В эти дни исполняется 70 лет со дня окончания Львовского собора, на котором было принято решение о выходе украинских греко-католиков из-под юрисдикции Римско-католической церкви и возвращении их в лоно православия. В интервью "Интерфакс-Религия" глава синодального Отдела внешних церковных связей митрополит Волоколамский Иларион размышляет об унии как главной проблеме в отношениях между православными и католиками и развеивает слухи о попытках убедить греко-католиков присоединиться к Московскому патриархату.
- Сегодня исполняется 70 лет со дня окончания Львовского собора. В
своем послании к пастве Украинской греко-католической церкви (УГКЦ) папа
Франциск оценил этот собор следующим образом: "Семьдесят лет назад
идеологический и политический контекст, как и идеи, враждебные самому
существованию вашей Церкви, привели к организации псевдособора во
Львове, за которым последовали десятилетия страданий пастырей и верных".
Как бы Вы прокомментировали это высказывание?
- Еще десять лет назад папа Бенедикт XVI в послании тогдашнему главе
Украинской греко-католической церкви кардиналу Любомиру Гузару по случаю
60-летия Львовского собора назвал его "псевдособором". Эти слова, как и
нынешнее высказывание папы Франциска, свидетельствуют о том, что,
несмотря на достигнутое взаимопонимание по многим животрепещущим
вопросам современности, между православными и католиками сохраняются
глубокие разногласия - в частности, во взгляде на нашу общую,
наполненную трагическими событиями историю. И камнем преткновения в
православно-католическом диалоге по-прежнему остается уния: об этот
камень вновь и вновь разбиваются попытки наладить диалог, укрепить
взаимопонимание, сблизить позиции.
Это показывают как события недавнего прошлого - разгром униатами трех
православных епархий на западе Украины в начале 1990-х годов и
насильственный захват нескольких сотен храмов, так и события далекого
прошлого. Униональная политика Рима, осуществлявшаяся на протяжении
многих веков, обернулась бесчисленными бедствиями для православных
христиан.
Напомню, что первая церковная уния между Римом и Константинополем была
заключена по инициативе византийского императора Михаила VIII Палеолога в
конце XIII века. Уния представлялась этому императору политически
необходимой, поскольку с ее помощью он надеялся укрепить свою власть и
не допустить нового крестового похода: память о разгроме Константинополя
крестоносцами в 1204 году была еще свежа. В ответ на просьбу императора
папа Григорий X пригласил церковную делегацию из Константинополя на
Собор в Лион, поставив предварительным условием воссоединения Церквей
принятие восточными епископами папского примата и католического учения
об исхождении Святого Духа от Отца и Сына. Патриарх Константинопольский
Иосиф отказывался от унии. Тогда в Лион была послана делегация во главе с
бывшим патриархом Германом. На Лионском Соборе 1274 года делегаты от
Константинополя подписали унию с Римом на условиях, поставленных папой.
Однако большинство греческой иерархии во главе с патриархом Иосифом не
признало унию. Начались преследования православных, которых отправляли в
ссылку, сажали в тюрьму, лишали состояния, подвергали пыткам. Тем не
менее, сопротивление унии не было сломлено, и когда Михаил Палеолог
умер, он не был даже удостоен церковного погребения. Вскоре после этого,
в 1283 году, в Константинополе был созван собор, на котором уния была
отвергнута.
В православной традиции Лионская уния воспринимается как одна из самых
позорных страниц истории православно-католических отношений. В
Римско-Католической церкви, напротив, Лионский Собор 1274 года имеет
статус "Вселенского собора".
Середина XV века ознаменовалась еще одной попыткой Рима навязать
Православной церкви унию. К этому времени от Византийской империи
оставался лишь Константинополь с пригородами, незначительная часть
территории на юге Греции и несколько островов. Все остальные территории,
входившие в некогда могущественную империю, были заняты турками или -
на Западе - латинянами. Византийский император находился на вассальном
положении у турецкого султана, и дни великой христианской империи были
сочтены.
В надежде спасти остатки империи от неминуемой гибели император Иоанн
VIII Палеолог решился на отчаянный шаг: 24 ноября 1437 года он
отправился в Италию к папе Евгению IV в надежде на получение военной
помощи латинян против турок. Вместе с императором отбыло около 600
человек, включая престарелого патриарха Константинопольского Иосифа II,
епископов, клириков и мирян. В составе делегации были представители
патриархов Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского. 9 апреля
1438 года в Ферраре под председательством папы Евгения открылся собор,
на котором предстояло обсудить разногласия между греками и латинянами.
После полутора лет напряженных богословских дискуссий латиняне поставили
грекам ультиматум, который сводился к тому, что греки должны были
принять латинское учение. При этом папа пообещал военную помощь
византийскому императору. 4 июля 1439 года греки передали латинянам
заявление: "Мы соглашаемся с вашим учением и с вашим прибавлением в
Символе, сделанным на основании святых Отцов; мы заключаем с вами унию и
признаем, что Святой Дух исходит от Отца и Сына как от одного единого
Начала и Причины". Это заявление подписали все члены греческой
делегации, кроме святого Марка Ефесского, оставшегося непреклонным. Не
подписал унию также патриарх Иосиф II, к тому времени скончавшийся.
По возвращении в Константинополь святитель Марк Ефесский написал
окружное послание, в котором решительно отмежевался от
Ферраро-Флорентийского собора. В 1442 году на Соборе в Иерусалиме
патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский отказались
признать Ферраро-Флорентийский Собор, назвав его "грязным,
антиканоничным и тираническим". Спустя восемь лет, на Соборе в
Константинополе, Ферраро-Флорентийский Собор в присутствии патриархов
Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского был предан анафеме
Константинопольской церковью.
Таким образом, Ферраро-Флорентийский Собор был отвергнут всеми
поместными Православными церквами. Однако в Католической церкви он, как и
Лионский собор, признается "Вселенским".
Наконец, третья попытка Рима навязать унию Православной церкви имела
место в конце XVI века. В течение 1590-1596 годов в Бресте, входившем
тогда в состав Польско-Литовского королевства, состоялось несколько
Соборов, целью которых было упорядочить церковную жизнь на территории
Киевской митрополии и для выработки стратегии по противодействию
протестантизму и латинскому католицизму. На последнем из этих Соборов,
состоявшемся в 1596 году, и было принято решение о вступлении в унию с
Римом.
Противники унии во главе с князем Константином Острожским созвали в
Бресте свой собор, в котором принимали участие два епископа - Львовский
Гедеон и Перемышльский Михаил, наместники наиболее известных монастырей,
а также представитель Александрийского патриарха Кирилл Лукарис
(впоследствии патриарх Константинопольский). Православный собор низложил
епископов, принявших унию, а униатский собор низложил противников унии,
обратившись к королю Сигизмунду III с призывом передать их епархии,
монастыри и храмы униатам. Король поддержал унию и признал оставшихся
верными православию епископов низложенными.
В течение четверти века православные в Польско-Литовском королевстве не
имели своей иерархии. Весной 1620 года в Киев прибыл патриарх
Иерусалимский Феофан III. Вскоре после приезда он издал благословенную
грамоту "всем в православии сияющим, иже в Малой России, изряднее же
обывателем Киевским". Осенью того же года, по многочисленным просьбам
священников и мирян, он начал рукополагать для "Малой России" епископов.
Восстановление православной иерархии Киевской митрополии стало причиной
новых притеснений со стороны королевской власти и униатских епископов.
Одним из главных ревнителей унии в этот период был Полоцкий униатский
архиепископ Иосафат Кунцевич. Его трагическая история - одно из
многочисленных свидетельств взаимной ненависти православных и униатов.
Получив от короля грамоту на подчинение своей власти всех православных
монастырей и храмов, Кунцевич стал требовать присоединения к унии от
всех священников епархии. Кунцевич не только отнимал храмы у
православных, но даже запрещал совершать православное богослужение в
частных домах и шалашах, а непокорных священников отлавливал и сажал в
тюрьму. 12 ноября 1623 года Кунцевич был зверски убит жителями Витебска,
его труп был изуродован и брошен в Двину.
Король ответил на убиение Кунцевича жестокой карой: девятнадцати
гражданам были отрублены головы, около сотни других жителей города,
успевших бежать, были приговорены к смерти заочно. Папа Урбан VIII, не
зная о том, что казнь уже состоялась, в письме от 10 февраля 1624 года
требовал расправы над виновными в убийстве Кунцевича: "Жестокость убийц
не должна остаться ненаказанной. Там, где столь тяжкое злодеяние требует
бичей мщения Божия, да проклят будет тот, кто удержит меч свой от
крови. И ты, державный, не должен удержаться от меча и огня; пусть ересь
почувствует, что жестоким преступникам нет пощады". В 1643 году папа
Урбан VIII беатифицировал Кунцевича, а в 1867 году Пий IX причислил его к
лику святых, провозгласив духовным покровителем Руси и Польши.
Таковы печальные страницы истории. К сожалению, то собрание, которое в
одной традиции называется "собором", в другой воспринимается как
"псевдособор": католики считают Львовский собор 1946 года псевдособором,
а для нас псевдособор - это Брестский собор 1596 года. И человек,
который в одной традиции воспринимается как гонитель православия, в
другой провозглашен святым.
Не будем забывать и о том, что к внутренним разногласиям всегда
примешивался политический фактор. "Идеологический и политический
контекст", о котором говорит папа, имел место не только в 1946 году: он
имел место и в 1274-м, и в 1439-м, и в 1596 годах. В своих попытках
подчинить себе Православную церковь Рим опирался на политическую власть,
и именно при ее помощи на протяжении многих веков униаты осуществляли
жестокие гонения против православных.
- Выступая недавно в папской базилике Санта-Мария-Маджоре, глава УГКЦ
архиепископ Святослав Шевчук сказал о том, что "70 лет назад "голос
зла" наговаривал отказываться от верности Престолу Петра". По словам
лидера украинских униатов, "этот же голос сейчас пытается убедить стать
православными или присоединиться к Московскому патриархату".
- Мне неизвестно о чьих-либо попытках убедить греко-католиков
присоединиться к Московскому патриархату. На Украине сейчас происходит
иное: правдами и неправдами людей пытаются склонить к вступлению в
раскольничью организацию, именующую себя "киевским патриархатом". У
канонической Церкви отнимают храмы и передают раскольникам. А
греко-католики поддерживают раскольников, о чем свидетельствуют разного
рода совместные инициативы.
Если говорить о Львовском соборе 1946 года, то политический фактор в его
созыве и проведении, безусловно, присутствовал. Решение о "ликвидации"
УГКЦ было принято на политическом уровне, и это решение было связано с
тем, что в годы войны УГКЦ активно сотрудничала с оккупационным
фашистским режимом. Но состоявшийся в результате Львовского собора
массовый переход униатов в православие нельзя считать лишь вынужденной
мерой. Документы собора, как и многие иные свидетельства, показывают,
что на протяжении десятилетий в среде греко-католиков зрело стремление
вернуться к вере своих отцов. В трудных послевоенных обстоятельствах
неожиданно возникли предпосылки для осуществления этого стремления. И
оно было осуществлено.
Десять лет назад, когда отмечалась 60-летие Львовского собора, Священный
Синод Украинской православной церкви заявил: "Чем больше времени
отделяет нас от Львовского собора 1946, тем более значимыми оказываются
его судьбоносные решения. Высокая оценка постановлений Собора следует из
анализа идеологии, методов, путей и последствий насаждения унии...
Украинская православная церковь никоим образом не оправдывает тех
исторических обстоятельств и средств тоталитарного советского прошлого,
при которых проводился Львовский собор 1946, однако она по-прежнему
анафематствует сегодня, в Неделю Торжества Православия, беззаконные
деяния, которые имели место в Бресте 1596, и провозглашает вечную память
защитникам православия и просит их молитв перед Престолом Божьим об
утверждении православия в нашей многострадальной Родине".
Что же касается "десятилетий страданий пастырей и верных", о которых
говорит папа Франциск, то эти страдания коснулись не только тех немногих
греко-католиков, которые после Львовского собора ушли в подполье, но и
тех, кто перешел в православие. Затронули они и представителей иных
конфессий. Нельзя забывать о том, что весь 70-летний период безбожной
власти в Советском Союзе ознаменовался беспрецедентными по своей
жестокости гонениями против всех религиозных общин, включая
православные, римо-католические, греко-католические, протестантские,
мусульманские и иные. В разное время гонения касались в большей степени
одних или других, но гонимы и преследуемы были все общины без
исключения. Русская церковь накануне войны была практически полностью
разгромлена: от десятков тысяч дореволюционных храмов действующими
оставались лишь несколько сотен, из более трехсот епископов на свободе
оставались лишь четыре. После войны гонения несколько ослабли, потом, в
1960-е годы, возобновились с новой силой.
Гонения на веру в Советском Союзе прекратились лишь после того, как в
конце 1980-х годов спали оковы воинствующего коммунизма и верующие
разных традиций смогли вздохнуть спокойно. Но почти сразу же на Западной
Украине начались новые гонения на православие - теперь уже не от
светских властей, а от греко-католиков. Вооруженные вилами, они начали
вышвыривать православных верующих из храмов, отказавшись от диалога,
целью которого было нахождение приемлемого для обеих сторон решения в
каждой конкретной ситуации.
- Присутствует ли в современной Католической церкви сознание вины за причиненные православным бедствия?
- На официальном уровне, безусловно, присутствует. В июне 2004 года папа
Иоанн Павел II принес извинения перед патриархом Константинопольским
Варфоломеем за захват Константинополя крестоносцами. Ранее, в 1965 году,
папа Павел VI и Константинопольский патриарх Афинагор сняли взаимные
анафемы, наложенные в 1054 году. Оба эти события свидетельствуют о
желании перевернуть мрачные страницы в истории православно-католических
отношений и начать эти отношения с чистого листа.
Об этом же свидетельствует тот факт, что в 1993 году в Баламанде
официальные представители Католической церкви совместно с православными
представителями подписали документ, в котором униатство было отвергнуто
как противоречащее традиции обеих Церквей - Католической и Православной.
В документе отмечалось, что имевшие место в прошлом попытки
восстановления единства между Восточной и Западной церквами при помощи
унии лишь усугубили существующее между ними разделение.
- Не является ли очередной всплеск активности греко-католиков,
совпавший по времени с 70-летием Львовского собора, реакцией на
состоявшуюся в Гаване встречу между папой Римским и патриархом
Московским?
- На эту встречу глава УГКЦ отреагировал резко отрицательно. И это не
случайно. Путь унии прямо противоположен тому пути, по которому
предлагают идти папа и патриарх. Напомню слова выдающегося богослова ХХ
века протопресвитера Александра Шмемана. В своей книге "Исторический
путь православия" он писал: "И надо прямо сказать, что именно эти
униональные попытки больше, чем все остальное, укрепили разделение, ибо
сам вопрос о единстве Церкви надолго смешали с ложью, с расчетом,
отравили его нецерковными и низкими мотивами. Церковь знает только
единство и потому не знает "унии". Уния, в конечном итоге, есть неверие в
единство, отрицание того очищающего огня благодати, который все
"естественное", все исторические обиды, преграды, рвы и непонимания
может сделать небывшими, преодолеть силой единства".
Нам надо идти не по пути взаимных обвинений, а по пути преодоления тех
исторических обид, которые накопились на протяжении веков. Вчитайтесь в
текст совместного заявления папы и патриарха: он весь устремлен в
будущее, он проникнут надеждой, добрым пастырским стремлением уврачевать
старые раны, возвыситься над разногласиями, научиться вместе работать
для блага людей. При этом - подчеркну - в заявлении нет ни слова о
вероучительных разногласиях. Они сохраняются, как сохраняется и
различный взгляд на историю. Но, несмотря на эти разногласия, несмотря
на диаметрально противоположные взгляды на историю, мы должны учиться
ощущать себя не соперниками, а братьями. Об этом папа и патриарх
напомнили в своем заявлении.
Фото патриаршей пресс-службы
