Работы Елизаветы Цымбаревич даже трудно назвать иллюстрациями - это целый мир, такой же, как и на ее акварелях, светлый, радостный и открытый. И сама она такая же - легкая и похожая на утро. «Не представляю, - говорит Елизавета, - как бы я жила, если бы не рисовала. Наверное, для меня это способ радоваться. Радоваться Божьему миру и творению. Но и способ познания - тоже».
- Давайте расскажем нашим читателям о детских книжках с Вашими иллюстрациями, вышедшими или выходящими в Издательстве Сретенского монастыря.
Чем мне нравится работать с Издательством Сретенского монастыря, так это тем, что тут всё время ищется какой-то необычный подход. Это всегда интересно.
Когда мы начинаем работать над книгой, мы всегда стараемся найти ее образ. Для жития священномученика Илариона таким образом стали его дневники. Мы сделали иллюстрации с довольно свободными краями, техника - перо и акварель, что позволяло свободно совмещать их с текстом. Рисунок мог заканчиваться на полях, как зарисовка, и свободно входил в одно поле с текстом. Форма книги - дневник, альбом, тетрадь...
А для «Времён года» мы думали-думали и вот что придумали. Мы нашли место с очень характерным русским пейзажем, можно даже сказать, классическим: храм, река, поля, деревенька рядом - причем совершенно реальное места, его даже на карте найти можно.
И вот это место предстает у нас в разные времена года - и везде виден один и тот же храм, одни и те же улицы. Есть и герой - птичка. Можно проследить ее перемещения в каждом стихотворении, в каждом месте действия.
Когда мы только начинали, то размышляли так - стихотворения посвящены в основном природе. Но просто пейзажи детям не очень интересны. Значит, должны быть и персонажи - звери, птицы. Но это тоже довольно обычно. И тогда мы решили, что нужно создать особый мир, где вместе будут и природа, и звери, и дети... Открытый, светлый, яркий мир, где все очень живые и радостные, мир, в котором гуляют разные животные, - лоси, зайчики, белки - а дети играют с ними.
- То есть образ рая.
- В своём роде. Много сейчас и других произведений, которые несут агрессию и показывают мир опасным и разделенным. А мы, наоборот, хотели показать детям мир радостный и открытый.
- Часто видишь - сидит ребенок, совсем маленький, и листает планшет. На ваш взгляд, что такое сегодня детская книга? И не победят ли ее планшеты?
- Зависит, конечно, от родителей, потому что когда родители серьёзно относятся к воспитанию, то они все эти увлечения дозируют. А если времени заниматься с детьми нет, то дать в руки планшет - единственное лёгкое средство чем-то занять ребенка.
А книга, мне кажется, никуда не уйдёт. Наоборот! С распространением всех этих современных средств книга вдруг начинает занимать особенное место.
Если раньше она была единственным средством познания, развития, знакомства с миром, то сейчас она становится чем-то большим. Ее уже нельзя сделать абы как - она должна быть очень интересная, должна в какой-то степени конкурировать с современными всякими штуками, хотя это очень сложно. То есть все это ей на пользу - она наоборот должна становиться лучше.
- Я так понимаю, что ваше детство пришлось на начало девяностых - тогда как раз начал меняться детский мир: появились всякие сеги-меги, компьютерные игры типа «Принц Персии» и прочая. А вот у меня в детстве были еще прекрасные «детгизовские» книжки.
- У меня тоже!
- А вы свои первые книжки помните?
- Конечно! Во-первых, - до сих пор ее люблю - «Про маленького поросенка Плюха». Какие там иллюстрации замечательные![1]
«Айболит», конечно. «У меня зазвонил телефон» Чуковского. Все книги Конашевича.[2]
Евгений Иванович Чарушин - все его мишки, коты, снегири, тигрята...[3] Я даже не помню, что было в этих книгах написано, зато очень хорошо помню его прекрасных зверей.
У нас были классические книжки, потому что у нас такая мама: книги, театры, выставки... Компьютер появился у нас очень поздно.
- А мультфильмы? Как раз во времена Вашего детства по ТВ вместо советских классических мультиков вроде «Маугли» и «Варежки» стали показывать сериалы про «Черепашек-ниндзя».
- Нет, мы ничего этого не смотрели - мы на классике выросли. Разве что первые диснеевские киномультики - «Бэмби», «Король-лев»...
- Пример Вашей мамы подтверждает ваши слова - действительно, все зависит родителей. А рисовать Вы когда начали, с раннего детства, конечно же?
- Да, с самого детства. Потом в художку пошла, потом - МГАХУ памяти 1905 года, а потом во ВГИК уже.
- Вы ВГИК кончали?
- ВГИК, художественный факультет. Я художник кино.
- Это серьёзно. А как же получились детские книжки?
- Да не знаю. После ВГИКа устроилась работать на анимационную студию - на мультфильм про преподобного Сергия Радонежского. Там четыре года работала, потом финансирование на время прекратилось, и началась работа с Издательством. Меня спросили: «А не хочешь попробовать книжку?» И я попробовала.
Сфера анимации очень близка книжной графике. Многие наши художники советского времени и в иллюстрации работали, и потом в анимацию переходили. Это были смежные области.
- Тогда я Вас и про анимацию спрошу. А что сейчас происходит с детскими мультфильмами, Вы знаете?
- Наше производство пытается ориентироваться на Запад. Брать такой сценарий, чтобы в нем был экшн, чтобы происходило что-то динамичное, и весь съемочный процесс выстраивать в соответствии с этой схемой.
Но, честно говоря, результаты, не очень.
Одновременно делаются и авторские мультфильмы, но они не очень известны, и массовый зритель увидеть их не может. Студия-школа «Шар» - может быть, знаете - занимается интересными вещами, у них есть авторы, которые пытаются сами делать мультфильмы, но сложно с финансированием, еще большая сложность - сценарии, и самая большая - дальнейшая судьба.
Всё ориентировано на коммерческий успех. Вот, например, «Три богатыря» - в них же ничего от русской культуры вообще нет. Какой-то мыльный пузырь. Или «Маша и медведь» - это популярно, но все-таки вкус там какой-то... Очень мало там культуры изображения. Хотя есть люди, которые пытаются делать что-то достойное.
Вот мультфильм про преподобного Сергия, который делали мои знакомые - очень интересный проект.
- Вы знаете, как-то, перечитывая житие преподобного, написанное архиепископом Никоном Рождественским, вдруг подумала - а ведь это блокбастер! Кроме всего прочего, оно очень кинематографично.
- У мультфильма, о котором я говорю, была очень хорошая идея - создать русского героя. У нас нет наших героев. Дети все равно ориентируются на бэтменов.
А нужен свой герой.
И вот в чем была идея: показать преподобного Сергия как русского героя, но при этом не как уже святого, а именно его путь к святости.
Как он жил, как становился тем, кем он стал. Сделать живым все повествование.
Технология очень интересная использовалась. Сначала создавались 3D-фигуры героев - для удобства, чтобы можно было показать больше движений, а потом их обрабатывали под 2D, обрисовывали по контуру, чтобы в целом эстетика была ближе к советским мультфильмам, к классической анимации.
Мы работали 4 года и отсняли больше половины материала, а потом просто закончилось финансирование. Но наш продюсер не намерен сдаваться - он ищет деньги.
- И не может найти?
- Нет! Всем нравится, все говорят - как хорошо! как нужно! - и отправляют к следующему. Так наш продюсер и ходит. Там сложные технологии, должна работать студия большая - около 180-ти человек.
Из-за того, что использовались современные технологии, очень много средств ушло сразу на оснащение студии. У нас была студия «Mocap» - это современная технология захвата движения. Работает это так: снимают реальных героев - животных, людей. Потом переносят изображение в 3D. Взять, допустим, битву - ее снимают с актерами. Потом их движения переносят на фигуры 3D. Потом обрисовывают. Это очень удобно. Рисованная анимация позволяет показать только определённое количество движений: есть определённые законы в рисованной анимации. А здесь ты можешь вообще все что угодно сделать - хоть полет над городом, где ты сверху видишь, как все куда-то бегут, хоть битву. Эта техника позволяет создать масштабное, эпичное повествование. Куликовская битва - представляете себе? Какая была бы сцена, если бы получилось это сделать!
И это очень нужно. Такая анимация представляет собой совмещение современных средств (а дети ориентированы на них, они их считывают, понимают) с тем, что способно детей воспитывать, развивая в них интерес, в том числе и к истории.
Многие ведь - дети не из церковных семей - даже не знают, кто такой Сергий Радонежский. Поэтому и хотелось показать его как исторического персонажа, который сыграл огромную роль в объединении, становлении нашего государства.
- Может быть, кто-то прочтет Ваше интервью и как раз заинтересуется. Вообще очень странно, что на такой яркий и нужный проект в нашей стране не находятся деньги. Лиза, я Вас вот что ещё хочу спросить. Смотрела в интернете ваши работы - невозможно красивые акварели. Только сегодня одна попалась необыкновенная - комод стоит, стул, и такой квадрат света на стене, что хочется в картину войти.
- Два мишки там еще сидят, на комоде.
- Вот Вы такие работы пишете замечательные. А ведь сейчас происходит некая девальвация изображения. Людьми делаются тонны снимков и выкладываются в интернет. Человек снимает чайник, обрабатывает фотографию, и получается супер-картина. И что же дальше? Будут ли кому-то нужны акварели?
- Ну, нет. Супер-то не получится всё равно. А я, кстати, не ощущаю, что девальвация. Покупают работы. Есть интерес.
Я как раз хороший момент вижу во всем этом: происходит отделение как бы такого совсем массового искусства от качественного.
Да, сейчас очень много появилось, допустим, дизайнеров, которые могут в «Фотошопе» создавать живопись, - хотя это не назовёшь живописью - изображения, которые стремятся называться художественными.
Иногда у них получается, но чаще всего видны компьютерные особенности изображения - видно, что не живое. Кому-то это близко, но я до сих пор не могу ... Я не чувствую это изображение, не могу с ними себя соотнести.
В общем, масса таких художников - но пусть они и дальше работают на компьютере. Потому что когда они начнут плохо делать в живописи, то будет ещё хуже, поэтому пусть лучше работают в этой сфере компьютерной.
А с другой стороны пусть останутся художники, которые по-прежнему работают в классических техниках.
Сейчас акварель очень популярна. Очень много больших мастеров и у нас, и за рубежом. Много мастер-классов проводится.
Компьютерная индустрия дает толчок к тому, чтобы был большой интерес к рисованию классическому. Очень популярен становится скетчинг (это слово переводится как наброски): простые люди выбирают себе как хобби рисование.
Есть специальные мастер-классы, на которых учат, как простыми средствами - маркерами, ручками, карандашами - делать наброски окружающего мира. Одни все фотографируют, но одновременно у других мы наблюдаем огромный интерес к рисованию, стремление делать что-то своими руками, и часто этим начинают заниматься люди, которые никогда этому не учились, и у них получается очень хорошо.
- Художник - это, наверное, человек, который наиболее ярко, чем все остальные, видит красоту Божьего творения и в состоянии ее передать. А что главное для Вас в Вашем творчестве? Самое главное?
- Сразу не скажешь. Для меня это уже настолько большая часть моей жизни, - с детства - что я не представляю, как бы я жила, если бы не рисовала.
Наверное, для меня это способ радоваться.
Радоваться Божьему миру и творению. Но и способ познания - тоже.
Я очень много рисую. В путешествиях. Люблю просто интерьеры рисовать. Людей нравится рисовать, природу - очень.
И когда ты это делаешь, ты можешь в себя всё как будто впитать - и каждый раз осознаешь, что объять даже на какую-то малую толику не можешь ... Можешь подключиться, но при этом понимаешь, что это настолько необъятно, настолько прекрасно, что ты можешь только отблеск, только тень какую-то передать.
И это меня всегда вдохновляет, наполняет.
Ну и никогда не скучно. Никогда вопроса не возникает из серии «зачем всё это рисовать». Наоборот, хочется, чтобы было побольше.
А ещё я больше хотела бы заняться иконописью.
- Как раз хотела спросить об этом.
- Это такая область... Пока никак я не попробую. Как Бог Господь благословит, так и получится. Но мне очень бы хотелось.
Не знаю, как правильно объяснить. С одной стороны, ты восхищаешься этим, видимым миром. Но с другой, когда есть некий опыт того, что существует и мир невидимый, то иконопись - как раз и есть то средство, которое его передаёт в должном виде.
Есть фэнтези, какие-то ещё подобные стили, но это всё ерунда полная, фантазии, галлюцинации.
Есть художники, которым это интересно - ну, их мотив понятен. Они хотят проникнуть куда-то, но способы не совсем верные выбирают, и получается, что изображение несет весьма сомнительное содержание и дух.
А иконопись - это как раз та сфера, которая позволяет изображать невидимый мир. И это тоже очень вдохновляет. Но видимо, нужно дорасти, чтобы действительно хорошо ею заниматься. Дай Бог. Мне бы очень хотелось.
[1] Художник Евгений Лебедев.
[2] Владимир Михайлович Конашевич, 1888-1963, иллюстрировал книги С. Я. Маршака, К. И. Чуковского, А. Л. Барто, сказки Г. Х. Андерсена, А. С. Пушкина и др.
[3i] Чарушин Евгений Иванович (1901-1965) - художник и писатель. Кроме собственных книг ("Волчишко и другие", "Васька", "Про сороку") иллюстрировал произведения В.В. Бианки, С. Я. Маршака, К. И. Чуковского, М. М. Пришвина и др.
С Елизаветой Цымбаревич
беседовала Анастасия Рахлина
