Церковная журналистика способна на многое, она способно изменить мир. Не будучи журналистом - ни по образованию, ни по профессии, я имею все же некоторое представление о том, как она «варится», а также о том, с какими трудностями связано появление и распространение православной журналистики в современной России, с трудом вытаскивающей себя из болота безверия и воинствующего атеизма.
В конце 90-х годов по благословлению Святейшего Патриарха Алексия издавался журнал «Общество и церковь». Это было одно из первых изданий, призванных соединить два берега - духовную и светскую власть. Святейший был не только первым читателем журнала: почти в каждом выпуске публиковались его статьи, в том числе и специально написанные для нашего журнала. Здесь же размещались и тексты известных политиков, которые тогда только пробовали говорить вслух и писать о своем уважительном отношении в Церкви. Время было такое: все впервые - и соглашения между Патриархией и министерствами, федеральными и региональными органами власти, и издания такого типа. Журнал был необходим, чтобы осмыслить процесс сближения позиций, научиться диалогу. Я же был главным редактора журнала, хотя занимался этим делом в свободное от основной работы время (госслужба). Никогда не взялся бы за такой ответственный проект, если бы не постоянный контроль и помощь со стороны священноначалия. Эта была не церковная цензура, без которой невозможно, конечно, издание таких журналов, а деятельное сотворчество, школа совместной работы. Каждый будущий номер до верстки вычитывал (каждое слово!) Управляющий делами Московской Патриархии, которым тогда был архиепископ Сергий, ныне - митрополит Воронежский и Борисоглебский. Он знал дело изнутри лучше всех, поскольку помогал Патриарху выстраивать архитектуру новых отношений между церковными и государственными структурами. Архитектура выстояла, а новые формы сотрудничества прижились, принесли большую пользу обществу.
Были и другие опыты, тоже поучительные. К примеру, являюсь постоянным читателя, а иногда и автором журнала «Покров». Но остановиться хочется на журнале православной интеллигенции «Трибуна русской мысли», где я до сих пор являюсь заместителем главного редактора (Александра Бондарева). Когда родился замысел журнала, он казался совершенно недостижимым, но мы решились. Среди «замышлявших» был и Александр Панарин - выдающийся русский ученый, ушедший из жизни на взлете творчества (сегодня, 25 декабря в МГУ проходят восьмые юбилейные Панаринские чтения). Замысел издания состоял в том, чтобы шаг за шагом сближать позиции Русской Православной Церкви во Отечестве и в Зарубежье. Мы очень надеялись, что будем услышаны. Думалось, что дело потребует многих лет (журнал издается с 2000 года). Но жизнь доказала: с Божьей помощью все возможно. Первые же номера открывались статьями Его Святейшества Алексия и митрополита Лавра, Предстоятеля Зарубежной Церкви. Это произошло впервые после разделения! А потом процесс пошел так быстро и мощно при поддержке руководства страны, в первую очередь Путина, что наш первоначальный замысел потерял смысл: Церковь воссоединилась!
С тех пор журнал переключился на другие, не менее важные проекты, связанные с основными стратегическими линиями развития страны. К примеру, последний выпуск был посвящен перспективам восстановления монархии в России. То, что сегодня кажется фантастикой, может стать реальностью завтра. Убежден в этом. Не стоит, конечно, преувеличивать возможности церковной журналистики, но и не будем приуменьшать ее роль в становлении новой России, в которой иногда узнаются черты великой державы, какой она была веками, какой ее знают в мире и уважают. Иногда, впрочем, видны гримасы богоборческого государства, для которого народ и его богатства - расходный материал для осуществления каких-то очередных глобальных проектов.
Отличия православной журналистики от светской, на мой взгляд, проходят не между жанрами и видами этой деятельности, а между людьми, которые называют себя журналистами, хотя и это весьма условное обозначение. К примеру, сегодня существует очень тонкая и неустойчивая граница между политикой, наукой, в том числе богословской, и публицистикой. А от научной или политической публицистики до журналистики не то чтобы один шаг, а расстояние значительно меньшее. В ряде случаев они сливаются, создавая новые формы общения. Одна из них - РНЛ, которая еще не имеет ни собственного «бумажного носителя» (что было бы полезно), ни жестко обозначенного «пристанища», без которого можно обойтись в виртуальном мире. Вместе с тем РНЛ органично соединяет трудносовместимые функции. Она вмещает в себя и оригинальные научные сообщения, заслуживающие цитирования в серьезных изданиях, и оперативную политическую аналитику, и совершенно новый для России вид творчества - религиозную публицистику, привлекающую в равной степени и духовенство, и литераторов, и теоретиков. Так на наших глазах творится мобильная культура информационной эры, в которой легко уживаются противоположные тенденции - узкая специализация и рождение новых синтезов. Отрадно, что среди множества новых видов журналистики, где все чаще встречаешь социально опасных мутантов, находится место и для живой мысли, и для тех, кто знает цену духовной традиции.
В самой политике, науке или журналистике нет ничего сакрального. Этими видами деятельностью можно овладеть при наличии должных способностей и желания, можно даже стать мастером своего дела, но то, как вы будете использовать свое ремесло или мастерство - во благо или во зло - это вопрос личного выбора. Политика, наука и журналистика - не только и не столько технологии и алгоритмы, профессиональные знания и навыки, сколько живые люди. Среди них есть, к счастью, люди верующие, православные, но еще больше тех, кто ни во что не верит сам и превращает читателей, по словам Цветаевой, в «глотателей пустот», оглупляет даже неглупых от природы людей. Лучше всех, по-моему, сказал об этом Ключевский: «газета приучает читателя размышлять о том, чего он не знает, и знать то, что не понимает». Но разве он мог предположить, что придет время, когда газеты покажутся меньшим злом?
Конечно, журналист журналисту - рознь. Для одних профессия является всего лишь кормилицей или способом самоутвердиться, подняться на новую социальную ступеньку, для других - формой самореализации, раскрытия Богом данного дара, для третьих - служением. Если человек воспринимает свою журналистскую деятельность как призвание и служение, то тогда возникает вопрос: кому и чему он служит, кто его призвал. Если только как кормилицу, то вопросов не возникает. Именно здесь - на уровне мотивации, по-моему, проходит граница, отличающая православную журналистику от светской. С этим связана и проблема, требующая объяснения: почему православные люди в журналистике не добиваются должных высот, чтобы их можно было заметить, во всяком случае, на телеэкране, радио или в бумажных СМИ? И почему в племени журналистов редко встретишь тех, кто с должным уважением относится к Православию, а еще меньше тех, кто несет людям свет Христов, занимается религиозным просвещением?
В этом случае можно ответить вопросом на вопрос, чтобы сразу все встало на свои места. Достаточно для начала поинтересоваться, кому принадлежат СМИ, чтобы уже ничему не удивляться. А если вспомнить о тотальной коммерциализации СМИ и о том, почему журналистику сравнивают с древнейшей профессией, то и последние сомнения развеются. Эти каналы узко направлены: они превращают в товар все - идеи и самих идеологов, политические программы и политиков. Православие не сделать товаром, это не то, чем торгуют. Уже по одной этой причине православный вектор в светской журналистике чрезвычайно слабо выражен, если вообще присутствует, когда мы говорим о центральных каналах ТВ или страницах ведущих газет.
Статус журналиста и любого издания определяется не только хозяевами СМИ, но и так называемой публикой, которая в настоящее время не отличается высоким уровнем гуманитарного развития (одно ЕГЭ опустило его до минимума) и имеет незначительный опыт общения с православными публицистами, просветителями. А если и имеет такой опыт, то не всегда положительный. Все это вытесняет православную журналистику в церковную ограду, отграничивает от колоссального по объему массива светской журналистики, по преимуществу откровенно желтой. Мы настолько привыкли к такой диспропорции, что воспринимаем ее как норму, тем самым обезоруживая себя. И так будет до тех пор, пока общество не обретет долгосрочную цель, не консолидируется вокруг общих единых принципов. А искать их, по словам Патриарха, не надо ни в каких идеологиях, поскольку они у нас уже есть - это ценности, которые, по сути, являются цивилизационным кодом России, ибо они объединяют отдельных людей в семьи, семьи в народы, а целые народы в одну семью. Так что дело не столько в журналистах и журналистике, не столько в публицистике и публицистах, сколько в направлении движения страны. Пока оно неведомо никому - ни мне, ни вам, ни тем, кто ведет корабль.
Что или кто мешает консолидации, определению курса? Если называть вещи своими именами, дезорганизующим началом сегодня является, к сожалению, сама структура власти, ибо она защищает не большинство населения, не сам народ, а кучку избранных. Кучка куда меньше державы, но, видимо, куда ценнее для власти, которая ради интересов нескольких семейств готова пожертвовать чем угодно - и элементарной справедливостью (равный налог для нищих и олигархов), и самим державным статусом России. Нам советуют даже выбросить из языка слово «держава», чтобы не раздражать кучку, которую из-за «державных амбиций России» не принимают в мировой элитарный клуб. Но беда заключается даже не в чудовищном неравенстве, а в том, что недержавная власть не удержит нашу страну. Как сказал недавно Святейший Патриарх Кирилл, «чтобы жить в большой стране, нужно иметь сильный дух, а если дух слаб, то люди становятся недостойными своей великой державы».
Наблюдая за тем, как действуют СМИ, работающие в антигосударственном ключе, должен сказать, что они очень часто достигают эффекта именно по той причине, что государство не определилось с тем, чему и кому служит, а общество - с тем, можно ли доверять такому государству. При желании народная власть (словосочетание это как-то вышло из оборота) могла бы обуздать разрушительные силы не только и не столько запретами, сколько через поддержку наиболее сильных и перспективных проектов и направлений, в том числе в журналистике. Вспоминаю, что именно об этом говорилось на недавней встрече с «Русской народной линией» в редакции журнала «Москва» - одном из очагов православной культуры, где можно приобрести журналы, книги, газеты православного содержания, но светского характера, в том числе и журнал «Трибуна русской мысли».
Валерий Расторгуев, д. ф. н., профессор МГУ, специально для «Русской народной линии»
