынуждены развертывать свою систему военно-космической обороны, - это понятно. А выйти из СНВ-3 – это просто, как порвать бумажку. На самом деле, это договор, который не имеет никакого значения, кроме пропагандистского. Он устанавливает ограничительные уровни для России гораздо выше, чем имеющийся у нас потенциал. То есть России нужно очень сильно подпрыгнуть и поднатужиться, чтобы достигнуть этих уровней. То есть формальный выход из этого договора никакого значения не имеет. Эксперты уже много раз говорили, что на самом деле это "договор об отказе от разоружения", но с декларацией какой-то якобы "доброй воли". Это чисто риторический документ, не имеющий никакого практического значения с разоруженческой точки зрения. Поскольку этот документ ни о чем, он и был легко подписан. Более того, он содержит в себе специально заложенный нормативный блок в целях легкой возможности его денонсации».
«Честно говоря, меня не может не радовать, что российские власти консенсусно заявляют о своей готовности пересмотреть договоренности с Альянсом, – заметил в связи с этим известный публицист Михаил Леонтьев. – В принципе, это, конечно, означает конец "перезагрузки". Другое дело, что не совсем понятно, зачем вообще ее было начинать. Но если уж такое произошло, то трудно себе представить, что это могло закончиться как-то иначе. Как говорил Егор Гайдар, "серьезные государства не торгуют своей безопасностью". Я специально ссылаюсь на этого деятеля, потому что он является авторитетом для либералов (так что им с этим утверждением будет трудно поспорить). На самом деле вопросы безопасности не могут относиться к разряду вопросов дружбы, любви, доверия и так далее. Они должны быть гарантированы соответствующим военно-техническим потенциалом».
Однако, заметил публицист, «во всей этой истории возникает другой вопрос: а что вообще такое предложенная Россией единая "секторальная ПРО" с Европой? Пусть мне объяснят, чем этот проект принципиально отличается от вступления России в НАТО. Понятно, что в рамках некоей общей Евро-ПРО мы не несем обязательств за пределами узко очерченных границ противоракетной обороны. То есть, грубо говоря, нам не придется тогда принимать участие в какой-нибудь очередной интервенции блока НАТО. Например, в Антарктиде против пингвинов. Это, конечно, большое преимущество. В остальном участие в Евро-ПРО напоминает то же вступление в НАТО. Потому что нет ничего более интимного и сближающего, чем наличие совместной ПРО. Такой, которая есть у нас с Белоруссией. Именно по этому, что бы ни происходило, мы можем считать Минск своим (пожалуй, единственным) военно-политическим союзником».
«Что касается сотрудничества с НАТО в сфере ПРО, то и мы, и они прекрасно понимают, что Россия не собирается вступать в западный военно-политический блок. Во всяком случае во "внецирковой" части нашей общественности на этот счет существует общее адекватное понимание. Однако в случае с единой ПРО возникает подозрение: либо у нас что-то не так с головой, когда мы предлагаем это, либо речь идет о простом пиаре с нашей стороны. Это напоминает мне другую переговорную ситуацию между нами и США, когда Россия предлагала различные противоиранские инициативы, объясняя "на пальцах", что с точки зрения купирования потенциальной иранской угрозы это гораздо более выгодно. Но тогда ставилась задача не уговорить американцев, а просто вывести их на чистую воду. То есть показать, что американцы не способны согласиться с нашими предложениями. Потому что реально европейские элементы американской системы ПРО направлены не против Ирана, а против России. Конечно, мы сегодня не единственная угроза для НАТО и США. Нам в принципе на руку, что у них периодически возникают другие угрозы и страхи. Тем не менее, мы по-прежнему остаемся главной военной угрозой для Запада. Таким образом, американская ПРО в Европе развертывается против нас. Считать, что США будут интегрировать Россию в "систему безопасности против России", достаточно странно. И я не думаю, что кто-то так может думать на полном серьезе», - отметил М.Леонтьев.
Подводя итог, аналитик резюмировал: «Вся эта история с ультиматумами, "перезагрузками" на самом деле не является ни ультиматумом, ни "перезагрузкой". Скорее, речь идет о рациональной необходимости для российской внешнеполитической пропаганды оформить процесс обеспечения безопасности РФ в доступную, понятную и безальтернативную форму, сняв с нас всякие обвинения в срыве договоренностей или в отсутствии доброй воли. Но такое развитие событий было предопределенно тем, что я не верю в нашу способность серьезно договориться по ПРО. То, что мы будем вынуждены развертывать свою систему военно-космической обороны, - это понятно. А выйти из СНВ-3 – это просто, как порвать бумажку. На самом деле, это договор, который не имеет никакого значения, кроме пропагандистского. Он устанавливает ограничительные уровни для России гораздо выше, чем имеющийся у нас потенциал. То есть России нужно очень сильно подпрыгнуть и поднатужиться, чтобы достигнуть этих уровней. То есть формальный выход из этого договора никакого значения не имеет. Эксперты уже много раз говорили, что на самом деле это "договор об отказе от разоружения", но с декларацией какой-то якобы "доброй воли". Это чисто риторический документ, не имеющий никакого практического значения с разоруженческой точки зрения. Поскольку этот документ ни о чем, он и был легко подписан. Более того, он содержит в себе специально заложенный нормативный блок в целях легкой возможности его денонсации».
