Так
надо или не надо православным дружить с католиками? И не пора ли, соединившись,
укрепиться против безумного атеистического мира? Ответы на эти вопросы дает не
только святоотеческая мысль, но и русская культура. Драгоценное наследие
представляют собой труды славянофилов - этих «великих мужей русской истории XIX
века», как называл их митрополит Антоний (Храповицкий).
Одним из первых сопоставительный анализ православной и католической идеологий предпринял Ф.И. Тютчев. Главным антиподом православия, по убеждению Тютчева, является римо-католицизм. Тютчев характеризует Рим как «корень западного мира». Презрев церковное единство и слова Спасителя, Рим посчитал, что имеет право «устроить это Царство Христово как царство мира сего». Таким образом он революционизировал религиозный процесс, и революция - апофеоз того же человеческого «я», что выдвинулось в католицизме в виде папства, затем заявило себя в виде протестантизма. «Глубокое искажение» вероучения, навязанное Римом, по мнению Тютчева, привело к тому, что западная церковь «сделалась политическим учреждением <...> римскою колонией, водворенной в завоеванной стране». На самом деле католикам следовало бы как можно скорее исцелиться от язвы папизма и преодолеть отпадение от Вселенской церкви, и Православная церковь ждёт такого их исцеления, отмечает Тютчев.
В понимании И.В. Киреевского, именно древний Рим сообщил свой характер западному человечеству: даже у западных богословов «господство чисто христианского направления не могло совершенно изгладить из их ума особенность римской идеологии». Киреевский обращает внимание и на насилие как характеристику западных государств. Насильное насаждение христианства в Европе он противопоставляет христианизации славян, у которых вера прокладывала себе путь мирно: «учения Св. Отцов Православной Церкви перешли в Россию, можно сказать, вместе с первым благовестом христианского колокола».
А.С. Хомяков в 1853 году включается в русско-европейский спор на стороне Тютчева и с опорой на Киреевского. Он указывает на стремление Рима к господству и смешение в лице папы церковной и государственной власти, чего нет в Православии. Православие, утверждает Хомяков, намного более свободно и демократично, поскольку не содержит деления на церковь учащую (иерархию) и церковь учеников (мирян). Католическая же церковь четко подразделяется на князей церкви и мирскую чернь. В Православии чистота обряда вверена не только иерархии, но и всему церковному народу. Подлинно непогрешимое решение достигается лишь через вселенскость церкви, поскольку учит вся церковь, а не какие-либо учительские касты внутри неё; причем учит не одними поучениями, но и делами жизни, «делами любви». Сближение Православия с Римом возможно лишь при полном отречении последнего от папизма. Однако это едва ли произойдет, уверен Хомяков, поскольку для католиков церковь как раз и заключается в папизме.
Хомяков разбирает также проблему связей западно-европейских конфессий с исламом, их совместные действия против Православия во время Крымской войны 1853-1856 годов. Во время этой войны католическая иерархия открыто провозгласила новый, совместный с турками поход на Православие; в частности, парижский архиепископ Сибур назвал войну против русских «религиозной» и «священной» и признал, что война с «еретиками»-православными была подлинной целью всех крестовых походов». Таково общее мнение римского мира, да и всего мира западного, - заключает Хомяков. Нужно отметить, что описанная ситуация повторилась и в период нового славяно-турецкого столкновения (1876-78 годы), когда, по свидетельству Ф.М. Достоевского, «сам папа, громко, в собраниях ватиканских, с радостию говорил «о победах турок» и предрекал России «страшную будущность»».
Вслед за Хомяковым преемство в трактовке отношений православного человечества с западно-европейским переходит к И.С. Аксакову. Он активно продвигает понятие особого «православно-славянского мира», противостоящего миру романо-германскому: «Европа до сих пор смотрит на Россию как на незваного, непрошенного пришельца в семью европейских держав». Вражда между этими «стихиями духовной жизни» непримирима и могла бы прекратиться только если Россия «отреклась бы от своего славянского происхождения и своей православной веры». «Католицизм превратился в политическое вероисповедание, враждебное русской народности, постоянно ищущее посягнуть на её свободу и независимость». Подобно другим славянофилам, Аксаков обнажает связь католицизма с воинствующим исламом, утверждая, что это - «два явления не только аналогические, но, вследствие внутренней между ними связи, восполняющие друг друга».
Согласно Н.Я. Данилевскому, автору капитального труда «Россия и Европа», «насильственность характера» западноевропейских племён привела к тому, что «церковь западная - похитила, узурпировала актом насилия права целого - Церкви вселенской». Тому же насильственному характеру Данилевский приписывает кровавое католическое насаждение веры, рыцарские ордена, иезуитизм и инквизицию. Славянские же народы, по мнению Данилевского, исконно отличаются «чисто славянским безкорыстием», «славянской добродетелью», «терпимостью», и «самою природою избавлены от этой насильственности характера». В любви Европы к туркам Данилевский видит католический фактор: отнимающая у православного населения одно за другим религиозные права, Турция действует по «интригам латинства». Европа стремится руками мусульман «надломить славянскую силу, заставить славян броситься в её объятья».
Сжато тезисы славянофилов выглядят следующим образом: католичество - тоталитарная секта, в центре которой стоит ересь папизма (человеческой непогрешимости) и которая, в отличие от Православия, проповедует ложный лик Христа. Целью секты является мировое земное господство, для чего важнейшей задачей ставится ликвидация главного «конкурента»: устранение или перевод насильственным путем в свою конфессию так называемых схизматиков (православных). Папизм - неотъемлемая часть католицизма, которой эта конфессия никогда не поступится. Равные права для включенных в круг католицизма «обращенцев» (униатов) невозможны: при любых объединениях паписты сохраняют власть, и главой церкви остается «непогрешимый наместник Божиий». Соединяться с этой конфессией с целью укрепления христианства по меньшей мере наивно, так как католицизм явился отцом протестантизма, революции, социализма, иных раскалывающих церковный мир учений. Союз с католицизмом православных особенно греховен, так как чреват предательством истинной Церкви. Ради борьбы с православием католики идут на союз с другими религиями (в частности, радикальным исламом) и атеистическими течениями.
Однако насколько прозорливы и универсальны славянофильские тезисы, высказанные в XIX веке? История уже отвечала на этот вопрос. Общеизвестно, что католическая церковь активно поддержала фашистский режим Муссолини и заключила конкордат с Гитлером. Продолжением этой политики стали действия хорватских фашистов - усташей. Благословляемые папой Пием XII и архиепископом Алойзием Степинцем усташи в союзе с мусульманами осуществили геноцид православных сербов, унесший жизни свыше 700 000 человек. Католическое священство участвовало и в ритуальных клятвах усташей, и в массовых насильных переводах православных в католицизм, нередко с последующим их умерщвлением. В католическую веру насильно было переведено, по разным оценкам, от 240 000 до 350 000 православных сербов. Подобный возврат «отпавших» вызывал ликование в «Святой столице» и широко приветствовался католической иерархией, от папского посланника в Загребе Р. Марконе до самого Пия XII. В организованном усташами концлагере Ясеновац католические священники типа Филиповича-Майсторовича, И. Бркляича и др. выступали в роли палачей. Схожие с хорватами «подвиги» (и с тем же благословением) творили в войну украинские националисты, активным ядром которых всегда были католики-западенцы. Новый виток католической агрессии многие из нас могли наблюдать лично: в 1990-е из храмов Львова насилием и убийствами были изгнаны православные, их храмы превращены в костелы. В Югославии в те годы повторились ужасы Второй мировой: убивая и пытая гражданское население, уничтожая православные храмы, католики-хорваты изгнали из Сербской Краины свыше 400 000 православных сербов. Новый акт всемирной драмы совершается сегодня на Украине. Отметим при этом, что православные Югославии и Украины не переводили католиков насильно в свою веру.
Слава Богу, наша Церковь никогда не погрязала в земных устремлениях; патриарх её не соединяет, подобно папе, духовную и светскую власть; верующие достаточно просвещены, чтобы понять, что вопрос «укрепления христианства в мире» не решается простым соединением количеств с адептами сомнительной религиозной доктрины. Что до личных связей и совместных добрых дел, то всё это легко осуществимо без молитвенного и евхаристического общения, причём со всеми людьми доброй воли. В отношении же единства церковного более серьезным и взвешенным предстает не насильственно-политиканский - католический, а славянофильский, православный вариант его осуществления. Он предполагает постепенный добровольный переход католиков в Православие. Такие случаи были нередки уже и в XIX веке, в том числе в нашем многонациональном «окне в Европу»...
Иван Федорович ПРИЙМА, член Союза писателей России
