itemscope itemtype="http://schema.org/Article">

В веянии тихого ветра

Александр Сергеевич Пушкин 
0
859
Время на чтение 19 минут
В веянии тихого ветра

С иеромонахом Романом мы встретились в пасхальные дни минувшего года. Я приехала в скит Ветрóво вместе с художницей Наталией Назаровой, которая работала над иллюстрациями к сборнику стихотворений «Светел дом» - первой книге отца Романа для детей. На Радоницу отец Роман собирался уехать из Ветрово к себе на родину - в село Рябчёвск Брянской области. Наталия ехала вместе с ним, чтобы увидеть и написать с натуры его родные места - а для чего ехала я, редактор будущей книги, трудно сказать. Конечно же, я думала о том, что, может быть, напишу об этой встрече - но еще больше мне хотелось просто увидеть иеромонаха Романа, чьи стихи я готовила к изданию последние два-три года и чьи песни слушала уже около двадцати лет - с тех самых пор, как пришла в Церковь.

«Жизнеликующая зелень и духоносная лазурь»

Под стихотворениями иеромонаха Романа всегда указаны названия тех мест, где они были написаны: Рябчёвск, Родовое, Кярово и Лисьё, Печоры, Киев, Полоцк, деревня Боровик... А начиная с 1994 года почти под всеми стихами стоит одно и то же название - скит Ветрово. Самое первое стихотворение, написанное в скиту, отец Роман считает одним из лучших у себя:

Цвет голубой и цвет зеленый:

Что боле радости виной?

Иль тот небесный, отдаленный,

Иль этот близкий нам, земной?

Я разрывался в раздвоеньи,

В непостоянстве, как во зле.

Искал порою утешенья

То в небесах, то на земле.

Цвета, любимые доселе,

Причина тишины и бурь, -

Жизнеликующая зелень

И духоносная лазурь.

Душе! Едино на потребу!

Мимоходящим отболей!

...И снова радуемся небу,

Не забывая о земле.

Но мы с Наталией, добираясь в Ветрово, не видели вокруг ни зеленого, ни голубого. В апреле краски были совсем другими - в основном серая и ржаво-желтая. Серая - это хмурое, одутловатое небо и отражающая его речка Лочкино, жёлтая - высокий прошлогодний камыш по берегам и болото, среди которого река вьется много километров, пока где-то очень далеко не впадает в Псковское озеро. Нам хотелось, чтобы все вокруг цвело, как в стихах отца Романа - яблони, лилии, розы - но изо рта шел пар, а с неба - дождь вперемешку с градом и снегом. Мы ходили по берегу темной реки на окраине деревни Боровик и ждали отца Романа: его лодка должна была появиться справа, из-за поворота реки, где над самой водой, как шлагбаум, склонялось безлистое дерево. Мы ждём иеромонаха Романа минуту, другую, полчаса, и вот наконец за поворотом мелькает ярко-оранжевое пятно. Меня так страшит предстоящая встреча, что я делаю вид, будто ничего не заметила, но Наталия с улыбкой говорит:

- Я слышала шум моторки.

Из-за поворота реки, свистя крыльями, вылетают утки, а потом выворачивает странная лодка - точнее, две лодки, соединенные одна за другой деревянными жердями. Но мы смотрим только на сидящего на корме человека в подряснике и оранжевом спасательном жилете. Издалека видны черные провалы под глазами, впалые щеки - все его лицо кажется темным. Лодка подходит ближе - и я вижу, что иеромонах Роман выглядит гораздо старше, чем я думала.

- Христос Воскресе! -восклицает он, делая ударение на первое слово.

- Воистину Воскресе! - отзываемся мы.

- Сейчас попробую угадать, кто из вас кто, - с улыбкой вглядывается он в нас. - Это, - отец Роман указывает на Наталию, - Ольга, писательница. А это, - смотрит он на меня, - Наталья, художница.

- Нет-нет, батюшка, наоборот, - вразнобой говорим мы. - Это Наталья, а это - Ольга!

- Ну должен же я доказать вам свою частичную прозорливость! - настаивает отец Роман. - Это, - он смотрит на меня, - Наталья, художница. А это - Ольга, писательница! Это звезды из Петербурга. Я же только со звездами общаюсь! - шутит он.

Нас разбирает нервный смех. Неужели это тот самый иеромонах Роман, который поет «Улетучились думы мои, и омылась душа тишиной...» - и душа, внимая пению, тут же погружается в тишину и печаль?.. Мы грузим сумки в первую лодку, а сами садимся во вторую вместе со своими спутниками - Спиридоном из Петербурга и Ириной из Минска. Отец Роман раздает нам плотные плащи-дождевики, отталкивается веслом от берега, заводит мотор - и мы плывем по реке, то и дело поворачивая. Примерно через четверть часа на левом берегу показывается маковка деревянного храма.

Это и есть скит Ветрово, церковь в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших». Я хорошо помню: слово «Храм» иеромонах Роман и в стихотворениях, и в письмах пишет с прописной буквы.

Его Храм я видела на фотографиях: построенный в стиле северных русских церквей, он сиял золотистым светом - как сияют сосны в солнечных лучах. А сейчас, под серым небом, он совсем другого цвета... такого цвета бывает отсыревшая древесина, которую забыли покрыть лаком. Да и все остальные постройки в скиту кажутся темными, как дома в бедной русской деревне, а на ветвях деревьев, хоть и распустились коричневые сережки, нет ни единого листика.

Должно быть, отец Роман поселился здесь на Троицу, когда шелестели листвой березы, и весь мир вокруг был как Божий Храм. Наверное, с неба лился весенний свет и, имея сердце горе, воздевая руки к небесам, сложил отец Роман эти строки:

Цвет голубой и цвет зеленый...

- А ты видишь во всем этом красоту? - спрашиваю я Наталию, когда мы выходим из лодки.

- Конечно! Это очень красиво, - отвечает она. Скоро она поставит на берегу складную табуреточку и достанет из папки большой лист бумаги.

...Прошло несколько дней - и красота Ветрово открылась мне. Было это в тот вечер, когда мы исповедались, прочитали молитвы ко Святому Причащению, и отец Роман велел нам пойти отдохнуть перед ночной литургией. Но мы не могли отдыхать: наутро мы покидали скит, и нужно было еще раз взглянуть на все, запомнить, проститься - может быть, навсегда. С фотоаппаратом в руках я вышла к причалу - и увидела, как на другом берегу реки, над холмиком с несколькими деревьями, зажегся закат. Он ни секунды не оставался прежним - менялся, наполнялся силой, все больше разгорался красным цветом, пока не стал похож на какой-то огненный столп от неба и до земли. Я сидела на перевернутой лодке, понимая, что эти мгновения не повторятся, а ведь каждое из них не сравнимо ни с чем своей красотой... и вот уже огненный свет начинает гаснуть.

А потом я увидела себя на фотографии, сделанной в тот вечер: нелепая, в трех свитерах, поверх которых уже не могла застегнуться куртка, в съехавшем на затылок платке, с блаженной улыбкой. Глядя на эту фотографию, я понимаю, что была очень счастлива - и потому она мне дороже, чем самый лучший портрет, сделанный у фотохудожника. Но кто-то другой, взглянув на нее, только подивится моему несуразному виду.

Вернувшись домой, я открыла сборник иеромонаха Романа, нашла стихотворение «Цвет голубой и цвет зеленый...» и увидела дату под ним: 13 февраля 1994. Не было в феврале ничего зеленого в скиту Ветрово. Наверное, не было и голубого. О какой же зелени, о какой духоносной лазури написал стихотворение отец Роман?

Взыскание погибших

В скиту иеромонах Роман сразу ведет нас с Наталией и еще двумя паломниками в храм. Отпирает ключами кованую решетку, двери - и мы оказываемся в маленьком притворе, который напоминает сени деревенского дома. Отец Роман раздает нам большие матерчатые бахилы, открывает еще одну дверь, и мы входим в храм.

- Христос Воскресе из мертвых... - запевает отец Роман.

Лучи невесть откуда взявшегося солнца освящают высокий крест-Голгофу слева от алтаря. Он искусно вырезан из светлого дерева, и отец Роман рассказывает, что крест этот сделал бывший заключенный: «Какой дар у человека, да?»

Царские врата в храме тоже резные, в иконостасе - два ряда икон хорошего письма, а выше, над алтарем - большая икона «Спас Нерукотворный», написанная отцом Романом. Позже мы увидим еще две точно такие же иконы: одну - в келье отца Романа и другую - в домовом храме преподобного Серафима Саровского. Через два дня, в ночь на воскресенье, отец Роман отслужит в домовом храме Божественную литургию, за которой я впервые в жизни буду петь в церковном хоре, состоящем всего из двух голосов. Над крышей дома раскинется холодный звездный купол, по сторонам сгустится тьма, и на много километров вокруг не будет ни одного человеческого жилья. А после литургии я присяду на низенькую скамеечку перед «Спасом Нерукотворным» в келье отца Романа, подниму глаза на икону, освещенную красной лампадой, и почувствую, что сердце мое до краев наполнено слезами: тронь его - и сразу прольются. В келью войдет иеромонах Роман и скажет:

- Мне немного грустно, что я говорю - «со страхом Божиим и верою приступите» - а к Чаше подхожу один. Но я считаю, что никого нельзя принуждать: каждый должен сам к этому стремиться.

- Да, Наталия расстраивается, что не подготовилась и не причастилась, - скажу я, почему-то умолчав о том, что расстраиваюсь сама и что мне кажется неподъемным трудом готовиться к исповеди и Причастию здесь, в скиту иеромонаха Романа.

- Тогда завтра отдохнем, а в понедельник давайте поготовимся и причастимся за ночной службой, - скажет отец Роман.

Но это будет в ночь на воскресенье, а пока еще пятница, и я стою в храме «Взыскание погибших» и разглядываю иконы Божией Матери на стенах: «Умиление», «Одигитрия», Казанская, Державная, «Знамение», «Шестистрельная» - и на всех образах лик у Богородицы непривычно светлый. Это потому, объясняет иеромонах Роман, что он специально выбелил лики: ведь солнце так редко заглядывает в храм.

- Иконы я начал писать, потому что очень хотел иметь настоящие, писанные, а стоят они дорого, - говорит отец Роман. - Но сейчас я икон не пишу: времени нет. Чтобы совершенствоваться в каком-то деле, нужно обязательно хотя бы немного заниматься им каждый день, а не браться за него раз в год. Поэтому иконопись я пока оставил.

Справа от алтаря, на высоком четырехстороннем аналое, стоит икона, в честь которой освящена церковь. Это небольшой образ Божией Матери «Взыскание погибших», написанный в академическом стиле.

- Эту икону я когда-то нашёл в селе Тёмкино, в сторожке, среди груды мусора, - говорит отец Роман. - Одно время я служил в этом селе, в Смоленском храме.

Когда в Ветрово построили церковь, отец Роман попросил монахиню Рафаилу, келейницу старца Николая Гурьянова, узнать - в честь кого освятить храм. И отец Николай передал, чтобы храм освятили в честь иконы Пресвятой Богородицы «Взыскание погибших».

Иеромонах Роман берет икону «Взыскание погибших» с аналоя, и мы по очереди прикладываемся к ней. Каждого отец Роман благословляет иконой, а потом прикладывается к ней сам.

Стоял бы и смотрел, не отрываясь.

Икона-чудо! Кротость и печаль.

Взыскание погибших. Как живая!

Струится покрывало по плечам,

Дитя прильнуло в поисках защиты,

Предчувствуя далекий Крестный час.

Пока еще ручонки не пробиты,

Но Ты глядишь на каждого из нас.

О, Мати Света! Все мы виноваты.

История кружит в который раз.

Растут иуды, воины, пилаты,

Ученики - кто пред Тобой сейчас?

Матюшин-Правдин

Ночью при свете большой свечи мы сидим за столом в домике, который здесь называют летней трапезной. Домик не отапливается, в стенах у него щели, и единственный источник тепла у нас - горячий чай, который мы пьём чашку за чашкой.

Отец Роман вспоминает детство: как мама доставала из-под кровати чемодан, вынимала из него иконы, давала детям приложиться, - и убирала обратно. А однажды, когда сын заболел, стала читать ему Евангелие с картинками. И Саша (так звали отца Романа в то время) запомнил из Евангелия только двоих: Христа и Иуду, Свет и мрак. Об этом его стихотворение «Матушке Зосиме», в котором есть такая строчка: «Иуда рядом, - страшный, а целует». А в разговоре с нами отец Роман как-то раз сказал: «Поцелуй без любви - это и есть поцелуй Иуды».

С тех самых пор, как Саша Матюшин узнал об Иуде, он всегда боялся солгать, сфальшивить, оказаться предателем - и в решающие минуты это определяло его жизненный путь.

- Комсомольцем я не был, - рассказывает отец Роман. - Хотя, когда все писали заявление в комсомол, написал тоже - ведь я был сыном учительницы и не мог поступить иначе. А у меня был друг Васька, отец у которого сильно выпивал. И как раз накануне нашего приема в комсомол Васькин отец не дал опохмелиться директору школы. Мы пришли вступать в комсомол - и вдруг директор говорит: «А тебя, Василий, мы не примем». И тогда я подошел к столу, достал из стопки свое заявление и порвал его. Я выбрал дружбу - и это спасло меня от неверного шага.

А когда мне было двадцать два года, я приехал в Брянск, в издательство «Приокское» - хотел издать книгу стихов и прозу. Привез свои стихи, поэмы, рассказы, повести. Издатель мне говорит: «А почему Вы не хотите сначала публиковаться в газетах, журналах?» «А я решил в литературу прийти огородами», - отвечаю. Через месяц он сказал, что издаст сборник: «Только напишите стихотворение о партии или о Ленине - оно будет как паровоз. Мы партийное издательство». То есть мне предложили пойти на компромисс с совестью... А это очень страшно - когда человек добивается чего-то, переступив через свою совесть! Все мы знаем Александра Твардовского: он не только печатался, но и достиг канцелярских высот, был секретарем Союза писателей... А как он этого добился? Отрекся от родных отца и матери. Они были крестьяне, и их сослали как кулаков. Твардовскому сказали: «Или пиши в газете отречение, или не мечтай о Союзе писателей». Так он стал известным поэтом, классиком... А его старший брат не отрекся - и его посадили. Я, конечно, больше уважаю брата, а не этого хваленого-перехваленого поэта.

Предательство отца-матери ничем нельзя залечить, и в последние годы Твардовский просто спивался. Вроде и известен всем, и книги его на каждом углу, и стихи его знают, - а душа мучается. И где сейчас его душа - мы не знаем.

И я стихотворение о Ленине, о партии, конечно, писать отказался, сказав редактору, что я даже не комсомолец.

Прозу мою издатель отдал на рецензию одному поэту. И тот написал: «В прозе Александра Матюшина чувствуется чуждое солженицынское дыхание». Я приехал к нему забирать свои рукописи, вижу - поэт немножко под градусом, рядом с ним какой-то его поклонник. Поэт мне говорит: «Старик, я на мели!». Ну, наверное, корабль не очень был великий: пяти рублей хватило, чтобы снять его с мели. Поклонник взял деньги, помчался в магазин: «Бутылку поэту!..» Мы с поэтом сидим, общаемся, он видит: перед ним живой молодой человек. Спрашивает: «Почему же ты сразу ко мне не пришел?» То есть он бы мне тогда другое в рецензии написал... Я говорю: «Да ладно, что ж теперь, переписывать?». Приехал к себе в Рябчёвск, растопил буржуйку и все свои детские и юношеские тетради бросил в печь. Очень много золы оказалось! Правда, и тепло тоже было. Так я расчистил себе путь в монастырь. А если бы издали мой сборничек, я бы думал - какой я способный, талантливый, питал бы этим свое тщеславие, гордыню... Ведь это очень опасно - заниматься творчеством, не имея защиты! Нельзя писать прежде воцерковления: враг обязательно посмеется и утащит.

Страх оказаться предателем повлиял не только на многие поступки отца Романа, но даже на его произношение. Букву «г» иеромонах Роман произносит на украинский манер - что-то среднее между «г» и «х».

- У нас в Рябчёвске все так говорят, - улыбается он. - А тех, кто произносит «г» чисто, дразнят:

Гуси гогочут,

Город горит,

Каждая гадость

На «г» говорит.

Я специально не стал переучиваться, так и говорил «гх», чтобы не изменять Брянщине. А когда служил на Украине - наоборот, стал произносить «г» чисто: чтобы те, у кого не в порядке с национальным вопросом, обходили меня стороной как москаля. Для настоящих верующих это не было преградой. А потом вернулся в Россию - и стал говорить по-старому, так же, как все мои земляки.

«Как страшно нам сфальшивить, как страшно нам сфальшивить! - постоянно говорил нам отец Роман. - Смирился бы человек, не умничал - что-то и открыл бы ему Господь, и дал бы сказать полезное, а не многословное людям».

А чуть позже, летом, добавил к фамилии своего отца фамилию бабушки и подписался под очередным стихотворением: «Иеромонах Роман (Матюшин-Правдин)».

Три девы

Я привезла в подарок иеромонаху Роману две свои книги, написанные для детей - «Святые евангелисты» и «Три святителя». Читать их при мне отец Роман, к счастью, не стал, но перелистал обе книги, внимательно рассматривая картинки.

- Кто это? Неужели Иоанн Златоуст? - остановился отец Роман на одной странице.

- Нет, это святитель Григорий Богослов.

- Больше похож на Степана Разина... Очень уж телесные святители в этой книге. Слишком много плоти... Вот евангелисты лучше нарисованы, более иконописно. Смотрите - у них лики, а не просто мышцы. А это ещё кто такие?

На картинке был изображен мальчик в светлой тунике, а возле него - две девушки в белых одеяниях, с лицами, полузакрытыми покрывалами.

- Это эпизод из жития святителя Григория, помните? Когда он ещё был отроком, ему явились во сне две девы - Чистота и Целомудрие. Они пообещали, что унесут его высоко-высоко и поставят перед престолом бессмертной Троицы.

- Мне ведь тоже однажды приснились три девы, - сказал отец Роман, помолчав. - Куда-то далеко в луга повели меня, водили со мной хороводы... Проснулся таким счастливым!

- Отец Роман! У Вас же есть такое стихотворение! Я думала, что это о Григории Богослове. И, когда писала книгу, читала этот стих...

Прекрасные, чудные лица!

Как Ангелы с Неба сошли -

Три чистые отроковицы

С собою меня повели.

В луга, где трава зеленела,

Где Пасхой сияли цветы...

Душа ликовала и пела

В краю неземной красоты!

И дали лазурью дивили,

И светом искрили ручьи.

Со мной хороводы водили

Святые три девы мои.

Был юн, не имел дерзновенья

Об их именах вопросить...

Проснулся - исчезло виденье,

Но сердцу его не забыть!

- Нет, что Вы, - качает отец Роман головой. - Как можно придумывать! Это и вправду приснилось мне в детстве...

Черновики

Из письменного стола у себя в келье отец Роман достает три или четыре толстые папки на пружине, открывает одну из них - и мы видим листы, испещренные почерком настолько мелким, что прочитать его почти невозможно. Отец Роман иногда пишет левой рукой, но соблюдает наклон в правую сторону, а на полях делает рисунки - как Пушкин или Лермонтов, хотя его такое сравнение вряд ли порадует.

В папках хранятся рукописи стихотворений отца Романа, над которыми он, видимо, работал в то время, когда у него еще не было компьютера. Он просит меня отобрать несколько листов для литературного музея в городке Трубчевске, куда собирается заехать по дороге в Рябчёвск. И я не решаюсь сказать ему, что черновики лучше не раздавать, хранить все вместе... что когда-нибудь потом их трудно будет отыскать.

В этих черновиках, написанных то черной, то синей, то зеленой ручкой, очень много исправлений. И сейчас, работая над новыми стихами, отец Роман может по много дней думать над одной строкой, снова и снова ее переписывая. Иногда он присылает черновик стихотворения по электронной почте, просит прочитать, помочь подобрать точное слово - но, пока читаешь и думаешь, от отца Романа уже приходит новый вариант.

Когда я начала работать над сборником стихотворений иеромонаха Романа и впервые послала ему свои редакторские замечания, мне было очень страшно, я думала, что, может быть, я совершаю ошибку - кому собираюсь давать советы! В письме я попросила у отца Романа прощения за то, что так много беру на себя - но, к моему удивлению, он отнесся к моим замечаниям с большим уважением и ко многим из них прислушался.

Не так уж велик мой редакторский опыт, и все же могу сказать, что такое смирение - это свойство настоящих писателей. А вот более мелкие авторы очень болезненно относятся к правке, могут обидеться и даже совсем отказаться работать с редактором.

Я часто вспоминаю черновики отца Романа и жалею, что не смогла рассмотреть их как следует. Помню, что на полях несколько раз встречалось изображение монаха - в куколе и с посохом. Были пейзажи - дорога, старый дом и ряд похожих на тополя деревьев. Монах, плывущий по реке в длинной лодке... А на один рисунок отец Роман сам обратил мое внимание:

- Это гильотина. Был мне такой сон - что я стою перед гильотиной и должен выбрать: умирать или не умирать за Христа.

Я видел сон, наверно, неспроста.

Передо мной большая гильотина.

И нужно распластаться за Христа,

Но я позорно медлю пред кончиной.

Никто меня не тащит, не ведет.

Они стоят и смотрят отчужденно.

И острый меч вовек не упадет,

Пока не будет головы склоненной.

Молился я, и мне Господь помог.

Но так ломало, чуть не отвернулся.

И все-таки, и все-таки я лег!

И нож упал. И тут же я проснулся.

Открыл глаза. Увы! Еще живу.

Спасен был там. Зачем же пробудился?

Я устоял во сне. А наяву...

Дай Бог, чтоб этот сон когда-то сбылся!

- Отец Роман! Я знаю это стихотворение. Но я думала, что Вы это придумали!

- Ну что Вы, ну что Вы, как можно! Придумывать ничего нельзя...

«Как я пишу»

- Всё, что пишу, - очень просто. После ночной службы кладу на стол Библию и церковнославянский словарь, призываю Духа Святаго, молюсь: «Господи, дай мне сказать то, что полезно людям. То, что не повредит ни им, ни мне - в первую очередь». Потом крещу келью на все четыре стороны, чтобы никакая муза ко мне не слетела, никакой пегас не прискакал... Пегас, муза не одного за собой увели - и пропал, заблудился человек.

Я никогда не искал модных рифм, как, например, «параболе - по радуге», не хотел кого-то удивить. Красота и красивость - это совсем разные вещи. Ни красоту, ни правду не нужно приукрашивать. Каждый раз, когда девушка красится, она показывает, что что-то в ней не так... Я ищу только, чтобы не сфальшивить.

Тот, кто рвется к славе и привык к аплодисментам, рушит себя как личность. Помните, священник возглашает на литургии:«Яко Тебе подобает всякая слава, честь и поклонение, Отцу, и Сыну, и Святому Духу». Всякая слава, честь и поклонение - только Богу!

Один поэт пишет, что, когда он впервые увидел свои стихи в «Литературной газете», то купил очень много экземпляров, расстелил на полу и катался по ним. Сам-то он не понимает, а священнику ясно, как сильно он был пропитан тщеславием.

А вот Роберт Рождественский незадолго до смерти написал:

«Из того, что довелось мне сделать,

Выдохнуть случайно довелось,

может, наберется строчек десять...

Хорошо бы,

если б набралось».

И за эти строчки ему многое можно простить!

Для чего-то Господь меня оставил жить, хотя поэты долго не живут. Еще один поэт очень точно подметил, что мы сами можем призвать на себя беду. Николай Рубцов написал: «Я умру в крещенские морозы...» Так что же ты хочешь, дорогой? Накаркал, накликал - всё. Есенин сказал: «В зеленый вечер под окном на рукаве своем повешусь». Маяковский: «Все чаще думаю - не поставить ли лучше точку пули в своем конце». Только подумал человек - и в то же время с левой стороны рогатенький ему револьвер подкладывает. Не придумывайте себе жизнь. Учитесь жить! Важно понять, что слово просто так не пропадает.

Есть такие слова: «Всё исходящее от нас на нас вернется». Если мы помним об этом, мы просто обязаны себя пожалеть и постараться, чтобы от нашего сердца шло высокое, чистое. И, конечно, чтобы мы смогли возлюбить.

Мы живем не на полную мощность своих возможностей. Иногда смотришь на человека и думаешь: ведь он работает - но отрабатывает только сколько-то процентов того, на что он способен. И видно, что человек хороший, но надеется только на себя. А ведь даже телефончики не могут звонить разряженными, и мы подключаем их к зарядному устройству. Так же и мы должны подключаться к Божьему источнику, Божьему роднику благодати Духа Святаго.

Мне мало чести, что я, может, как поэт состоялся. Мне честь великая - что я принадлежу к русскому народу! Я из простых людей и хочу остаться таким.

Мне хотят дать награду за вклад в литературу - а я не собирался ничего туда вкладывать. Зачем делать из литературы культ? Я хотел написать то, что может коснуться сердца другого человека. Чтобы человек по этим стихам, как по мостику, стал пробираться в сторону храма Божьего. Направить кого-то к храму - моя самая главная задача и мое величайшее утешение...

Возможно ль раздавать, не получая?

Вопросы к вам, о пишущая рать!

Без Господа спасительней молчанье:

Чем может неимущий напитать?

Поглощены мудреными строкáми,

И миру, что всегда на Божье слеп,

Насущным хлебом предлагаем камень,

Забыв на вкус, каков он, Божий хлеб.

«Никто не входит в дом без стука»

У входа в лес всегда стучу:

Никто не входит в дом без стука...

Как вы думаете, о чем эти слова? Я думала, что о молитве. Осеняешь себя крестным знамением возле леса, как пред дверьми храма - и Бог благословляет тебя, и уже никто и ничто не причинит тебе вреда. Ведь лес, как глубокая река, как высокие горы, таит в себе опасность - но и с лесом, и с рекой, и с горами можно примириться, породниться, увидеть в них Божью красоту. Две эти строчки очень полюбились мне и, входя в лес, я часто вспоминала, что надо постучаться.

Но о молитве в этом стихотворении будет дальше. А первые две строки, как я узнала в Ветрово, не заключают в себе никакого иносказания: входя в лес, отец Роман действительно стучит палкой по стволу дерева, чтобы предупредить о своем появлении хозяина леса - медведя. Живут здесь не только медведи, но и волки, лоси, лисицы, зайцы и даже еноты, которых лично я видела только на картинках и, может быть, в зоопарке. Говорят, совсем недалеко от храма, под дубами, иногда пасутся кабаны. А бывают и вовсе чудесные явления: «Земля полна благодарений! // Себя сомненьями не рань, // Коль за окном, в кустах сирени, // Пасется беззаботно лань...»

Над рекой не смолкают птицы - вот бы знать по именам их всех, не только уток - а в камышах сторожат добычу узконосые щуки. И не иначе как чудо, что тот берег Лочкино, на котором живет отец Роман, объявлен заповедником: и охота, и рыбная ловля здесь запрещены. Барсик, полосатый кот иеромонаха Романа, дожил в этом благословенном краю до глубокой старости: ему уже исполнилось двадцать лет.

Вернувшись в Санкт-Петербург, я стала думать: почему это место называется Ветрово? Разве могут быть сильные ветра в низине, среди болот? И связала для себя это название с библейским эпизодом - о том, как Господь говорил с пророком Илией в веянии тихого ветра.

Но этот добрый, по-детски ясный мир на берегу Лочкино может стать страшным, неподвластным человеку, когда грянут холода и день сменится ночью - об этом отец Роман может рассказать не одну историю.

- Как-то раз зимним вечером я пошел в скит через болото и заплутал... Восемь часов при десятиградусном морозе ходил по болоту, проваливался по пояс, очень измотался и насквозь промок. И знаете, очень хорошо помню, что в эти часы мне вспоминались животные, перед которыми я виноват - мой Барсик и еще одна собака...

Я уже совсем валился с ног, как вдруг увидел среди деревьев три пары огоньков. Я понял: волки. Что было делать? Бежать у меня не было сил. Я перекрестился и с топором в руке пошел навстречу волкам.

Подошел поближе - и оказалось, что это были не волчьи глаза, а отблески света в окнах дома! Ветер качал ветви у окон, и оттого казалось, что огоньки движутся. А что было бы, если бы я побежал? Мог бы и утонуть в болоте. Часто и в жизни бывает так. Мы чего-то пугаемся и хотим бежать - а надо положиться на Бога и пойти навстречу опасности.

... Молитву краткую шепчу -

И вот уже в гостях у друга.

Как хорошо во мхи нырнуть,

От всех на свете затеряться,

Целить лесным покоем грудь,

Боровиками любоваться!

И чувствовать себя своим

Среди зверей, среди пернатых,

И помогать порою им,

Без преступленья виноватым...

Грибов сейчас полным-полно,

Поделим с белкой даровое.

Какое благо нам дано -

Ответствовать за все живое!

Все чу́дно без людских причуд,

И жду во мхах, как в океане,

Когда сосновую свечу

Закат затеплит на поляне.

По материалам Фонда стратегической культуры

http://www.stoletie.ru/obschestvo/v_vejanii_tihogo_vetra_503.htm
Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите "Ctrl+Enter".
Подписывайте на телеграмм-канал Русская народная линия
РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям.
Комментарии
Оставлять комментарии незарегистрированным пользователям запрещено,
или зарегистрируйтесь, чтобы продолжить

Сообщение для редакции

Фрагмент статьи, содержащий ошибку:

Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta

Полный список организаций, запрещенных на территории РФ, см. по ссылкам:
http://nac.gov.ru/terroristicheskie-i-ekstremistskie-organizacii-i-materialy.html

Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»; Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»; Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»; Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна; Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»; межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»; Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева; правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»; автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»; Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»; «Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»; M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине; МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов; Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет); Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»; Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России); Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева; Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич; Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович; Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна

Списки организаций и лиц, признанных в России иностранными агентами, см. по ссылкам:
https://minjust.gov.ru/uploaded/files/reestr-inostrannyih-agentov-10022023.pdf

Ольга Надпорожская
Труды отца Николая
Памяти о.Николая Беляева († 12.01.2021)
12.01.2021
«Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас»
О самозванце в сети «Фейсбук»
22.07.2020
«Коль есть любовь, тогда мы все родные»
Новые стихотворения иеромонаха Романа
10.01.2020
Все статьи Ольга Надпорожская
Александр Сергеевич Пушкин
День памяти князя Петра Горчакова
Сегодня мы также вспоминаем сенатора кн. Ю.А.Долгорукова, министра В.Н.Ламсдорфа, художника В.И.Сурикова, конструктора А.Д.Швецова и маршала Л.А.Говорова
19.03.2024
«…Стать с веком наравне»
Обзор журнала «Берега» № 6 (58) 2023
16.03.2024
День памяти сподвижника Ломоносова Степана Крашенинникова
Сегодня мы также вспоминаем дипломата М.П.Бестужева-Рюмина, фельдмаршала кн. А.И.Барятинского, профессора Н.Ф.Катанова, разведчика Н.И.Кузнецова и академика О.Н.Трубачева
09.03.2024
Для кадровой революции в России нужен институт комиссаров
Ветераны СВО должны занять должность не прямого начальника над учёными, а «комиссара», надзирателя, задачей которого будет не допустить принятия откровенно враждебных решений, исключить явную ложь и подлог
02.03.2024
День памяти митрополита Макария
Также сегодня мы вспоминаем генерала П.С.Ванновского, публициста В.В.Оловеникова, филолога Ф.Е.Корша и подвиг псковских десантников
29.02.2024
Все статьи темы
Последние комментарии