Портал-Credo.Ru: Почему Вы прекратили сотрудничество с Христианским церковно-общественным каналом (ХЦОК)? Многие считали Вас "лицом" канала...
Игумен Иннокентий Павлов: По поводу "лица" ХЦОК могу предположить, что для разных категорий его слушателей оно свое. Для одних это, может быть, писатель Михаил Бутов с его "Джазовым лексиконом", а для других, скажем, это религиовед Аркадий Ровнер с его "Многообразием религиозного опыта". Что касается меня, то хотя за шесть с лишним лет вещания на канале у меня и образовалась своя "радиоцерковь" - где-то с десяток тысяч более или менее постоянных слушателей, - его "лицом" я был скорее для тех единичных и маргинальных (в масштабах российского медийного пространства) СМИ, которые специализируются на церковно-православной тематике, причем в роли конкурентов ХЦОК, и, как это повелось в нынешней России, конкурентов недобросовестных. Теперь относительно "прекращения сотрудничества". Скажу сразу, мой приход на канал был делом, говоря по-человечески, чисто случайным. Хотя, конечно, если рассуждать по-христиански, то в жизни не бывает как случайных встреч, так и случайных разлук, и в этом плане все промыслительно. Дело в том, что по своему складу я человек более кабинетный, нежели публичный. И накопленные за многие годы наблюдения и опыт в области изучения новозаветных писаний и церковной истории как раз в последнее время потребовали соответствующей творческой реализации. Между тем, преподавание ради хлеба насущного в двух учебных заведениях, да еще вещание на канале два раза в неделю отвлекало меня от более близких моему сердцу трудов, внося в мою жизнь психологический дискомфорт. Ситуация обострилась к концу прошлого года, когда встал вопрос о выходе в одном крупном международном издательстве моих новозаветных переводов. От еще одного, на этот раз российского, издательства я получил предложение стать составителем и титульным редактором "Библейской хрестоматии", которая позволила бы современному русскоязычному читателю познакомиться с важнейшими библейскими текстами и комментариями к ним, отвечающими современному уровню библейской науки. Я подумал: как же я со всем этим справлюсь, когда ко всему прочему фактически два рабочих дня в неделю у меня съедает ХЦОК? С другой стороны, сознание долга перед моей "радиоцерковью", с немалым числом "членов" которой установились личные отношения, удерживало меня от решительного шага. Но тут ситуация, как уже не раз бывало в моей жизни, мне улыбнулась. Когда в понедельник, 20 января с. г., я пришел для проведения в прямом эфире своей еженедельной передачи "Дискуссия на тему", официальное "лицо" канала и его фактический хозяин о. И. Свиридов заявил мне, что прекращает сотрудничество со мной, мотивировав это требованием крупного донора ХЦОК - известного международного католического фонда "Церковь в нужде". Действительно, как раз в те дни в Москве находилась функционерша фонда, отвечающая за российское направление. В сетевых СМИ прошла информация о том, что она имела встречу в ОВЦС с митрополитом Кириллом. Данное мне объяснение выглядело убедительно, учитывая мою непримиримость по отношению к Московской патриархии. Впрочем, у знающих людей данная ситуация вызвала некоторое недоумение. Мне же, честно говоря, ее анализировать было просто неинтересно. Я был лишь рад избавлению от тяготившей меня обязанности. Однако по прошествии двух месяцев информированный источник, которому я склонен доверять, сообщил мне, что мой уход с канала был связан ни с чем иным, как с переговорами, которые о. И. Свиридов вел с небезызвестным "кандидатом в олигархи" С. Пугачевым, поставившим одним из условий своего субсидирования канала (западная помощь ему постоянно урезается, да и к тому же она не вечна) мой непременный уход с него. Затем оказалось, что в околоцерковных медийных кругах и эти переговоры уже секрет Полишинеля. Наблюдая псевдоморфозы, происходящие в последние годы в среде российских СМИ, в т.ч. и специализирующихся на религиозной тематике, я не вижу здесь ничего удивительного, радуясь лишь тому, что для меня все это так благополучно завершилось.
- В свое время Вы были членом политсовета Российской христианско-демократической партии (РХДП) и даже входили в первую тройку ее избирательного списка на думских выборах 1993 года. А некоторое время назад Вас видели участвующим в акциях движения "За Веру и Отечество", возглавляемого иеромонахом Никоном (Белавенцом). Каково Ваше отношение теперь к названным политическим структурам и участвуете ли Вы в их деятельности?
- Начать мой ответ следовало бы с констатации того факта, что бывшая теперь уже РХДП и движение о. Никона в настоящее время входят в одну политическую нишу и даже проводят совместные мероприятия без моего, впрочем, в них участия.
Сначала я хотел бы сказать несколько слов об о. Никоне, с которым меня связывают давние отношения, восходящие еще к советским временам. В течение пяти лет он предоставлял мне возможность служить в храме в селе Язвище, пока он там был настоятелем. Люди по своей сути нецерковные, хотя и примазывшиеся к Церкви в последнее десятилетие с небольшим, выражали недоумение, в том числе и в СМИ, по поводу духовной дружбы таких разным по своим политическим взглядам людей, как я и он. Им непонятна тайна Церкви, когда людей объединяет то, что, по словам моего учителя профессора-протоиерея Ливерия Воронова, "выше всякой земной политики и недоступно для чисто человеческих разномыслий: мистическая жизнь во Христе и со Христом, мир, дарованный Господом (Ин 14:27), святое евхаристическое общение". Что же касается его как политика, то здесь я выделил бы два аспекта. С одной стороны, я убежден, что в России нужен крепкий правый политический фланг (в классическом, а не в нынешнем специфически российском значении этого понятия), в том числе включающий в себя и монархистов. С другой стороны, предводительствуемое о. Никоном движение "За Веру и Отечество" (с таким названием его зарегистрировал Минюст, на самом деле - "За Веру, Царя и Отечество") представляется мне достаточно романтичным. Дело в том, что фактор веры уже давным-давно, еще с дореволюционных времен, не играет в российской политике сколько-нибудь существенной роли. Да и сама идея имперской реставрации, начертанная на знамени движения, очевидно, не имеет исторической перспективы. При этом в целях расширения реального правого политического фланга я поддерживал о. Никона как в организационных мероприятиях движения, так и в его акциях, имеющих для меня глубокое нравственное значение - таких, как публичное воздавание почестей борцам, павшим в борьбе за освобождение Родины от большевицкого ига.
Что же касается РХДП, где в 1992-1999 гг. я состоял, и даже входил в ее политсовет, то о ней могу говорить лишь с чувством глубокой печали, поскольку в октябре прошлого года был свидетелем ее политического самоубийства, когда она превратилась в ВВП - Всероссийскую великодержавную партию. Впрочем, псевдоморфоза РХДП началась гораздо раньше, когда ее лидер А. Чуев, избравшийся в нынешнюю Думу по списку "Единства", стал политически обслуживать Московскую патриархию. Кстати, в связи с этим, меня попросили покинуть ряды РХДП, что я с готовностью сделал, поскольку считаю лоббирование интересов МП не только аморальным, но политически бесперспективным делом. Да и в плане личной карьеры Чуев повел себя непрагматично, учитывая заслуженную репутацию МП как политического кидалова, с чем уже столкнулся не один представитель нынешней российской политической "элиты".
Теперь по поводу смены партийной вывески, а вместе с ней и идеологии. Опять же, здесь следует посетовать на отход от идеала христианской демократии, сводящегося к нравственной политике, в сторону исторически бесперспективных идеологем. Но меня больше удивляет опять же непрагматичность принятого решения об изменении политической самоидентификации. Известно, что у РХДП в прошлом году возникла проблема с перерегистрацией в Минюсте в связи с введением в действие нового Закона о политических партиях. Минюст придрался тогда к названию "христианско-демократическая", увидев в первой его составляющей конфессиональный признак, что теперь не допускается. В этой ситуации у РХДП было два пути. Первый. На фоне громкой пропагандистской кампании отстаивать свое законное право на название, судясь, хоть до Страсбурга, с Минюстом, обличая последний в некомпетентности. Дело в том, что определение партии как "христианская", да еще в сочетании с определением "демократическая", указывает не на конфессиональную принадлежность, не на исповедание веры, а на социально-ценностную ориентацию, и в этом плане стоит в том же ряду, что и определения "социал-демократическая" или же "либерально-демократическая" (понятно, в традиционном смысле, а не как у Жириновского). При этом следовало бы привлечь и солидарность Христианско-демократического Интернационала, придав делу международный резонанс. При проведении, действительно, нравственной политики, которая в нынешней ситуации может быть только последовательно оппозиционной к существующему режиму, партии можно было бы найти и свою устойчивую социальную нишу, и соответствующую материальную базу. В таком случае, при грамотном выстраивании пропагандистской кампании, РХДП могла бы претендовать на значительную часть того же "яблочного" электората, да и на какую-то часть абсентистов, либо, вообще, не ходящих на выборы, либо, как Ваш покорный слуга, голосующих "против всех", не находя пока в избирательных бюллетенях никого достойного своего доверия. Понятно, что обрисованная выше перспектива связана с известными рисками, да и требует решительных бойцов, а не политиканов, смотрящих в рот г-ну Суркову. Но у партии мог быть и второй путь, не таящий в себе никакого риска, я бы сказал даже, вполне конформистский. Не нравится товарищам из Минюста название "христианско-демократическая партия" - на здоровье. Давайте вспомним, с чего начиналась христианская демократия на ее родине, в Германии. С Партии центра. С ней связано и само понятие "центризм". Это не левые, т.е. социал-демократы или же традиционные коммунисты, и не правые, т.е. либералы или же националисты, а те, кто в центре, следуя христианским представлениям о справедливости для всех и о необходимости общественного партнерства различных социальных групп. У Минюста не было бы уже никаких поводов отказать партии, которая регистрируется с названием "центристская". При этом сохраняется политическая идентичность и приобретается привлекательный в плане возможных будущих коалиций партийный брэнд. В любом случае, в прошлом году РХДП оставалась единственной в России политической структурой с названием "христианско-демократическая", находящейся, что называется, на плаву. Кто теперь помнит ХДС, покойного Савицкого, или то, что те же Аксючиц и Огородников (если их еще кто-то помнит) в разное время также именовали себя "христианскими демократами"? И это все теперь так бездарно потеряно.Мне доподлинно неизвестно, что привело РХДП к окончательной утрате политического первородства. В любом случае, уход на "державный" фланг ничего хорошего новоявленной ВВП явно не судит. Я даже не говорю о том, что многие из тех, кто был готов встать под знамена реальной христианской демократии, ни за что не откликнутся на лозунг пресловутого великодержавства. Но, опять же, посмотрим на это дело с прагматической стороны. В том сегменте политического рынка, куда попала ВВП, уже есть структура, титулующаяся "державной". Это зарегистрированная Минюстом месяцем ранее Национально-державная партия, обычно ассоциирующаяся с именем небезызвестного С. Терехова. Что и говорить, он куда более известен и политически раскручен, чем г-н Чуев, даже несмотря на все нынешние довольно экзотические законодательные инициативы последнего. Но главное все же не в этом. Те двадцать с лишним процентов теперешнего электората, которых можно увлечь лозунгом "державности" с тем или иным набором сопутствующей демагогии, все равно, несмотря на все старания кремлевских "мудрецов", проголосуют за КПРФ, поскольку видят в ней реальную политическую силу, в отличие от прочих "державных", "патриотических", "возрожденческих" или даже "монархических" партий. Странно, что вышеназванных и подобных им господ-товарищей ничему не учит политический труп Подберезкина с его "Духовным возрождением".
- Но вернемся к началу предыдущего вопроса. Можно ли, вообще, считать Вас монархистом?
- Я бы на этот вопрос ответ так. Если бы Россия получила возможность вернуть себе государственное правопреемство, прерванное в январе 1918 г. разгоном Учредительного Собрания, и ей через легитимное народное представительство пришлось бы избирать форму своего государственного строя, то я проголосовал бы за ту партию, которая не только бы восстановила традиционное для страны унитарное устройство, но и монархию, которая, разумеется, теперь может быть только конституционной. Опять же, если бы Николай II был, действительно, мудрым Государем, то ему надо было пойти на установление конституционно-монархического, т. е. по сути парламентского, строя еще в 1905 году. Тогда бы не было и национальной катастрофы 1917 года. Но, как известно, история не знает сослагательного наклонения, и мы пережили тот опыт, который заслужили всем своим предыдущим историческим развитием.
Обращаясь к теперешним дням, я думаю, что парламентский строй при номинальном главе государства, как, скажем, в ФРГ и в Италии, или в Швеции и в Испании, при том, что правительство формирует победившая на парламентских выборах партия или имеющая в парламенте большинство коалиция, для России окажется лучше, чем нынешняя фактическая полуабсолютная монархия президента с практически безответственной законодательной, да и исполнительной властью. В конце концов, конституционная монархия - это достаточно яркий показатель политической стабильности государства при наличии в нем динамичного экономического развития, на фоне социального и нравственного прогресса, что нам наглядно демонстрируют европейские страны с конституционно-монархическим строем и Япония. Ну а наша Мария Владимировна, нынешняя глава Российского Императорского Дома, могла бы не хуже представлять будущую сытую и благополучную Россию, чем теперь Беатрикс являет лицо Нидерландов, а Маргрет - Дании. Только, дай Бог, хоть через пару-тройку десятилетий, нам сравняться с этими странами в уровне жизни населения и в степени общественной морали.
- Существуют ли, с Вашей точки зрения, в настоящее время четкие "канонические границы" между поместными Церквами?
- Очевидно, оксюморон "канонические границы" связан с понятием "каноническая территория", затасканным идеологами МП в последние годы. Понятием, прямо скажу, идиотичным и совершенно неизвестным науке церковного права. Последнее, кстати, легко проверить, обратившись хотя бы к учебнику протоиерея Вл. Цыпина по данной дисциплине: там его нет и не может быть. Здесь я должен, пользуясь случаем, публично покаяться, поскольку словосочетание "каноническая территория" впервые сорвалось с языка у меня. Было это где-то в году 89-м на заседании Синодальной комиссии по вопросам христианского единства и межцерковных сношений. Помню, председательствовал на нем митрополит Киевский Филарет (Денисенко), а посвящено оно было претензиям (кстати, замечу, вполне обоснованным) Румынской Церкви на восстановление своей юрисдикции над Бессарабией, т. е. Молдавской ССР по тогдашней терминологии. И вот на этом совершенно закрытом заседании с узким, насколько я помню, составом участников, у меня и сорвалась с языка эта дурацкая "каноническая территория". Понятное дело, что, имея достаточную квалификацию в области церковного права, я никогда бы не употребил такой, с позволения сказать, "термин" ни в публичном выступлении, ни в печатной работе. Но воистину, "нам не дано предугадать, как слово наше отзовется". Кто-то запомнил про "каноническую территорию", а затем спустя не один год вытащил ее на свет.
Но если о каких-то границах в связи с церковной дисциплиной или же правоприменением церковных канонов и можно говорить, то лишь в связи с границами церковных округов, в пределах которых распространяет церковная власть того или иного уровня. Когда формировался канонический строй Церкви, теоретически, вроде бы, существующий по сей день, эти уровни, как правило, определялись территориально-административным делением Римской империи. Им соответствовали епархии, митрополии, архиепископии (в качестве последних тогда могли выступать и национальные Церкви вне границ империи), а позднее еще и патриархаты. Наконец, решение того или иного вопроса могло быть вынесено на уровень Вселенской Церкви или, если называть ее в традиционных терминах, Церкви Католической (это определение Церкви, впервые встречающееся у мужеапостольного Игнатия Антиохийского, соединяет в себе понятия всеобщности и целостности). В славянском переводе Константинопольского символа 381 г. данное определение Церкви передано словом "соборная". Вот здесь-то мы и подошли к необходимости осознать одну простую мысль. Являющаяся, говоря языком догматического богословия, существенным свойством Церкви, соборность непременно предполагает единство Апостольского Предания и канонического строя на всей территории распространения Церкви Христовой, в связи с чем говорить о каких-то канонических границах между поместными Церквами будет просто абсурдным.
Другое дело, что в истории не раз бывали случаи, что когда вследствие известных греховных устремлений Церковь раскалывали, то в оправдание сего беззакония делались попытки установить что-то похожее на "канонические границы". Приведу простой пример этого, имеющий отношение к нашей национальной Российской Церкви. С 1839 г., согласно определению Святейшего Правительствующего Синода, в нашей стране издается "Книга правил святых апостолов, святых соборов вселенских и поместных и святых отец", представляющих своеобразный корпус канонов Православной Церкви, имеющих вселенское значение и применение. Входит туда и 3-е правило Сердикского (его ошибочно называют Сардикийским) собора. Принято оно было в 343 г. на соборе восточных и западных епископов в Сердике (нынешняя столица Болгарии София) по инициативе известного ревнителя никейского православия Осия Кордубского и касалось права апелляции к епископу Рима епископов, считающих себя несправедливо осужденными соборами соответствующих церковных диоцезов. Принято данное определение было, как известно, в связи с делом св. Афанасия Александрийского, низложенного собором евсевиан (речь идет о т. н. "средних" арианах, сторонниках Евсевия Никомидийского), да и, вообще, в связи с тем обстоятельством, что Восток империи находился тогда в состоянии "еретических шатаний" (выражение св. Василия Великого), когда православные нередко оказывались на положении диссидентов. Здесь следует отметить, что Осий не предлагал чего-то нововводного, а лишь апеллировал к древнейшему Преданию, засвидетельствованному патристическими памятниками еще конца I-II века, свидетельствующими о вселенской церковной ответственности Римского епископа, как преемника Петра. На это прямо ссылаются Осий и это подтверждают отцы Сердикского собора. Итак, читаем: "Аще кто из епископов, в некоем деле окажется осуждаем, но возмнит себе не неправое имети дело, но праведное, да и паки возобновится суд: то, аще угодно вам, любовию почтим память Петра апостола, и да напишется от сих судившихся (т. е. несправедливо осужденных православных восточных епископов) к Иулию епископу Римскому, да возобновится, аще потребно, суд чрез ближайших к той области епископов, и да назначит он разсмотрителей дела". Казалось бы, все ясно: ссылка на Петра как на предводителя апостольской коллегии и на епископа Юлия (занимал Римскую кафедру в 337-352 гг.) как на его преемника в коллегии апостольских преемников-епископов однозначно указывает на краеугольный камень соборности Церкви - вселенскую юрисдикцию епископа Рима и созываемого им собора. Однако лукавые российские канонисты в угоду политической конъюнктуре снабдили это правило такой припиской: "Шестым правилом Первого вселенского собора, по древнему обычаю, представлены в подчинение Римскому епископу многие епархии на Западе, подобно как Александрийскому и Антиохийскому многие епархии на Юге и Востоке. Согласно с сим разделением, Осий испанского города Кордувы, принадлежа к области Римского епископа, предлагает относить на его рассмотрение сомнительные случаи западных епархий: и в сем смысле принял его предложение поместный Сардикийский собор-". На какого невежду в церковной истории было это рассчитано? Юрисдикция епископов Римского, Александрийского и Антиохийского в пределах соответствующих церковных областей, подтвержденная 6-м правилом Никейского (I Вселенского) собора у отцов собора в Сердике, не вызывала никаких вопросов. Но именно дела восточных епископов, в т.ч. упомянутого в вышеназванном правиле епископа Александрийского, заставили их по предложению Осия вспомнить, что юрисдикция Римского епископа распространяется не только на Запад, но и на всю Вселенскую Церковь. Вот этой юрисдикции, являющейся залогом сохранения соборности Церкви, незадачливые российские цезарепаписты и попытались положить пресловутую "каноническую границу".
- Правда ли, что Вы покинули юрисдикцию Московской патриархии? Каков Ваш канонический статус сейчас?
- Начну с ответа на последний вопрос. Мой церковный статус: заштатный клирик. Учитывая, что определение "заштатный" пришло к нам из XVIII века, когда в результате екатерининских реформ монастырям и белому духовенству были установлены "штаты", определявшие их содержание, а наше нынешнее общество, даже в своем церковном сегменте, как правило, безграмотно в церковно-исторических вопросах, обычно приходится объяснять, что это такое. Доходит до смешного. Мои, если их так можно назвать, "оппоненты" из "Радонежа", пытаются обыграть прилагательное "заштатный" в уничижительном для меня смысле. Очевидно, они делают это по аналогии с литературным штампом XIX века "заштатный городишко", хотя в моей ситуации оно само по себе совершенно нейтрально, и в отношении клирика означает то же, что, скажем, выражения "полковник в отставке" или "экс-министр". Мое заштатное с 1995 г. положение связано с довольно простым обстоятельством. Когда я увидел, что никаких перспектив на исправление того ненормального положения, в котором находится Московская патриархия, бывшая до конца 80-х годов фактическим монополистом на православную церковность в нашей стране, и которое прежде можно было оправдывать внешними условиями ее бытия, не предвидится, я ушел "за штат", т. е. в отставку, с тем, чтобы в соответствии с принятыми во всем цивилизованном мире правилами корпоративной этики не принадлежать к структуре, в отношении которой я занимаю независимую, критическую, и ввиду своей приверженности принципу интеллектуальной честности резко негативную позицию.
Что же касается выражения "покинуть юрисдикцию", то как у человека, уже десяток лет читающего курс церковного права в нехудшем российском богословском учебном заведении (Библейско-богословский институт св. ап. Андрея - ред.), оно у меня вызывает улыбку. Впрочем, на самом деле здесь следует не смеяться, а плакать. Ведь с чем связана такая формулировка? Сотни, если не тысячи людей оставляют РПЦ МП, либо воссоединяясь с Католической Церковью, либо переходя в альтернативные православные структуры. При этом порой от них слышишь выражение, которое, как им кажется, показывает их богословскую грамотность: "Я сменил юрисдикцию". Но давайте посмотрим, что на самом деле означает правовой термин "юрисдикция". Латинское juridicus значит относящийся к праву, т. е. к отправлению правосудия. Таким образом, jurisdictio - это уже право суда, делегируемое соответствующему судебному органу той или иной территориальной властью. Скажем, если я совершаю в России ту или иную сделку, ее возможная правовая оценка находится в юрисдикции Российской Федерации в лице соответствующих судов, если только в моем случае другое не предусмотрено ее международными соглашениями. Также если человек, будучи гражданином РФ, иностранцем или лицом без гражданства, совершает на ее территории деяние, предусматривающее ту или иную санкцию в соответствии с ее Уголовным кодексом, то он также volens-nolens подлежит ее юрисдикции, в лице ее судов различных инстанций. Я привел эти примеры для того, чтобы показать, что сама по себе юрисдикция явление объективное. Это не то, что можно сменить, не сходя со своего дивана. Также и с церковной юрисдикцией, т. е. с правосудием по различным церковным делам, имеющим различные территориальные уровни, до вселенского включительно, о которых я говорил выше. Очевидно, что на территории России ее должна осуществлять и Церковь Российская. Но то, что вместо нее существует лишь суррогатный Московский патриархат, ни в коей мере, о чем я писал и говорил неоднократно, не могущий претендовать на правопреемство ей, и это положение никто из его руководства исправлять не собирается, делает фикцией и саму его юрисдикцию. В этом случае следует задать классический вопрос: "А судьи кто?", имея ввиду всех похитителей церковной власти, раздорников и коррупционеров, окопавшихся в Московской патриархии и ее структурах. А уж как и по каким "уставам" они вершат свое кривосудие (право же, другого слова не подберешь), все интересующиеся этой проблемой хорошо знают и по делу архимандрита Зенона, и по делу о. Г. Кочеткова, и по нынешнему делу о. П. Адельгейма. Здесь много чего еще можно было бы сказать, но это уже тема для отдельного разговора.
Портал-Credo.Ru
Игумен Иннокентий Павлов: По поводу "лица" ХЦОК могу предположить, что для разных категорий его слушателей оно свое. Для одних это, может быть, писатель Михаил Бутов с его "Джазовым лексиконом", а для других, скажем, это религиовед Аркадий Ровнер с его "Многообразием религиозного опыта". Что касается меня, то хотя за шесть с лишним лет вещания на канале у меня и образовалась своя "радиоцерковь" - где-то с десяток тысяч более или менее постоянных слушателей, - его "лицом" я был скорее для тех единичных и маргинальных (в масштабах российского медийного пространства) СМИ, которые специализируются на церковно-православной тематике, причем в роли конкурентов ХЦОК, и, как это повелось в нынешней России, конкурентов недобросовестных. Теперь относительно "прекращения сотрудничества". Скажу сразу, мой приход на канал был делом, говоря по-человечески, чисто случайным. Хотя, конечно, если рассуждать по-христиански, то в жизни не бывает как случайных встреч, так и случайных разлук, и в этом плане все промыслительно. Дело в том, что по своему складу я человек более кабинетный, нежели публичный. И накопленные за многие годы наблюдения и опыт в области изучения новозаветных писаний и церковной истории как раз в последнее время потребовали соответствующей творческой реализации. Между тем, преподавание ради хлеба насущного в двух учебных заведениях, да еще вещание на канале два раза в неделю отвлекало меня от более близких моему сердцу трудов, внося в мою жизнь психологический дискомфорт. Ситуация обострилась к концу прошлого года, когда встал вопрос о выходе в одном крупном международном издательстве моих новозаветных переводов. От еще одного, на этот раз российского, издательства я получил предложение стать составителем и титульным редактором "Библейской хрестоматии", которая позволила бы современному русскоязычному читателю познакомиться с важнейшими библейскими текстами и комментариями к ним, отвечающими современному уровню библейской науки. Я подумал: как же я со всем этим справлюсь, когда ко всему прочему фактически два рабочих дня в неделю у меня съедает ХЦОК? С другой стороны, сознание долга перед моей "радиоцерковью", с немалым числом "членов" которой установились личные отношения, удерживало меня от решительного шага. Но тут ситуация, как уже не раз бывало в моей жизни, мне улыбнулась. Когда в понедельник, 20 января с. г., я пришел для проведения в прямом эфире своей еженедельной передачи "Дискуссия на тему", официальное "лицо" канала и его фактический хозяин о. И. Свиридов заявил мне, что прекращает сотрудничество со мной, мотивировав это требованием крупного донора ХЦОК - известного международного католического фонда "Церковь в нужде". Действительно, как раз в те дни в Москве находилась функционерша фонда, отвечающая за российское направление. В сетевых СМИ прошла информация о том, что она имела встречу в ОВЦС с митрополитом Кириллом. Данное мне объяснение выглядело убедительно, учитывая мою непримиримость по отношению к Московской патриархии. Впрочем, у знающих людей данная ситуация вызвала некоторое недоумение. Мне же, честно говоря, ее анализировать было просто неинтересно. Я был лишь рад избавлению от тяготившей меня обязанности. Однако по прошествии двух месяцев информированный источник, которому я склонен доверять, сообщил мне, что мой уход с канала был связан ни с чем иным, как с переговорами, которые о. И. Свиридов вел с небезызвестным "кандидатом в олигархи" С. Пугачевым, поставившим одним из условий своего субсидирования канала (западная помощь ему постоянно урезается, да и к тому же она не вечна) мой непременный уход с него. Затем оказалось, что в околоцерковных медийных кругах и эти переговоры уже секрет Полишинеля. Наблюдая псевдоморфозы, происходящие в последние годы в среде российских СМИ, в т.ч. и специализирующихся на религиозной тематике, я не вижу здесь ничего удивительного, радуясь лишь тому, что для меня все это так благополучно завершилось.
- В свое время Вы были членом политсовета Российской христианско-демократической партии (РХДП) и даже входили в первую тройку ее избирательного списка на думских выборах 1993 года. А некоторое время назад Вас видели участвующим в акциях движения "За Веру и Отечество", возглавляемого иеромонахом Никоном (Белавенцом). Каково Ваше отношение теперь к названным политическим структурам и участвуете ли Вы в их деятельности?
- Начать мой ответ следовало бы с констатации того факта, что бывшая теперь уже РХДП и движение о. Никона в настоящее время входят в одну политическую нишу и даже проводят совместные мероприятия без моего, впрочем, в них участия.
Сначала я хотел бы сказать несколько слов об о. Никоне, с которым меня связывают давние отношения, восходящие еще к советским временам. В течение пяти лет он предоставлял мне возможность служить в храме в селе Язвище, пока он там был настоятелем. Люди по своей сути нецерковные, хотя и примазывшиеся к Церкви в последнее десятилетие с небольшим, выражали недоумение, в том числе и в СМИ, по поводу духовной дружбы таких разным по своим политическим взглядам людей, как я и он. Им непонятна тайна Церкви, когда людей объединяет то, что, по словам моего учителя профессора-протоиерея Ливерия Воронова, "выше всякой земной политики и недоступно для чисто человеческих разномыслий: мистическая жизнь во Христе и со Христом, мир, дарованный Господом (Ин 14:27), святое евхаристическое общение". Что же касается его как политика, то здесь я выделил бы два аспекта. С одной стороны, я убежден, что в России нужен крепкий правый политический фланг (в классическом, а не в нынешнем специфически российском значении этого понятия), в том числе включающий в себя и монархистов. С другой стороны, предводительствуемое о. Никоном движение "За Веру и Отечество" (с таким названием его зарегистрировал Минюст, на самом деле - "За Веру, Царя и Отечество") представляется мне достаточно романтичным. Дело в том, что фактор веры уже давным-давно, еще с дореволюционных времен, не играет в российской политике сколько-нибудь существенной роли. Да и сама идея имперской реставрации, начертанная на знамени движения, очевидно, не имеет исторической перспективы. При этом в целях расширения реального правого политического фланга я поддерживал о. Никона как в организационных мероприятиях движения, так и в его акциях, имеющих для меня глубокое нравственное значение - таких, как публичное воздавание почестей борцам, павшим в борьбе за освобождение Родины от большевицкого ига.
Что же касается РХДП, где в 1992-1999 гг. я состоял, и даже входил в ее политсовет, то о ней могу говорить лишь с чувством глубокой печали, поскольку в октябре прошлого года был свидетелем ее политического самоубийства, когда она превратилась в ВВП - Всероссийскую великодержавную партию. Впрочем, псевдоморфоза РХДП началась гораздо раньше, когда ее лидер А. Чуев, избравшийся в нынешнюю Думу по списку "Единства", стал политически обслуживать Московскую патриархию. Кстати, в связи с этим, меня попросили покинуть ряды РХДП, что я с готовностью сделал, поскольку считаю лоббирование интересов МП не только аморальным, но политически бесперспективным делом. Да и в плане личной карьеры Чуев повел себя непрагматично, учитывая заслуженную репутацию МП как политического кидалова, с чем уже столкнулся не один представитель нынешней российской политической "элиты".
Теперь по поводу смены партийной вывески, а вместе с ней и идеологии. Опять же, здесь следует посетовать на отход от идеала христианской демократии, сводящегося к нравственной политике, в сторону исторически бесперспективных идеологем. Но меня больше удивляет опять же непрагматичность принятого решения об изменении политической самоидентификации. Известно, что у РХДП в прошлом году возникла проблема с перерегистрацией в Минюсте в связи с введением в действие нового Закона о политических партиях. Минюст придрался тогда к названию "христианско-демократическая", увидев в первой его составляющей конфессиональный признак, что теперь не допускается. В этой ситуации у РХДП было два пути. Первый. На фоне громкой пропагандистской кампании отстаивать свое законное право на название, судясь, хоть до Страсбурга, с Минюстом, обличая последний в некомпетентности. Дело в том, что определение партии как "христианская", да еще в сочетании с определением "демократическая", указывает не на конфессиональную принадлежность, не на исповедание веры, а на социально-ценностную ориентацию, и в этом плане стоит в том же ряду, что и определения "социал-демократическая" или же "либерально-демократическая" (понятно, в традиционном смысле, а не как у Жириновского). При этом следовало бы привлечь и солидарность Христианско-демократического Интернационала, придав делу международный резонанс. При проведении, действительно, нравственной политики, которая в нынешней ситуации может быть только последовательно оппозиционной к существующему режиму, партии можно было бы найти и свою устойчивую социальную нишу, и соответствующую материальную базу. В таком случае, при грамотном выстраивании пропагандистской кампании, РХДП могла бы претендовать на значительную часть того же "яблочного" электората, да и на какую-то часть абсентистов, либо, вообще, не ходящих на выборы, либо, как Ваш покорный слуга, голосующих "против всех", не находя пока в избирательных бюллетенях никого достойного своего доверия. Понятно, что обрисованная выше перспектива связана с известными рисками, да и требует решительных бойцов, а не политиканов, смотрящих в рот г-ну Суркову. Но у партии мог быть и второй путь, не таящий в себе никакого риска, я бы сказал даже, вполне конформистский. Не нравится товарищам из Минюста название "христианско-демократическая партия" - на здоровье. Давайте вспомним, с чего начиналась христианская демократия на ее родине, в Германии. С Партии центра. С ней связано и само понятие "центризм". Это не левые, т.е. социал-демократы или же традиционные коммунисты, и не правые, т.е. либералы или же националисты, а те, кто в центре, следуя христианским представлениям о справедливости для всех и о необходимости общественного партнерства различных социальных групп. У Минюста не было бы уже никаких поводов отказать партии, которая регистрируется с названием "центристская". При этом сохраняется политическая идентичность и приобретается привлекательный в плане возможных будущих коалиций партийный брэнд. В любом случае, в прошлом году РХДП оставалась единственной в России политической структурой с названием "христианско-демократическая", находящейся, что называется, на плаву. Кто теперь помнит ХДС, покойного Савицкого, или то, что те же Аксючиц и Огородников (если их еще кто-то помнит) в разное время также именовали себя "христианскими демократами"? И это все теперь так бездарно потеряно.Мне доподлинно неизвестно, что привело РХДП к окончательной утрате политического первородства. В любом случае, уход на "державный" фланг ничего хорошего новоявленной ВВП явно не судит. Я даже не говорю о том, что многие из тех, кто был готов встать под знамена реальной христианской демократии, ни за что не откликнутся на лозунг пресловутого великодержавства. Но, опять же, посмотрим на это дело с прагматической стороны. В том сегменте политического рынка, куда попала ВВП, уже есть структура, титулующаяся "державной". Это зарегистрированная Минюстом месяцем ранее Национально-державная партия, обычно ассоциирующаяся с именем небезызвестного С. Терехова. Что и говорить, он куда более известен и политически раскручен, чем г-н Чуев, даже несмотря на все нынешние довольно экзотические законодательные инициативы последнего. Но главное все же не в этом. Те двадцать с лишним процентов теперешнего электората, которых можно увлечь лозунгом "державности" с тем или иным набором сопутствующей демагогии, все равно, несмотря на все старания кремлевских "мудрецов", проголосуют за КПРФ, поскольку видят в ней реальную политическую силу, в отличие от прочих "державных", "патриотических", "возрожденческих" или даже "монархических" партий. Странно, что вышеназванных и подобных им господ-товарищей ничему не учит политический труп Подберезкина с его "Духовным возрождением".
- Но вернемся к началу предыдущего вопроса. Можно ли, вообще, считать Вас монархистом?
- Я бы на этот вопрос ответ так. Если бы Россия получила возможность вернуть себе государственное правопреемство, прерванное в январе 1918 г. разгоном Учредительного Собрания, и ей через легитимное народное представительство пришлось бы избирать форму своего государственного строя, то я проголосовал бы за ту партию, которая не только бы восстановила традиционное для страны унитарное устройство, но и монархию, которая, разумеется, теперь может быть только конституционной. Опять же, если бы Николай II был, действительно, мудрым Государем, то ему надо было пойти на установление конституционно-монархического, т. е. по сути парламентского, строя еще в 1905 году. Тогда бы не было и национальной катастрофы 1917 года. Но, как известно, история не знает сослагательного наклонения, и мы пережили тот опыт, который заслужили всем своим предыдущим историческим развитием.
Обращаясь к теперешним дням, я думаю, что парламентский строй при номинальном главе государства, как, скажем, в ФРГ и в Италии, или в Швеции и в Испании, при том, что правительство формирует победившая на парламентских выборах партия или имеющая в парламенте большинство коалиция, для России окажется лучше, чем нынешняя фактическая полуабсолютная монархия президента с практически безответственной законодательной, да и исполнительной властью. В конце концов, конституционная монархия - это достаточно яркий показатель политической стабильности государства при наличии в нем динамичного экономического развития, на фоне социального и нравственного прогресса, что нам наглядно демонстрируют европейские страны с конституционно-монархическим строем и Япония. Ну а наша Мария Владимировна, нынешняя глава Российского Императорского Дома, могла бы не хуже представлять будущую сытую и благополучную Россию, чем теперь Беатрикс являет лицо Нидерландов, а Маргрет - Дании. Только, дай Бог, хоть через пару-тройку десятилетий, нам сравняться с этими странами в уровне жизни населения и в степени общественной морали.
- Существуют ли, с Вашей точки зрения, в настоящее время четкие "канонические границы" между поместными Церквами?
- Очевидно, оксюморон "канонические границы" связан с понятием "каноническая территория", затасканным идеологами МП в последние годы. Понятием, прямо скажу, идиотичным и совершенно неизвестным науке церковного права. Последнее, кстати, легко проверить, обратившись хотя бы к учебнику протоиерея Вл. Цыпина по данной дисциплине: там его нет и не может быть. Здесь я должен, пользуясь случаем, публично покаяться, поскольку словосочетание "каноническая территория" впервые сорвалось с языка у меня. Было это где-то в году 89-м на заседании Синодальной комиссии по вопросам христианского единства и межцерковных сношений. Помню, председательствовал на нем митрополит Киевский Филарет (Денисенко), а посвящено оно было претензиям (кстати, замечу, вполне обоснованным) Румынской Церкви на восстановление своей юрисдикции над Бессарабией, т. е. Молдавской ССР по тогдашней терминологии. И вот на этом совершенно закрытом заседании с узким, насколько я помню, составом участников, у меня и сорвалась с языка эта дурацкая "каноническая территория". Понятное дело, что, имея достаточную квалификацию в области церковного права, я никогда бы не употребил такой, с позволения сказать, "термин" ни в публичном выступлении, ни в печатной работе. Но воистину, "нам не дано предугадать, как слово наше отзовется". Кто-то запомнил про "каноническую территорию", а затем спустя не один год вытащил ее на свет.
Но если о каких-то границах в связи с церковной дисциплиной или же правоприменением церковных канонов и можно говорить, то лишь в связи с границами церковных округов, в пределах которых распространяет церковная власть того или иного уровня. Когда формировался канонический строй Церкви, теоретически, вроде бы, существующий по сей день, эти уровни, как правило, определялись территориально-административным делением Римской империи. Им соответствовали епархии, митрополии, архиепископии (в качестве последних тогда могли выступать и национальные Церкви вне границ империи), а позднее еще и патриархаты. Наконец, решение того или иного вопроса могло быть вынесено на уровень Вселенской Церкви или, если называть ее в традиционных терминах, Церкви Католической (это определение Церкви, впервые встречающееся у мужеапостольного Игнатия Антиохийского, соединяет в себе понятия всеобщности и целостности). В славянском переводе Константинопольского символа 381 г. данное определение Церкви передано словом "соборная". Вот здесь-то мы и подошли к необходимости осознать одну простую мысль. Являющаяся, говоря языком догматического богословия, существенным свойством Церкви, соборность непременно предполагает единство Апостольского Предания и канонического строя на всей территории распространения Церкви Христовой, в связи с чем говорить о каких-то канонических границах между поместными Церквами будет просто абсурдным.
Другое дело, что в истории не раз бывали случаи, что когда вследствие известных греховных устремлений Церковь раскалывали, то в оправдание сего беззакония делались попытки установить что-то похожее на "канонические границы". Приведу простой пример этого, имеющий отношение к нашей национальной Российской Церкви. С 1839 г., согласно определению Святейшего Правительствующего Синода, в нашей стране издается "Книга правил святых апостолов, святых соборов вселенских и поместных и святых отец", представляющих своеобразный корпус канонов Православной Церкви, имеющих вселенское значение и применение. Входит туда и 3-е правило Сердикского (его ошибочно называют Сардикийским) собора. Принято оно было в 343 г. на соборе восточных и западных епископов в Сердике (нынешняя столица Болгарии София) по инициативе известного ревнителя никейского православия Осия Кордубского и касалось права апелляции к епископу Рима епископов, считающих себя несправедливо осужденными соборами соответствующих церковных диоцезов. Принято данное определение было, как известно, в связи с делом св. Афанасия Александрийского, низложенного собором евсевиан (речь идет о т. н. "средних" арианах, сторонниках Евсевия Никомидийского), да и, вообще, в связи с тем обстоятельством, что Восток империи находился тогда в состоянии "еретических шатаний" (выражение св. Василия Великого), когда православные нередко оказывались на положении диссидентов. Здесь следует отметить, что Осий не предлагал чего-то нововводного, а лишь апеллировал к древнейшему Преданию, засвидетельствованному патристическими памятниками еще конца I-II века, свидетельствующими о вселенской церковной ответственности Римского епископа, как преемника Петра. На это прямо ссылаются Осий и это подтверждают отцы Сердикского собора. Итак, читаем: "Аще кто из епископов, в некоем деле окажется осуждаем, но возмнит себе не неправое имети дело, но праведное, да и паки возобновится суд: то, аще угодно вам, любовию почтим память Петра апостола, и да напишется от сих судившихся (т. е. несправедливо осужденных православных восточных епископов) к Иулию епископу Римскому, да возобновится, аще потребно, суд чрез ближайших к той области епископов, и да назначит он разсмотрителей дела". Казалось бы, все ясно: ссылка на Петра как на предводителя апостольской коллегии и на епископа Юлия (занимал Римскую кафедру в 337-352 гг.) как на его преемника в коллегии апостольских преемников-епископов однозначно указывает на краеугольный камень соборности Церкви - вселенскую юрисдикцию епископа Рима и созываемого им собора. Однако лукавые российские канонисты в угоду политической конъюнктуре снабдили это правило такой припиской: "Шестым правилом Первого вселенского собора, по древнему обычаю, представлены в подчинение Римскому епископу многие епархии на Западе, подобно как Александрийскому и Антиохийскому многие епархии на Юге и Востоке. Согласно с сим разделением, Осий испанского города Кордувы, принадлежа к области Римского епископа, предлагает относить на его рассмотрение сомнительные случаи западных епархий: и в сем смысле принял его предложение поместный Сардикийский собор-". На какого невежду в церковной истории было это рассчитано? Юрисдикция епископов Римского, Александрийского и Антиохийского в пределах соответствующих церковных областей, подтвержденная 6-м правилом Никейского (I Вселенского) собора у отцов собора в Сердике, не вызывала никаких вопросов. Но именно дела восточных епископов, в т.ч. упомянутого в вышеназванном правиле епископа Александрийского, заставили их по предложению Осия вспомнить, что юрисдикция Римского епископа распространяется не только на Запад, но и на всю Вселенскую Церковь. Вот этой юрисдикции, являющейся залогом сохранения соборности Церкви, незадачливые российские цезарепаписты и попытались положить пресловутую "каноническую границу".
- Правда ли, что Вы покинули юрисдикцию Московской патриархии? Каков Ваш канонический статус сейчас?
- Начну с ответа на последний вопрос. Мой церковный статус: заштатный клирик. Учитывая, что определение "заштатный" пришло к нам из XVIII века, когда в результате екатерининских реформ монастырям и белому духовенству были установлены "штаты", определявшие их содержание, а наше нынешнее общество, даже в своем церковном сегменте, как правило, безграмотно в церковно-исторических вопросах, обычно приходится объяснять, что это такое. Доходит до смешного. Мои, если их так можно назвать, "оппоненты" из "Радонежа", пытаются обыграть прилагательное "заштатный" в уничижительном для меня смысле. Очевидно, они делают это по аналогии с литературным штампом XIX века "заштатный городишко", хотя в моей ситуации оно само по себе совершенно нейтрально, и в отношении клирика означает то же, что, скажем, выражения "полковник в отставке" или "экс-министр". Мое заштатное с 1995 г. положение связано с довольно простым обстоятельством. Когда я увидел, что никаких перспектив на исправление того ненормального положения, в котором находится Московская патриархия, бывшая до конца 80-х годов фактическим монополистом на православную церковность в нашей стране, и которое прежде можно было оправдывать внешними условиями ее бытия, не предвидится, я ушел "за штат", т. е. в отставку, с тем, чтобы в соответствии с принятыми во всем цивилизованном мире правилами корпоративной этики не принадлежать к структуре, в отношении которой я занимаю независимую, критическую, и ввиду своей приверженности принципу интеллектуальной честности резко негативную позицию.
Что же касается выражения "покинуть юрисдикцию", то как у человека, уже десяток лет читающего курс церковного права в нехудшем российском богословском учебном заведении (Библейско-богословский институт св. ап. Андрея - ред.), оно у меня вызывает улыбку. Впрочем, на самом деле здесь следует не смеяться, а плакать. Ведь с чем связана такая формулировка? Сотни, если не тысячи людей оставляют РПЦ МП, либо воссоединяясь с Католической Церковью, либо переходя в альтернативные православные структуры. При этом порой от них слышишь выражение, которое, как им кажется, показывает их богословскую грамотность: "Я сменил юрисдикцию". Но давайте посмотрим, что на самом деле означает правовой термин "юрисдикция". Латинское juridicus значит относящийся к праву, т. е. к отправлению правосудия. Таким образом, jurisdictio - это уже право суда, делегируемое соответствующему судебному органу той или иной территориальной властью. Скажем, если я совершаю в России ту или иную сделку, ее возможная правовая оценка находится в юрисдикции Российской Федерации в лице соответствующих судов, если только в моем случае другое не предусмотрено ее международными соглашениями. Также если человек, будучи гражданином РФ, иностранцем или лицом без гражданства, совершает на ее территории деяние, предусматривающее ту или иную санкцию в соответствии с ее Уголовным кодексом, то он также volens-nolens подлежит ее юрисдикции, в лице ее судов различных инстанций. Я привел эти примеры для того, чтобы показать, что сама по себе юрисдикция явление объективное. Это не то, что можно сменить, не сходя со своего дивана. Также и с церковной юрисдикцией, т. е. с правосудием по различным церковным делам, имеющим различные территориальные уровни, до вселенского включительно, о которых я говорил выше. Очевидно, что на территории России ее должна осуществлять и Церковь Российская. Но то, что вместо нее существует лишь суррогатный Московский патриархат, ни в коей мере, о чем я писал и говорил неоднократно, не могущий претендовать на правопреемство ей, и это положение никто из его руководства исправлять не собирается, делает фикцией и саму его юрисдикцию. В этом случае следует задать классический вопрос: "А судьи кто?", имея ввиду всех похитителей церковной власти, раздорников и коррупционеров, окопавшихся в Московской патриархии и ее структурах. А уж как и по каким "уставам" они вершат свое кривосудие (право же, другого слова не подберешь), все интересующиеся этой проблемой хорошо знают и по делу архимандрита Зенона, и по делу о. Г. Кочеткова, и по нынешнему делу о. П. Адельгейма. Здесь много чего еще можно было бы сказать, но это уже тема для отдельного разговора.
Портал-Credo.Ru
 СПЖ кв.jpg)
