Тайна великого лицедея

Это имя хорошо знакомо старшему поколению нашей страны - Евгений Алексеевич Лебедев, народный артист СССР. Его роли в фильмах «Два капитана», «Поднятая целина», «Иду на грозу», «Свадьба в Малиновке», «Блокада» - лишь малая часть из десятков его актерских работ. Но мало кому известно, что он наш земляк из города Балаково. И совсем уж немногие знают, что он сын священника, репрессированного в 1937 году. О судьбе этого человека рассказывает саратовский краевед, председатель общества «Возрождение» Евгений Леонидович Лебедев.

Весь ужас антицерковных гонений богоборческой эпохи во всей полноте отразился на судьбе священника Саратовской епархии Алексея Лебедева и его семьи. Но вопреки всему его сын Евгений стал известным актером театра и кино.

Алексей Михайлович Лебедев родился 14 марта 1873 года в селе Осипова Пустынь Переславского уезда Владимирской губернии  в семье крестьянина. Из документов, найденных в архиве города Самары, следует, что он окончил курс начального народного училища в 1887 годуи начал служить псаломщиком в Соборном Казанском храме Самары с 11 ноября 1915 года.  Женился на дочери крестьянина Рязанской губернии Зиновии (Зинаиде) Ивановне Кирильцевой, был рукоположен во диакона и переведен служить в Иоанно-Богословскую церковьв небольшой волжский городок Балаково. В  браке имел пятерых детей: сыновей Евгения и Анатолия, дочерей Нину, Алевтину и Юлию [1]. Лебедевы жили в небольшом домике, который сохранился до наших дней. Здесь в начале 1917 года и родился будущий  актер - Евгений Алексеевич Лебедев. Трепетную любовь к этому месту младший Лебедев сохранил на всю жизнь. Евгений Алексеевич оставил после себя большое литературное наследие: письма, автобиографические рассказы, дневники, эссе и две большие книги: «Испытание памятью» и «Великий лицедей». В одном из своих произведений он писал: «Я родился ночью. С первым словом „мама" во рту у меня был крест, я сосал его вместо соски. С крестом были связаны мои первые слова, их меня научили произносить. Первое, что увидел, кроме лиц отца и матери, - крестное благословение» [2].

Алексей Михайлович был рукоположен во священника в период, когда  отношение властей к духовенству становилось все нетерпимей. Семья священника была как кость в горле у новой власти. В 1926 году им пришлось уехать из Балаково в город Кузнецк, а потом началось странствие по всему Саратовскому краю. Они были и в Красном Яре, и в Белокаменке, и в Красном Куте, и в  Ренево, и в городе Балашове и в Самойловке. За это время маленькому Жене пришлось многое повидать. Лебедев потом вспоминал, как же много пришлось ему тогда вытерпеть:  доставалось и от сверстников, и от учителей, и как тяжко было жить с клеймом «кутейник» и «поповский сынок». В 1927 году родители решили отправить Евгения к родителям  матери в Самару. Здесь он поступил в ФЗУ (фабрично-заводское училище) на специальность слесарь-лекальщик. Здесь же он впервые стал посещать театральный кружок - разумеется, скрыв свое происхождение.

***

В 1932 году Евгения приняли в ТРАМ (театр рабочей молодежи), и роли в его исполнении начали пользоваться большой популярностью и признанием у публики. Быстро появились завистники, и органы вскоре узнали, что в театре работает сын «врага народа». Друзья и товарищи мгновенно отвернулись от Лебедева: «У нас в театре работает поповский сын. Это в ТРАМе-то! ЧП!». «Я стою в репетиционном зале, - вспоминает Е. Лебедев, - вокруг меня мои бывшие товарищи. Теперь я им не товарищ, а злостный враг. Меня пригвоздили к позорному столбу. Кричали, ярлыки всякие клеили. Заявляли, что таким, как я, не место в театре, и не только в театре, но и в обществе... Я стоял и плакал, мне было шестнадцать лет» [3].  Когда всё открылось, чтобы избежать трудового лагеря, Евгению пришлось практически сбежать в Москву, с расчетом затеряться в огромном городе. Всё это время с родителями ему приходилось встречаться тайно. По совету отца он выдавал себя за круглого сироту, родители которого умерли от голода в 1921 году. После этого всю жизнь Евгения преследовало чувство вины за то, что был вынужден так поступить. Алексея Михайловича арестовали и расстреляли в 1937-м, а Зинаиду Ивановну годом позже, и Евгений действительно стал круглым сиротой. Молодой актер остался один с малолетней сестрой Ниной на руках, которую ему пришлось отдать в детский дом, сказав при этом, что он нашел ее на улице. Сначала он с сестрой пошел в наркомпрос (народный комиссариат просвещения. - Ред.), но там сказали: «Врагов не устраиваем. Кому нужно, тот о них позаботится. Уходите». После этого они пошли в женотдел, ответ был таким: «А, поповские выродки! К нам пришли? Деться некуда, поездили, покатались на нашей шее. Хватит!» [4]. Эти строки из воспоминаний актера очень ярко иллюстрируют отношение к Церкви советских организаций.

Сохранились воспоминания Евгения Лебедева о последней встрече с отцом: «Передо мной станция Аркадак. Привокзальный буфет. Я и отец. Мне двадцать лет. Отцу - за шестьдесят. <...> Он говорил как заклинание, как молитву: „Запомни: никогда не теряй веру. Никогда с ней не расставайся. Что бы ты ни делал, в деле твоем должна быть Вера. С верой и благоговением совершай свой труд, зарабатывай кусок хлеба. Не оскверняй храма своего, храм - в тебе самом, храм - душа наша. Трудись - и воздастся тебе, стучи - и откроются тебе двери познания жизни, ищи - и найдешь... Не обижай людей, ибо в человеке есть Бог"» [5]. Эти слова отца он помнил до самой своей смерти.

***

Далее жизнь у Евгения Лебедева протекала более спокойно. Он окончил Московское театральное училище, по распределению служил в Тбилисском ТЮЗе, его женой стала  Нателла Товстоногова, родная сестра известного российского режиссера, жил и работал в Москве и Ленинграде. Через год после свадьбы у молодой четы Лебедевых родился сын, названный в честь деда Алексеем. В Большом драматическом театре Ленинграда актер прослужил 41 год, сыграл 90 ролей, отмечен тремя Госпремиями. Через много лет он разыскал свою младшую сестру Нину, которую в 1937-м оставил в детском доме. Но рану, которая была нанесена ему еще в детстве, он так и не смог полностью излечить до конца жизни. Евгений Алексеевич умер 9 июня 1997 года в возрасте 80 лет.  Но обстоятельства ареста, суда и гибели  отца и матери так и остались для него неизвестны.

Больше повезло его сестре Нине Алексеевне Зайцевой. В 1995 году ей выдали справку «О признании пострадавшей от политических репрессий», где сказано, что Лебедев А. М., его жена Лебедева З. И. и их дочь Зайцева Н. А. признаны пострадавшими от политических репрессий. В справке был указан номер следственного дела из архива УФСБ по Саратовской области. Копия справки хранится в музее истории города Балаково и была предоставлена обществу «Возрождение» директором музея. Оказалось, что копия следственного дела священника Лебедева Алексея Михайловича, служившего в селе Крутец Аркадакского района,  хранилась в архиве дел комиссии по канонизации Саратовской митрополии. Понадобилось почти 80 лет для того, чтобы тайна гибели священника Лебедева  была открыта и внук священника, известный российский режиссер Алексей Евгеньевич Лебедев получил возможность ознакомиться  с документами о судьбе деда.

История этой семьи ярко иллюстрирует то, как советская власть расправлялась с «классовыми врагами».

***

К началу 1937 года властям стало ясно, что все предпринятые ранее меры по уничтожению Церкви оказались недостаточными, поэтому было принято решение перейти к политике массовой ликвидации Церкви. Лишенная имущества и не признанная законом, Церковь не умирала, и самим своим существованием опровергала марксистский тезис о религии как классовом явлении, обусловленном экономическими  факторами. К тому же перепись, проведенная за несколько месяцев до начала массового террора, показала, что 58% населения социалистического государства  назвали себя верующими.

В 1937 году состоялся Пленум ЦК ВКП(б), санкционировавший массовый террор [6].  В  период «большого террора» отношение к Церкви определялось на базе видения ее в качестве «классового врага», в борьбе с ней руководствовались прежде всего практическими целями укрепления существующего тоталитарного режима. Основным двигателем этого жестокого процесса являлась концепция И.В. Сталина, гласившая, что «необходимо связать широкую массовую антирелигиозную кампанию с борьбой за кровные интересы народных масс и повести ее таким образом, чтобы она, эта кампания, была поддержана массами» [7].

Для достижения этой цели власть использовала широкий арсенал методов.

Экономический гнет. С самых первых дней существования СССР власть лишила Церковь юридического статуса и имущества. Правительство вводило непосильные налоги «на частное предпринимательство», к которому были приравнены все религии. Часто такие налоги превышали реальный доход священников. Для них подоходный налог мог составлять до 85% дохода, а вот критерии его исчисления не были уточнены [8]. Среди прочих сборов можно выделить налог за неучастие в выборах (как лишенцы священники не имели права избирать и быть избранными), за непризываемость к военной службе (хотя и выполняли трудовую повинность). В таких условиях священнослужителям часто приходилось идти на фиктивные разводы, чтобы семья могла как-то жить. Сельские священники были обложены еще и налогом на землю, используемую под хозяйство, налогом на «квартиру», при этом его величина была 10% от стоимости дома, в то время как трудящиеся платили всего 1-2% [9].

Вводился 5-процентный налог на пение в церкви, с церквей изымался налог на индустриализацию, машинизацию и прочее. Но поскольку у  церквей не было собственных доходов, то эти сборы, по словам митрополита Сергия (Страгородского), были «особым налогом на веру» [10], который брался непосредственно с верующих.    

Идеологическое давление.Общественное мнение  и сознание советских граждан обрабатывалось таким образом, что создавалось представление о подготовке в стране широкого заговора духовенства, руководимого из-за рубежа, направленного на свержение режима. В печати обращалось внимание на связь «реакционного духовенства» с классовыми врагами советской власти, с их надеждой на реставрацию дореволюционных порядков. В печатных изданиях появились заголовки: «Церковь - союзник врагов трудящихся», «Шпионы и диверсанты в рясах» и т. п. Содержание статей было соответствующим: «Для обработки колхозников и единоличников они широко используют крест и Библию, ведут антисоветские проповеди с церковного амвона, распространяют провокационные слухи, приводят цитаты из черносотенных книг. На религиозных собраниях на дому проповедники также занимаются антисоветской агитацией. Организуют саботаж и противодействие мероприятиям советской власти» [11].

В эти годы усилил свою деятельность Союз воинствующих безбожников. Огромными тиражами выпускалась газета «Безбожник», в ней печатались скабрезные песенки, оскорбительные картинки, изречения марксистских лидеров о религии, так называемые успехи в распространении атеизма и многое другое.

В школах велись антирелигиозные лекции, верующих педагогов изгоняли из школ, имена детей, посещавших церковь, вывешивались на специальных досках на всеобщее обозрение.

Физическое уничтожение.К 1937 году физическое уничтожение становится основным методом в борьбе против Церкви.  Власти повсеместно закрывали храмы. Помещения многих церквей были отданы под различные нужды на селе: хранилище зерна, кинотеатр, клуб. По статистическим данным, на 1916 год в России было 77 727 действующих церквей и часовен, к 1941 году их осталось только 3021, большая часть из которых находилась на территориях, присоединенных к Советскому Союзу в 1939-1940 годах [12].

В 1937 году в пятидесяти семи районах Саратовской области из 1056 молитвенных домов, действовавших к моменту переворота 1917 года, было закрыто 761, а большая часть из оставшихся 295 бездействовала. В районах, где некогда действовали десятки храмов, под управлением коллективов  верующих оставались единицы. Так, например, в Балаковском районе к 1937 году из 43 молитвенных зданий было официально закрыто 39; в Вольском из 27 - 21; в Петровском из 21 - 17; в Саратовском из 64 - 54.  По материалам обследования, по городу Саратову и районам области  имелось 52 действующие православные церкви [13], что составляет 5% от дореволюционного числа храмов. В целом по стране этот показатель был значительно  выше - 23% [14].  Саратовская область наряду с Сибирью и Кавказом оказалась в числе «передовых» по масштабам уничтожения церковных зданий.  С 1939 года в Саратове не было ни одной действующей православной церкви.

Инициатива борьбы с религией  была подхвачена органами НКВД и осуществлялась ими на практике. Уголовные  дела решались в кратчайшие сроки по упрощенной процедуре «тройками» НКВД. 27 декабря 1937 года по этому поводу был издан циркуляр № 7571, в котором содержалось  указание региональным прокурорам  не направлять в суды, а передавать на рассмотрение «особых совещаний» уголовные дела, если «характер доказательств виновности обвиняемого не допускает использования их в судебном заседании». Таким образом, технология фальсификации уголовных дел была предельно упрощена [15].

В Саратовской области свыше девятисот человек пострадали за веру и около половины из них были приговорены к высшей мере наказания [16]. Изучая списки репрессированных мирян и духовенства Саратовской епархии  после 1929 года, можно отметить такую закономерность. Если в начале 1930-х  годов аресты  священников и мирян не носили  повально массового характера и чаще всего дело заканчивалось сроком от трех до десяти лет либо высылкой,  то  к 1937 году к арестованным, по большей части, применялась высшая мера наказания, которая приводилась в исполнение незамедлительно. Так, по материалам базы данных «Жертвы политического террора в СССР», в Саратовской области с 1930 по 1940 год за веру были приговорены к расстрелу 484 человека, из них в 1937 году - 396 человек (81%) [17]. Разумеется, расстреливали или, в лучшем случае, отправляли в тюрьмы и лагеря людей не за веру в Бога. Официально верующие обвинялись в антисоветской агитации, либо в участии в контрреволюционных группировках, распространении провокационных слухов, сборе средств в пользу церкви, распространении религиозных обрядов [18]. В итоге репрессивной политики  к 1938 году  в Саратовской области осталось только 48 священников и 49 диаконов.

Но главной цели безбожникам достичь так и не удалось, Церковь не только не погибла, но и обогатилась огромным числом новомучеников и исповедников. Вот в такой исторический момент рассматривалось дело священника А.М. Лебедева.

Следственные дела содержат ценную информацию не только о самих обвиняемых, но и событиях, фактах церковной жизни в 1930-е годы. Они создавались представителями органов власти, отношение которых к тем, кто осуждался, было заранее негативное, враждебное. Целью этой власти было добиться признания в антигосударственной, контрреволюционной деятельности обвиняемых любым путем [19].

Дела рассматривались внесудебным органом - тройкой НКВД (с 1938 года официальный орган, курирующий деятельность Церкви). «Суд» тройки состоял из председателя сельсовета, помощника оперуполномоченного района и начальника районного отделения УНКВД. По сути, здесь всё решал представитель НКВД, а остальные члены просто подписывали его постановления. Дело, по которому проходил иерей Алексей Лебедев, было заведено сразу на трех священников, проживавших в одном районе [20].   Священники были обвинены в создании контрреволюционной группы.  Расследование по делу священников было начато 26 августа 1937 года, а закончено 5 сентября того же года [21]. Приговор в отношении отца Алексея Лебедева приведен в исполнение 14 сентября. Обращают на себя внимание короткие сроки ведения дела, особенно в сравнении с современными, при которых даже самые мелкие процессы идут по несколько месяцев.Духовенство и верующие обвинялись  по политической статье - статья 58 часть 10 УК РСФСР (обвинение  в контрреволюционной деятельности).

В обвинительном заключении следственного дела присутствует весь набор типовых ложных обвинений против священников: обвиняемые были настроены враждебно к власти, собирались на квартирах и вели беседы контрреволюционного характера, распространяли провокационные слухи о голоде в СССР и плохой жизни крестьян в колхозах, организовывали мирян требовать открытия церквей, направляли от них «ходоков» в Москву и другие города, проводили антисоветскую агитацию. И именно священник Лебедев высказывался: «советская власть мучает население непосильными налогами» [22].

Все священники, проходившие по делу,  вины своей не признали и были приговорены к расстрелу [23].

Все вышеизложенное свидетельствует о том, что механизм уничтожения духовенства и верующих был максимально упрощен, а все судебные процедуры сведены к минимуму.

***

В архивных источниках скрыта огромная историческая информация о духовном подвиге священнослужителей, которые не отказались от своей веры в годы гонений, не сняли с себя сан, несмотря на массовые аресты своих собратьев, не сломались под давлением следствия. В них отражена целая эпоха, которую пережил наш народ. Это страшная эпоха, когда безбожная власть возомнила себя всемогущей и начала  безумную войну против Бога. В ходе этой войны богоборцы, ослепленные своей безнаказанностью, уничтожили тысячи людей, разрушили огромное количество семей и искалечили бесчисленное количество судеб. Наша задача сейчас состоит в том, чтобы возродить и сохранить память о жертвах тех страшных лет. И эта память должна стать залогом того, что подобное не повторится никогда. 

«Материал подготовлен в рамках проекта «Духовные скрепы Отечества - история и современность». При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведенного Фондом поддержки гражданской активности в малых городах и сельских территориях «Перспектива».

***

I. Источники

Неопубликованные

1. Архив УФСБ по Саратовской области. Ф. 30837. Оп. 1. Д. 4754. Л. 24-41 .
2. Справка о реабилитации Лебедева А. М. и Лебедевой З. И. от 05.04.1995. Музей истории  г. Балаково.

Опубликованные

1. Доклад Сталина на VIII съезде Советов о проекте Конституции СССР (25.11.1936) // Русская Православная Церковь в советское время (1917-1992). Материалы  и документы по истории отношений между государством и Церковью / Составитель Г. Штриккер. М., 1995. Т. 1.
2. Докладная записка о состоянии религиозных организаций в СССР, отношении их к проекту новой Конституции, работа Комиссии культов ЦИК СССР и практика проведения законодательства о религиозных культах // Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. Документы и фотоматериалы. М.,1996.

II. Исследования 

1. Азеф В. До основания, а затем... // Саратовские вести. 1992. 13 ноября.
2. Алексеев В.А. Иллюзии и догмы. М., 1991.
3. Аяцков Д.Ф., Трегуб А.П. На защите конституционного строя России: Страницы истории органов государственной безопасности 1917-2000 гг. (На материалах Саратовской области). Саратов, 2002.
4. Емельянов Н.Е. Оценка статистики гонений на Русскую Православную Церковь (1917-1952 годы).
5. Иноземцева  З.П., Романова С.П. «Дела по обвинению» православного духовенства как исторический источник // Новомученики ХХ века. Труды. Выпуск 1. М., 2004.
6. Поспеловский Д.В. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР. М.: ББИ, 1996.
7. Русская Православная Церковь ХХ век. М.: Сретенский монастырь,  2008.
8. Священник Михаил Щепетков. Налогообложение духовенства в 30-е гг. ХХ в. как форма гонения на церковь // Приход. 2005. № 6.
9. Слезин А.А. Воинствующий атеизм в СССР во второй половине  1920-х годов // Вопросы истории. 2005. № 9.
10. Цыпин В. История Русской Церкви 1917-1997. Кн. 9. М., 1997.

III. Интернет-ресурсы

1. Жертвы политического террора в СССР. База данных. // lists.memo.ru
2. www.rusactors.ru
3. www.kino-teatr.ru
4. http://chtoby-pomnili.com

 

---

[1] Анкета арестованного. Архив УФСБ по Саратовской области. Ф. 30837. Оп. 1. Д. 4754. Л. 27 об.

[2] URL: http://chtoby-pomnili.com/page.php?id=810

[3] URL: http://www.kino-teatr.ru/kino/acter/m/sov/2440/bio/

[4] www.rusactors.ru

[5] URL: http://www.kino-teatr.ru/kino/acter/m/sov/2440/bio/

[6] Цыпин В. История Русской Церкви 1917-1997. Кн. 9. М., 1997. С.789.

[7] Цит. по: Слезин  А.А. Воинствующий атеизм в СССР во второй половине 1920-х годов // Вопросы истории. 2005. № 9. С.131.

[8] Щепетков  М. Налогообложение духовенства в 30-е гг. ХХ века как форма гонений на Церковь М., 2005. С. 54.

[9] Поспеловский Д. В. «Православная церковь в истории Руси, России и СССР». М., 1996. С. 269.

[10] Там же. С. 271.

[11] Безбожник. 1937. № 11. С. 6.

[12] Русская Православная Церковь накануне Великой Отечественной войны. М., 2000. С. 298.

[13] Там же. С. 103.

[14] Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. С. 302.

[15] Аяцков Д.Ф., Трегуб А. П. На защите конституционного строя России: Страницы истории органов государственной безопасности 1917-2000 гг. (На материалах Саратовской области). Саратов, 2002. С. 62.

[16] Азеф В. До основания, а затем...// Саратовские вести. 1992. 13 ноября.

[17] Жертвы политического террора в СССР. База данных. // lists.memo.ru

[18] Общий алфавитный список репрессированных мирян и духовенства Русской православной церкви. Без вых. дан. Машинопись. С. 21-23.

[19] Иноземцева  З.П., Романова С.П. «Дела по обвинению» православного духовенства как исторический источник // Новомученики ХХ века. Труды. Выпуск 1. М., 2000 . С. 48.

[20] Вместе с Алексеем Лебедевым были арестованы священники А. М.  Голубев и Д. Д. Малов.

[21] Обложка дела по обвинению священнослужителей Аркадакского района Лебедева А. М., Голубева А. П., Малова Д. Д. Архив УФСБ по Саратовской области. Ф. 30837. Оп. 1. Д. 4754.

[22] Обвинительное заключение. Архив УФСБ по Саратовской области. Д. № 4754. Л. 31.

[23] Выписка из протокола заседания судебной тройки при управлении НКВД по Саратовской области от 07.09.1937 г. Архив УФСБ по Саратовской области. Ф. 30837. Оп. 1. Д. 4754. Л. 35.

Евгений Лебедев

http://www.eparhia-saratov.ru/Articles/tajjna-velikogo-licedeya