Добираясь
до первой остановки, вспомним: неделю назад мы побывали на
Воскресенском кладбище, стояли на расстрельном рве, на месте захоронения
многих убитых в годы красного террора. На памятной плите, установленной
там, значится, среди других, имя протоиерея Андрея Шанского. Что это
был за человек?.. Летом 1892 года саратовские газеты писали о нем, как о
герое. Город посетила страшная гостья - холера; и вспыхнул холерный
бунт. Кто-то - намеренно или просто по темноте и глупости - запускал в
толпу слухи о том, что доктора нарочно заражают людей холерой ради
каких-то своих опытов. Обезумевшая толпа шла и убивала врачей, сестер
милосердия, самоотверженных студентов-медиков, ухаживавших за холерными
больными. Один из них, преследуемый толпой, добежал до церкви в честь
Владимирской иконы Божией Матери (ее еще называли Маминской, по фамилии
выстроившего ее купца), а стояла она на углу Астраханской и Большой
Казачьей, сейчас там от нее и следа нет... Несчастный студент взобрался по
лесенке на колокольню, а бунтовщики, по сообщению «Саратовских
епархиальных ведомостей», осадили церковь, требуя его выдачи. В толпе
раздавались призывы сбросить студента с колокольни. Но на пути
невменяемой толпы встал человек с крестом - священник Андрей Шанский. Он
сумел остановить толпу, найти с людьми общий язык, убедить их, что
молодой человек, за которым они гнались, заслуживает благодарности, а не
смерти. За этот подвиг отец Андрей был награжден орденом святого
равноапостольного князя Владимира IV степени. Ну а для новой власти он
оказался всего лишь чуждым элементом, подлежащим ликвидации в связи с
приближением к городу белых.
Там
же, на черной могильной плите, значатся имена протоиерея Геннадия
Махровского и священника Олимпа Диаконова. Отцу Геннадию было 62 года,
из них 37 он служил в Старом (Свято-Троицком) соборе; вырастил восемь
детей, двое из которых - молодой врач Константин Геннадьевич Махровский и
студентка Высших женских медицинских курсов Надежда Махровская -
по-своему положили души за други своя: борясь с эпидемией сыпного тифа,
косившего людей в Поволжье, заразились и умерли... В графе «основание для
ареста» у их отца - протоиерея Геннадия - значилось: «кандидат в
Учредительное собрание».
Арестовали его 2 августа 1919 года, а расстреляли 30 сентября - вместе с отцом Олимпом, известным в городе миссионером, вместе с другими саратовцами - всего в этой группе было 28 заложников красного террора. Их казнь была ответом саратовской ЧК на эсеровский теракт в Москве 25 сентября: тогда был взорван дом, в котором заседал московский горком РКП(б), и в числе погибших оказался большевик Загорский, который в 1910 году вел подпольную работу в Саратове. Почему за эсеров должны отвечать русские священники, мелкие торговцы и полицейские? Но такова была страшная логика «власти рабочих и крестьян».
Мы
прибыли в городской парк культуры, к храму во имя святой
равноапостольной Марии Магдалины. Этот храм находится в здании бывшего
Мариинского института благородных девиц, то есть, по сути, в своем
историческом помещении: домовая церковь института была именно
Марие-Магдалинской. В ней служил и преподавал девицам закон Божий
священник Сергий Ильменский. Благородные девицы и ведать не ведали,
наверное, какое мужество, какая жертвенность скрываются до поры до
времени в их любимом батюшке...
В 1914 году отец Сергий овдовел и уехал на Валаам, в Спасо-Преображенский монастырь, где принял постриг с именем Феофан. В 1915 году архимандрит Феофан был направлен в Пермь, а в революционном 1917-м стал епископом Соликамским и Чердынским, викарием Пермской епархии.
«Отцы
и братья! С великой грустью прочитал я сей журнал пастырского собрания
духовенства церквей г. Соликамска. Пастыри Церкви <...> выражают
лояльность всем гражданам без различия, в том числе, к глубокому
сожалению, людям, отторгшимся от веры, насильникам и грабителям... Вы
<...> должны были, как пастыри, как соль земли, как свет мира,
высказать свой нравственный суд насильникам и грабителям, выразить им
свое негодование и порицание. Обращаюсь с сим призывом к иерейской
совести каждого из вас», - это письмо епископа Феофана
соликамскому духовенству датировано мартом 1918 года. Местные священники
пытались убедить большевиков, заподозривших их в организации мятежей, в
своей аполитичности и потому лояльности к новой власти. Но владыку
Феофана такая лояльность не устраивала. Потому и он не устраивал
большевиков, и они утопили его в проруби реки Камы - 24 декабря 1918
года, вместе с шестью монахами Белогорского монастыря...
О новой истории храма Марии Магдалины, о том, как это здание было возвращено Церкви, как постепенно обустраивался храм и складывался приход, как сохраняют и чтут прихожане память святителя Феофана Соликамского, нам рассказал чтец храма Марии Магдалины Александр Азовский. Радостно было узнать, что в этих старинных стенах полным ходом идет реконструкция, подготавливается новое, большое храмовое помещение, что при храме работает православный детский сад «Колосок».
Из
парка культуры едем на Митрофановскую площадь - она же пока еще площадь
Кирова, хотя храм святителя Митрофана Воронежского восстановлен. В
феврале 1928 года архиепископ Саратовский и Петровский Фаддей
(Успенский) говорил в этом храме проповедь на тему «Внутренняя связь
поста с прощением обид». Прославленный ныне в сонме новомучеников и
исповедников Церкви Русской, он возглавлял Саратовскую кафедру совсем
недолго, с декабря 1927-го по ноябрь следующего года, потом его перевели
в Тверь, где он и обрел свой мученический венец, но верующие саратовцы
сразу признали в нем достойнейшего архипастыря и духовного отца. А вот
как вспоминал о владыке Фаддее митрополит Кирилл (Смирнов), оказавшийся
еще в 1922 году, во время кампании по изъятию церковных ценностей, в
одной с архиепископом Фаддеем камере Владимирской тюрьмы:
«Поместили
в большую камеру вместе с ворами. Свободных коек нет, нужно
располагаться на полу, и мы поместились в углу. Страшная тюремная
обстановка среди воров и убийц подействовала на меня удручающе. Владыка
Фаддей, напротив, был спокоен, сидя в своем углу на полу, о чем-то
думал, а по ночам молился. Как-то ночью, когда все спали, а я сидел в
тоске и отчаянии, владыка Фаддей взял меня за руку и сказал: "Для нас
настало настоящее христианское время. Не печаль, а радость должна
наполнять наши души. Сейчас наши души должны открыться для подвига и
жертв. Не унывайте, Христос ведь с нами". Моя рука была в его руке, и я
почувствовал, как будто по моей руке бежит какой-то огненный поток. Во
мне изменилось всё, я забыл о своей участи, на душе стало спокойно и
радостно».
Настоящее христианское время - это время, когда человек выбирает между земным благополучием и Христом. Поговорим еще об одном человеке из сделавших выбор - саратовском протоиерее Владимире Воробьеве. Ведь мы стоим сейчас на месте, где завершился многотысячный крестный ход 28 января 1918 года, в день опубликования декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви. Люди с иконами, хоругвями и пасхальными песнопениями прошли от Соборной площади (то есть от нынешнего стадиона «Динамо», что на месте снесенного Александро-Невского собора) по Немецкой (ныне проспект Кирова) до Митрофановской площади. И здесь с речью к собравшимся саратовцам обратился именно отец Владимир. Он охарактеризовал декрет как посягающий на основы православной веры. «Толпа была сильно возбуждена,- сообщает очевидец,- большевики не показывались».
Конечно, потом отцу
Владимиру не раз припомнили эту речь. Дальнейшая жизнь его семьи (а у
них с супругой Ольгой Николаевной было шесть детей) - это сплошная цепь
мытарств: аресты, ссылки, нищета, голод. В конце концов, отца Владимира
загнали в Восточный Казахстан, в поселок Семиярка, но и там спокойно
жить не дали. На последнем в своей жизни допросе отец Владимир сказал,
что «никакие силы не погубят Церковь. Скорее государство погибнет, чем
Церковь». Его расстреляли 28 ноября 1937 года - вместе с пятью другими
ссыльными священниками, которые, по версии следствия, сидя в Семиярке и
будучи уже стариками, замышляли свергнуть советскую власть...
Возвращаясь из паломничества - дальнего или ближнего - всегда задаешь себе вопрос: а что во мне изменилось? Надеюсь, что нам - и тем, кто рассказывал о земляках-исповедниках, и тем, кто слушал - есть, что ответить на этот вопрос. Конечно, ответ у каждого свой. Но лично я, готовясь к поездкам, работая с источниками, осознала, что к наступлению «настоящего христианского времени» Русская Православная Церковь была готова; что к этому страшному часу она воспитала, вскормила тысячи подлинных мучеников за веру и что благодаря им, по их молитвам у нас сегодняшних есть Церковь.
Материал подготовлен в рамках проекта «Духовные скрепы Отечества - история и современность». При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведенного Фондом поддержки гражданской активности в малых городах и сельских территориях «Перспектива».
Фото Андрея Гутынина, Марины Юловой и из архивов Саратовской епархии
Марина Бирюковаhttp://www.eparhia-saratov.ru/Articles/nastoyashhee-hristianskoe-vremya
