Епископ Кронштадтский Назарий: Монахом можно быть и на базаре

Фото: Анатолий Медведь/Р

В этом году Александро-Невская лавра отмечает 20-летие возрождения монашеской жизни - этап, тесно связанный с именем епископа Кронштадтского Назария. Наместник любимой петербуржцами обители побывал в гостях у петербургской редакции и рассказал, как уединиться в центре мегаполиса, почему крестный ход по Невскому проспекту сродни богослужению и в каких случаях церковь не может оставаться в стороне от творческих процессов. "РГ" публикует беседу накануне одного из главных праздников лавры - дня памяти святого благоверного князя Александра Невского.

Дважды постригли в монахи

В моей семье, да и вообще в родословной священников никогда не было. Самый высокий пост, если так можно сказать, занимал дедушка по линии мамы - он был церковным старостой у нас в деревне. Так что, я самый простой человек, но по-хорошему очень горжусь местом, где вырос - это Украина, Черкасская область. Такое благодатное место! Буквально в нашей деревне был знаменитый Медведовский монастырь, в котором известный молдавский старец Паисий Величковский принимал монашество. С другой стороны - Мотронинский монастырь, где во время униатства, когда вся правобережная Украина была под Польшей, единственным представителем православия был архимандрит Мелхиседек (Значко-Яворский). И село наше под помещиками никогда не было, а было свободным. Потому что сугубо казацкое. Даже моя фамилия - Лавриненко - произошла от имени одного из сподвижников Богдана Хмельницкого. Если говорить современным языком, он был начальник контрразведки, а звали его Лаврин Капуста. Но, знаете, и атеистов в семье тоже не было. Хотя отец суровый человек, пришедший с войны - он до Праги дошел, остальные тоже имели комсомольское воспитание.

Моим апостолом стала мама, вот она была по-настоящему религиозной. Пост наступает - она всем варит, что может, а себе - чтобы без маслица. Я, конечно, не маменькин сынок, но как-то с ней с детства. Может, потому что седьмой в семье и самый меньший? С ней и в церковь ходил, пока, так сказать, не постригли в школе "в монахи". Тогда как раз активисты собирались и ловили тех, кто пришел на службу. Вот меня на Пасху и поймали. На следующий день учительница мне выстригла крест на голове. А говорят, дважды в монашество не стригут! Самое-то главное, что мне не дали постричься, все это должно было зарастать само собой. И сколько я так ходил, столько меня святошей называли. А потом как интересно получилось: когда меня уже на самом деле постригали в монашество, имя Николай сменили на имя Назарий - оно распространено на Украине. Позже я вдруг смотрю в календаре: а там в этот день празднуется память князя Черниговского Николы Святоши. А меня в школе так называли. Так вот, никто не подгадывал.

Храм родом из детства

Как ни странно, после школы я очень хотел быть врачом. Такое, знаете, что-то навеяло. Но поступать пришлось в сельскохозяйственный институт в Симферополе, где уже учился мой старший брат. В медицинском тогда конкурс был 12 человек на место, а на меня ведь надежды родители возлагали! Они из последних сил тянулись, хозяйство специально держали. Учился на подготовительных курсах в сельскохозяйственном институте, а мечтал сдать экзамены в мединститут, где когда-то лекции, уже будучи слепым, читал святитель Лука (Войно-Ясенецкий). Только его, конечно, в это время в живых уже не было. О нем я узнал в городском автобусе по дороге на учебу - рассказала кондуктор, ей когда-то посчастливилось его слушать. Но если говорить о выборе жизненного пути, то он был сделан, когда я уже приехал в Киев - одновременно работал научным сотрудником в ботаническом саду и пел в церковном хоре. Тогда я все больше убеждался, все чаще мне вспоминались благодатные минуты из детства: несмотря на то, что храм наш был неотапливаемый, старушки, стоявшие на клиросе, были чуть ли не по пояс в валенках, сама атмосфера богослужения настолько врезалась в память... Все это, так или иначе, было во мне всегда. Именно тогда я все бросил, получил благословение от священников, и приехал в Ленинград поступать в духовную академию.

Все было против

Когда я поступал, в семье все были против. Не потому, что были неверующие или что-то еще, а потому что знали, как относятся к священникам и жалели меня как младшего. Уже после экзаменов в семинарию вдруг я получаю телеграмму: отец при смерти, приезжай. Я где-то подспудно думал, что, наверное, это провокация, но поехал. И действительно собралась вся семья, и начали: ты нас позоришь, нас уже вызывали в район, родственников проверяли! Я все это выслушал, переночевал и рано утром, пока все спали, уехал. Мама меня благословила. Это единственный человек, который меня тогда поддержал, и если бы не благословение матери, то может быть и не хватило бы решимости. Но знаете, когда Господь призовет - ничего не страшно, уже на все смотришь совсем по-другому, а такое призвание действительно было.

И сколько за мной ни ходили мужики с портфелями, я, например, иду на обрезку в ботаническом саду, а он возле меня ходит и рассказывает про идеологию и все прочее, мне, вот честно, было побоку. Потому что я знал, что бы там ни было, это все равно произойдет. Даже когда мне уже в Ленинграде говорили: мы тебя не пропишем, ты нигде в жизни не устроишься, за тобой будет ходить такая характеристика, я знал - хоть дворником, но буду в Церкви. А из Ленинграда меня поначалу ведь правда выдворить хотели. Нас было несколько таких человек, как говорится, под вопросом, и только вмешательство Святейшего Патриарха Кирилла, бывшего тогда ректором духовной академии, позволило нам остаться здесь.

Нерадостное известие

Иногда грешная мысль такая закрадывается: почему в моей церковной жизни всегда было так - только я начинал что-то делать, сразу появлялась возможность куда-то меня перевести? Я, еще учась в академии, на 4 курсе, стал настоятелем храма в Выборге, куда меня направил покойный Святейший Патриарх Алексий II, будучи тогда митрополитом. Выборг - сложное место, вы сами знаете, там съезжий народ, непростой. Но я сразу начал там перестройку колокольни, хотел организовать отдельную крестильную, и, не проходит двух лет, как меня переводят на подворье Валаамского монастыря в Петербурге. Вы не представляете, что там творилось, все ведь было заброшено. Но мы за год начали служить, а это была еще мебельная фабрика, убрали перекрытия - там настроили этажей в храме. И через время снова меня переводят. Теперь - настоятелем Коневского монастыря. А буквально перед этим мы с нынешним митрополитом Мурманским Симоном ездили смотреть Коневец на предмет того, стоит ли его брать? Потому что появилась заметка в газете о том, что продается остров. Тогда военные там были, базы. В общем, было над чем поработать. Мне очень понравился этот остров, и сейчас нравится, я действительно думал, что там помереть было бы хорошо. Но... Смена епархиальной власти, приходит владыка митрополит Владимир (Котляров). Приехал раз, приехал два на Коневец, посмотрел, что я делаю, и говорит: у меня есть план перевести тебя в Александро-Невскую лавру. Для меня это была абсолютно не радостная новость, но я виду не показал. "Владыка, если вы так считаете, хоть я и не хочу, но сделаю, как вы благословите", потому что у монаха послушание на первом месте, а с этим у меня все в порядке.

Спонсор - бабушки и свечи

Когда я пришел, в лавре было несколько комнат, семь человек братии и приходской собор. Монастырь был только на бумаге, снова надо было начинать с нуля. В то время важным было все, но самым главным для меня было все-таки создать атмосферу монастыря в приходском храме. Я знал, насколько люди любят лавру, сюда ездили за 40-50 километров, и тут надо было проявить упорство, может, некую мудрость. Ведь мы не стали закрывать, например, собор для венчаний сразу, хоть в монастыре это таинство не совершается. Где-то еще лет шесть, а то и больше мы венчали. Я не мог просто так людям сказать: знаете что, мы не делаем этого. Несмотря на то, что решение о передаче всего комплекса лавры было подписано еще Ельциным, этого до сих пор не произошло: остается Благовещенская церковь, где сейчас музей городской скульптуры, я не говорю уже о некрополе, о Тихвинской церкви, Лазаревской.

Нам только предприятие "Прометей", базировавшееся здесь, пять лет передавало помещения, станция переливания крови - двенадцать! Мы терпели, ждали. А говорят, долго восстанавливаем. На сегодняшний день лавра практически восстановлена, но этот процесс никогда не будет закончен в полном смысле слова, потому что только за эти 20 лет мы уже трижды осуществляли реставрацию Троицкого собора. Нарушена система вентиляции, качество свечей оставляет желать лучшего. Мы сейчас даже переходим на свои, потому что гарантируем, что они чисто восковые, фитиль не дымит, и так экономим на реставрации. Собственно, свечи - наш единственный и главный источник дохода. Потому что все эти истории о каких-то спонсорах - мифы. Наш основной спонсор - бабушки, покупающие свечи.

Уединение в центре города

Как совместить монашество и Невский проспект? А очень просто. Если монастырь пользуется уважением, люди это видят и чувствуют, значит, монахи хорошие. Потому что, хороший монах не зависит от того, где он монашествует, а зависит от того, что у него внутри. Я всегда говорю, и повторю еще раз: монахом можно быть и на базаре. Дело ведь во внутреннем состоянии человека, куда бы он ни попал, где бы ни был. И если такие монахи находятся, то мы выполняем свою функцию в центре огромного мегаполиса. Конечно, это нелегко. И особенная трудность не в том, чтобы сохранить себя в монашеском звании в этих условиях, а совершенно в другом - как пополнить братию? Когда приходят молодые, это же искушения кругом! Тем более, я с самого начала предупреждаю, я уважаю свободу человека, и никто на воротах караулить не будет. Может, это некой провокацией иногда бывает, но с другой стороны мы вынуждены к этому прибегать. Но что достает наших монахов больше всего, так это бестактные и глупые вопросы. Иногда даже смотришь: адекватный человек, нет? Когда идет молодой юноша симпатичный, высокий, стройный, а к нему пристают: ты что, дефективный, или у тебя сердце разбито, зачем ты пришел в монастырь? Вот поэтому монахи часто прячутся. Быстрее-быстрее перебежками в кельи, единственное место, где можно побыть одному. Хотя я настаиваю на том, чтобы не бегали от людей, но я их понимаю прекрасно.

Стерпеть оскорбленное чувство?

Наболевший вопрос - должна ли церковь вмешиваться в творческие процессы. Церковь однозначно должна заявить свой протест, если идет прямое издевательство и нарушение моральных норм. Как мы можем молчать, когда рубят иконы, когда мочой поливают кресты, когда действительно происходит кощунство? Если кому-то такое нравится, устраивайте это у себя в квартире, пусть приходят те, кому интересно. "Почему клерикалы вмешиваются в дела государства!" Как мы можем не вмешиваться, если та часть общества, которая оскорбилась, приносит свои обиды к нам. Вы знаете, я никогда не хожу на такие мероприятия, потому что, наверное, увидев некоторые экспонаты, и сам не выдержал бы. Мы ведь тоже люди, какой бы сан ни имели. Но нужно четко понимать: есть те, кто делает себе на этом пиар, и те, кто действительно не могут стерпеть оскорбленного чувства.

Почувствуй локоть

За те четыре года, что мы проводим крестный ход в честь перенесения мощей Александра Невского, я считаю, только один был почти провальным - когда пришли 20 тысяч человек. Для такого города это очень мало. Но знаете, мне интересно правильно подать значимость этого мероприятия для каждого человека, ведь люди в основном индифферентны, и православные не исключение. Каждый думает: не пойду, все равно другие пойдут, и сидит на печке, смотрит телевизор. А крестный ход - это все-таки труд, я считаю, что участие в нем практически на том же уровне, что и участие в богослужении. Вот с этой точки зрения мне интересно, сколько будет людей. Конечно, можно агитацией заняться, но тогда придут люди, которые совершенно от этого далеки. Хотя я все-таки призываю: придите те, кто просто уважает свою историю, те, кто чувствует себя одиноким, даже человек неверующий пусть придет, но только пусть уважает нашу традицию и веру. Хорошо, если после этого человек подумает: а, Петербург - это не только архитектура, тут еще что-то есть! Я не знаю, обоснованно или нет, говорят, что кого-то загоняют на крестный ход. Я совершенно против такого, это должно быть веление сердца. Хоть религиозное, хоть историческое, хоть патриотическое, но собственное решение. Главное, куда сейчас направлены все силы не очень хороших людей - это разобщить. На уровне идей, на уровне соседей, на уровне города и государства. Разобщение - первое, что делает человека безвольным и повергает в стресс, или уныние, говоря по-церковному. Чтобы это преодолеть, мне кажется, надо почувствовать, что ты не одинок. Крестный ход как раз дает

Гостиницу - за монастырь

Один из главных проектов для лавры сегодня - создание паломнического центра, но, к сожалению, его пришлось приостановить. Мы уже начали работы, но материальные сложности пока не дают нам продолжать. При том, что центр кровно необходим! Сейчас у нас паломническая гостиница находится прямо в братских корпусах. Как мы ни стараемся, но в таких условиях не получается развести паломников и монахов по разным углам, а подобное соседство стеснительно и для тех, и для других. Лавру любят, и ежегодно к нам приезжает очень много людей. В 2021 году вся страна будет отмечать 800-летие со дня рождения святого князя Александра Невского, лавра будет одним из центров федеральных торжеств, мы ожидаем большое количество паломников и гостей, готовимся, и тут такое положение с гостиницами. Я тогда монахов вывезу, наверное, куда-нибудь, а места предоставим приезжим. А что делать? В планах еще один проект - восстановление Свято-Духовской церкви, где теперь у нас духовно-просветительский центр. Храм исторический, там принимал монашество преподобный Серафим Вырицкий, там отпевали Федора Достоевского. Сейчас от него почти ничего не осталось.

Книги и марки

Вам рассказать, что я сейчас читаю? Как ни странно, у меня на столе лежит Джованни Гуарески, "Дон Камилло". Я очень люблю этот фильм, там, помните, священник католический разговаривает со статуей Христа. Мне давно хотелось прочитать это в книге. Вообще, увлечения у меня простые, я их называю детством. Например, я довольно серьезно и давно занимаюсь филателией. Хорошо знаю подборку в Музее истории религии, но у меня все-таки лучше. Я собираю марки по христианству в широком смысле слова, в том числе и протестантские, и католические, по всему миру. Даже в игру такую играю, когда приходят гости: назовите мне страну, где выходила хотя бы одна христианская марка? Называют страну, и обязательно что-нибудь у меня обнаружится.

https://rg.ru/2016/12/05/reg-szfo/episkop-kronshtadtskij-nazarij-monahom-mozhno-byt-i-na-bazare.html