В 1871 году молодой ученый, сын сельского священника, Василий Ключевский защищает магистерскую диссертацию «Древнерусские жития святых как исторический источник».

Эта монография, в которой исследуются древнерусские жития святых, написанные в Северо-восточной Руси.

Автор книги впервые попытался проанализировать большой объем житийной литературы с точки зрения историка.

Чтобы читатель лучше мог представить себе смелость 30-летнего ученого, процитируем из этой книги лишь один фрагмент: «Житие и историческая биография смотрят на лицо прямо с противоположных сторон... Среда, из которой выходил святой, рассматривается в нем только как внешняя помеха, ничего не дающая лицу и настолько слабая, что святой прямо из колыбели становился выше ее и уже в детстве учил родителей правильному пониманию задачи жизни. Между общими местами житий часто встречаем беседу отрока с матерью, которой его воздержание в пище и молитвенное бдение внушают тревожные опасения за здоровье сына: я не слышал, отвечает он на ее упреки и увещания, я не слышал, чтобы родители желали зла своим детям... Те многоразличные сочетания личных и общественных условий, которые производят такое бесконечное разнообразие характеров и которые привязывают внимание наблюдателя к судьбам людей живущих и отживших, не имели никакой цены в глазах биографа; да едва ли и жизнь, из которой он брал явления, давала обильный материал для такого наблюдения....Вот почему все лица, жизнь которых описана в житиях, сливаются перед читателем в один образ и трудно подметить в них особенности каждого, как по иконописным изображениям воспроизвести портреты: те и другие изображения дают лишь "образы без лиц". И в древнейших и в позднейших житиях неизменно повторяется один и тот же строго определенный агиобиографический тип; только в последних черты его иногда становятся живее».

Василий Ключевский считает, что древнерусские жития позднего периода содержат мало сведений, интересных историку. Агиограф подчиняется законам жанра и убирает все лишнее из создаваемого портрета святого.

Бегство в Египет. Джотто. Капелла Скровеньи. Начало XIV века. Источник wikipedia.org

До Ключевского никто так жестко не формулировал претензии к житиям святых как к историческому источнику, никто не рассматривал большие объемы текстов под таким углом.

Вскоре радикальная позиция российского историка была раскритикована его коллегами, справедливо указавшими на то, что в житиях можно найти множество важных свидетельств по истории Средневековья, надо лишь чуть-чуть изменить угол зрения.

Вот только без книги Ключевского, возможно, представления о Средневековье как о скучном времени, где люди лишь ходили в храм, боялись согрешить и не изобретали ничего нового, благополучно бы дожили до наших дней.

Жития после Ключевского, что рассказали историкам средневековые тексты

Известнейший французский историк Жак Ле Гофф в своих книгах часто показывал, как в житиях или в иконах отражалась средневековая жизнь.

Представьте себе, что вы - средневековый автор. Вас окружают привычные для вас предметы - оружие, одежда, орудия труда. Все это вы можете перенести на свои полотна. Так на средневековых иконах или книжных миниатюрах, описывающих жизнь Христа или страдания раннехристианских мучеников, появлялись ветряные мельницы или средневековые орудия пыток.

Бегство в Египет. Бартоломе Эстебан Мурильо . Картина XVII века. Источник Artprojekt.ru

Тоже самое происходило и при написании житий. Агиограф мог передавать особенности того времени, когда было написано житие.

Самый простой пример. В житии Феодосия Печерского, дошедшем до нас в составе Успенского сборника XII-XIII века мы можем встретить форму «Володимир» или «Федос», а в болгарском кратком проложном житии того же святого найдем имя «Теодосий». Особенности языка - это самое легкое, что считывается историком или филологом.

Второй пример посложнее. Многие авторы житий и других средневековых текстов рассказывают, например, что то или иное событие в монастыре произошло вскоре после Пасхи между литургией и повечерием. Дальше может идти рассказ о чуде или этикетное (шаблонное) описание молитвы святого, но вот эти формулы (после Пасхи или между двумя богослужениями) - для историка ценная информация. Она рассказывает, как считали время в эпоху, когда житие было написано.

И, наконец, самый сложный пример. Преподобный Феодосий отправляется во дворец к киевскому князю, тот приглашает святого к обеду. В это время в зале играют гусляры. Преподобный Феодосий вздыхает и произносит фразу: «Так ли будет на том свете». Правитель, устыдившись, отпускает музыкантов и не приглашает их на трапезу в тот момент, когда приходит преподобный.

Бегство в Египет. Икона XVIII века. Источник Православие. ру

Только из этой истории нельзя получить стопроцентную информацию о том, что в Киеве в конце XI века (Феодосий умер в 1073 году) или в Москве XII-XIII века (время и место составления Успенского сборника) часто играли на гуслях во время обеда, но можно понять, чем средневековые представления человека о мире отличаются от наших.

Мы спокойно едим под телевизор или фоновую музыку, а для человека Древней Руси это было грехом, поскольку мешало вести благочестивую беседу или, например, думать о смерти. Кроме того, историк сможет понять, что в монастыре во время трапезы должны были читать жития святых, а в княжеском дворце с точки зрения монаха не должна во время еды звучать музыка. Житие доносит до нас и общепринятую практику и идеальные средневековые модели, которые описывались в памятниках.

Без работы Василия Ключевского такой подход к изучению житий был бы невозможен. Книга помогла многим историкам увидеть проблему соотношения житийного канона и окружающей писателя действительности, отойти от слишком радостных (в житии все правда) и слишком критических (в житии - все ложь и придумки церковников) представлений об агиографической литературе.

Конечно, в советское время многие пытались представить житийные или евангельские тексты лишь как сборник мифов и преданий, но в тоже время такие ученые как Дмитрий Сергеевич Лихачев, Игорь Петрович Еремин или Варвара Павловна Адрианова-Перетц и многие другие исследовали жития и другие древнерусские тексты не только как литературный, но и как исторический источник.

Вера и наука. Может ли христианин сомневаться

Отношение Василия Ключевского к древнерусским житиям может шокировать верующих.

Неужели в поздних древнерусских текстах о святых нет ни слова правды, а сами памятники - это только риторические упражнения на заданную тему?

К счастью сама монография русского историка опровергает радикализм его выводов.

Василий Ключевский не только серьезный ученый, но и талантливый лектор. Он способен создать яркий образ, который заставит студента, христианина, другого историка не соглашаться с ним, пробудет интерес к теме.

Историк, подобно "Фоме неверующему" не скрывает своих сомнений. Он хочет лично убедиться в том, что жития святых могут служить настоящим историческим источником, он озвучивает причины своих сомнений, тем самым "заставляя" других исследователей искать ответы на поставленные вопросы. Этот научный поиск приводил не только к опровержению идеи Ключевского о том, что святые - это "образы без лиц", но и к тому, во многом утраченному современным человеком, пониманию то степени, в какой вера во Христа и Евангелие определяла сознание и устремленность наших соотечественников, наших верующих предков

Со дня выхода книги прошло 145 лет, многие ее выводы уже опровергнуты учеными, но интерес к теме изучения житий остался. В начале ХХ века вышла в свет монография А.П. Рудакова «Очерки Византийской культуры по данным греческой агиографии», в которой тот блестяще восстановил повседневную жизнь византийцев и их представления о мире, с помощью внимательного изучения житий святых как исторического источника.

Это означает, что стремление Ключевского шокировать и заинтересовать своих слушателей и читателей принесло свои плоды: позволило христианам по-новому взглянуть на то, что описывается в жизнеописаниях подвижников, а ученым - найти новые подходы, чтобы опровергнуть выводы Василия Ключевского.

Творческая и педагогическая энергия Василия Ключевского, его способность пробуждать интерес к истории -это то, чему можно поучиться у российского историка.

На заставке фрагмент картины Л. Пастернака. "На лекции профессора Ключевского" (1909). Источник wikipedia.org

ЗАЙЦЕВ Андрей

http://foma.ru/istorik-otkryivshiy-zhitiya.html