Михаилу Шолохову 24 мая исполнилось бы 110 лет со дня рождения. Кем все же был этот удивительный и загадочный писатель, создавший один из лучших романов двадцатого века - «Тихий Дон»? Об этом мы беседуем с известным критиком, литературоведом Львом Аннинским.
- Лев Александрович, давайте разу определимся, Шолохов для вас это...
- ... один из любимейших писателей, бесспорно. У меня есть к нему, с позволения сказать, свое особое отношение. Я узнал о нем в 1941 году, когда мне было семь. Мой отец - из донских казаков, а мама - украинская еврейка. В первый же день объявления войны отец побежал записываться добровольцем; он был крайне возбужден и уверен, что уже через неделю пришлет нам телеграмму из Берлина - поскольку ну что такое Германия, да и, ясное дело, все немецкие рабочие перейдут на нашу сторону. Вот с таким настроением через семь дней после начала войны он и отбыл на фронт, оставив маме книгу с дарственной надписью - «Милой Анне на память. Расти сына сталинцем...» Этот толстый том и был «Тихим Доном», в котором я по малолетству ничего, конечно, не понял. Отец с войны не вернулся... А я к оставленной им книге возвращался не раз и к семнадцати годам знал ее уже очень хорошо. «Тихий Дон» меня манил. Не все еще понимая, я чувствовал в нем нечто особенное, ощущал, что от этих трудночитаемых для меня в ту пору текстов шла какая-то невероятная сила внутренняя.
- «Поднятая целина» такого чувства не вызывала?
- Объясню. Любимая моя учительница по литературе сказала: «Тихий Дон» читай, но спрашивать мы будем «Поднятую целину». Я стал читать ее. Это было не то, конечно, что «Тихий Дон», но все же это была та же самая рука. И я понял, что Шолохов должен был это написать. Именно должен. А «Тихий Дон» он написал - потому что не мог его не написать...
- Стилистическая связь между ними, на Ваш взгляд, прослеживается?
- Вы знаете, в «Поднятой целине» Шолохов, компенсируя свою связанность с партийным заданием, довел некоторые моменты до виртуозности. Вот тот же дед Щукарь, например, - это же виртуозное воплощение казачьего юмора. Но ведь и в «Тихом Доне» кое-что есть: Антипка Брех - это же будущий Щукарь! Вот так я начал понимать, что существует некое единое шолоховское наследие. Правда, великая сила, заложенная в «Тихом Доне», не всеми была прочувствована. Скажем, некоторые западные читатели высокого класса, такие как Бертольд Брехт, Грэм Грин, прочитав его, высказались в том духе, что это хорошая коллекция народных зарисовок, в которой нет ничего, что могло бы претендовать на ранг эпопеи. Впрочем, они также относились и к «Войне и миру».
- Вы с этим, конечно, не согласны?
- Ну во-первых, я вообще не очень понимаю, отчего они так носятся с этой «эпопеей». Они воспринимают ее на классический манер: для них «Илиада» и «Одиссея» - эпопеи, а все остальное - нет. А почему «Илиада»-то такая кровавая? Вот, начинаешь вдумываться... Какая-то Елена Прекрасная, скажите на милость. Да всегда находится какая-то Елена, но разве это объясняет, отчего греки не хотели жить мирно? И тут проявляется самое главное - то, что бесспорно есть у Шолохова. Почему с русскими такое случилось? Почему все распалось в нас на красное и белое? И вот что такое для меня «Тихий Дон»: это - не тоска по эпопее, а эпопея, реализованная в гибельный момент утраты единства народа. В «Тихом Доне» каждое слово, каждая строка кровью и слезами написаны! Знаете, дойдя до черного солнца в финале, этого черного солнца безысходности, я какие-то вещи просто боялся формулировать для себя, хотя и чувствовал их остро... Все в «Тихом Доне» - на грани беды. Гришка Мелехов - он с красными или с белыми? И с теми, и другими. Но разве это было возможно? Невозможно! А как же писать-то тогда? А вот так... Душой, располосованной, на куски, разорванной этой войной гражданской! В этом и есть эпопея невероятная! Гришка же и красных понимает, и белых. И Шолохов в этом смысле - тончайший выразитель страданий народа.
Автор: kinopoisk.ru
Петр Глебов в роли Григория Мелехова и Элина Быстрицкая в роли Аксиньи Астаховой в фильме «Тихий Дон» Сергея Герасимова
- А когда мы учились в школе, нам преподносилось, что Мелехов, все-таки в итоге пришел внутренне к красным...
- Ну нет, конечно, тут и спорить нечего. И от тома к тому белогвадейский дух только нарастал. Хотя это белогвардейский роман ровно в той же степени, что и красногвардейский. Однако печатать его разрешил лично Сталин, и получение Шолоховым Сталинской премии - прямо накануне войны - многих шокировало. И злило недругов потом - как же, мол, он смог так устроиться, такое протолкнуть?
- Да, честно говоря, это момент не очень понятный.
- Надо сказать, что Иосиф Джугашвили, прекрасно понимая, какое огромное историческое испытание надвигается для всего народа, очень на многое шел ради его сплочения. Один из примеров - восстановление в ходе войны отношений с церковью, возвращение Патриаршества. Не будем говорить, что он натворил в ГУЛАГе, не о том в данном случае речь. Речь - о том, что он понимал значение этого романа, значение единства и значимость его утраты. Ну, а кроме того, их с Шолоховым связывали особые отношения.
- Вот об этом хотелось бы услышать подробнее. Как и вообще о том, чем сейчас сердце успокоилось в смысле бесконечных терзаний имени Шолохова - он писал или не он, кем он реально был... Ведь существовала версия, что и фамилия эта - псевдоним, и что писал за Михаила Александровича чуть ли не коллектив литературных рабов.
- Благодаря усилиям шолоховедов открылось много любопытных деталей, которые объясняют то, чего официальная биография писателя не могла объяснить никоим образом. Речь, конечно, идет об одной гипотезе, но я ее, признаться, принял. Поскольку без нее слишком многие вопросы остаются без ответа.
- Главный вопрос, думаю, на поверхности: совершенно непонятно, как молодой, 23-летний человек мог написать текст, потрясающий по глубине, создать который без, как сейчас говорят, «бэкграунда», кажется совершенно невероятным...
- ... Вот-вот, а кроме того, непонятно, как и откуда он мог раздобыть архивные документы периода Гражданской войны, когда они были засекречены, и он явно не был среди тех, кто получил к ним доступ потом... Но давайте попробуем ответить на этот вопрос последовательно, в несколько этапов. Первая часть: разговор об авторстве. Он был решен давно и однозначно: компьютерный анализ, проведенный в Швеции, показал, что роман написан одной рукой. И это рука Шолохова.
- Солженицын все равно ставил это под сомнение.
- Меня это, честно говоря, как-то даже обижало... Александр Исаевич предполагал, что автором «Тихого Дона» мог быть Крюков. Был такой казачий бытописатель, я читал его произведения и скажу вам так: даже если взять самое удачное из созданного им, в свое время ушедшим от советской власти к белым, совершенно очевидно, что там и близко нет той трагедии и глубины, которой проникнут «Тихий Дон». Не та это рука!
- Теперь, Лев Александрович, пожалуйста, о том, что касается неизвестных фактах биографии Шолохова? Вы заинтриговали...
- Тут вот в чем дело. Часть фактов приведена в его официальной биографии, а часть - резко с ней разнится. Итак, в Ясеновке на Дону жил некий помещик Дмитрий Попов. У него в имении горничной служила Анастасия Даниловна Черникова, и фактически она была его наложницей. Узнав о ее беременности, Попов девушку, так сказать, начал пристраивать. У Анастасии Черниковой родился сын Саша - Попов. Вскоре она приладилась к некоему Александру Шолохову, который в тех местах пытался устроить собственный бизнес - скупал зерно и все такое.
Автор: РИА Новости
Александр Михайлович Шолохов
В 1905 году Анастасия Даниловна родила второго сына, Мишу. Михаила Александровича Шолохова. Саша Попов при этом регулярно встречался с настоящим отцом и даже жил подолгу у него в имении. Есть также предположение, что Анастасия Даниловна вполне могла продолжать встречаться с Поповым уже будучи замужем за Шолоховым, и второй ее сын, Миша, был тоже от Попова, что, правда, сути дела не меняет. А суть в том, что много позже в «Тихом Доне» в описании поместья Листницких знающие люди с легкостью узнали имение Попова, там было просто фотографическое сходство, включая описание луж. И как его мог описать Миша, там не живший, большой вопрос.
Автор: РИА Новости
Михаилу Шолохову четыре года
- О брате Саше, простите, я вообще упоминаний не встречала...
- Тем не менее, он был. И в 1914 году 22-летний кадет Александр Попов был призван на фронт. А его сводный (или родной?) брат Миша через год отправился учиться в Москву. Это все - факты известные и достоверные. Гипотезы же начинаются примерно отсюда. Короче, Миша отправляется на учебу, но вскоре следы его теряются. Он пропадает без вести - очевидно, погибает. Время было непростым, это же годы революции. А Саша Попов переходит на сторону деникинцев и активно участвует в антибольшевистском Донском восстании 1919 года: работает как связной офицер. Варится в этом котле, через его руки проходит военная документация - как точно потом описанная в «Тихом Доне»! Но при этом он со временем заражается революционным духом и... проникается сочувствием к большевикам. Они его перевербовывают. Это - факт: в рассекреченном ныне архиве товарища Сталина есть карточка агента Александра Попова, на которой рукой Сталина написано - «лично предан»...
- Все вами сказанное переворачивает сознание. И пробирает - до мурашек...
- Слушайте дальше. И вот кончается гражданская война. Возникает вопрос: что делать с агентами? Теми, кто участвовал в расправах, например. Как им жить - под своими фамилиями? Им начинают придумывать биографии и имена. Но воображение работает слабо: одних, скажем, Кузьминых напридумывали столько, сколько физически появиться не могло. Тем временем Саша Попов, начавший пописывать рассказы, поскольку в нем просыпаются талант и тяга к писательству, получает в Москве квартиру - только не от какого-то там жилуправления, а от... экономического отдела ЧК. И, конечно, трудно сказать, что ему пришло в голову сначала - взять фамилию брата как псевдоним или сразу позаимствовать и его биографию, поскольку следов реального Миши Шолохова попросту нигде не было. Судя по всему, кстати, они и внешне, несмотря на разницу в возрасте, были похожи.
- Но ведь есть мама... Или ее уже не было?
- Нет, она была, одиноко жила себе на Дону. Я не знаю этого, но думаю, что с ней договорились. В конце концов, ей могли объяснить, что это спасет от любых преследований ее единственного оставшегося в живых сына. Словом, в 1926 году автор «Донских рассказов» Александр Попов вернулся на родину уже... став Михаилом Шолоховым. Понимаете, литератор Попов ни в каких псевдонимах не нуждался. Но чекист Попов без мистификации жить бы просто не смог.
Автор: РИА Новости
Михаил Шолохов с матерью Анастасией Даниловной
- А односельчане как же? И однополчане - те же деникинцы?
- Прошло немало времени с тех пор, как Попов покинул малую родину. Хотя он явно опасался раскрытия своей тайны. Конечно, когда стал сталинским лауреатом и известным писателем - в меньшей степени, мало кто посмел бы открыть рот против столь известного человека. Но, заметьте, Шолохов всегда напускал тумана и отшучивался, когда речь заходила о некоторых деталях его биографии. А в 1956 году с ним попытался встретиться один из бывших руководителей Вешенского восстания Павел Кудинов, к тому времени отсидевший в лагерях. Он приехал в Вешенскую, на свою родину, очень хотел повидаться с Шолоховым, но тот ловко избежал встречи, мигом укатив из станицы и отправившись за рубеж. А сам Кудинов, кстати, вскоре покончил с собой. (Последние годы П.Кудинова прошли в Болгарии, в сильной тоске по России, в 1967 году его сбил поезд, но версия самоубийства не отвергалась. Кудинов высоко отзывался о романе «Тихий Дон», признавая, что все в романе описано очень точно. - Прим.ред.)
- Вы сказали об особых отношениях Попова... То есть Шолохова и Сталина. Они и потом продолжались, до самой смерти вождя?
- Шолохов на Дону оставался «источником» Сталина и продолжал его информировать обо всем, что там происходит, отсылая вождю частные письма через его секретаршу. Эта сторона жизни писателя ныне секретом большим не является. Да и прямой телефон Сталина у Шолохова был. Надо сказать, ему многое в этой его работе удавалось: он вставлял палки в колеса слишком рьяным проводникам «линии партии», срывая им «искоренение саботажа» и развенчивание мнимых «заговоров». Дошло до того, что на Шолохова донские власти состряпали целое политическое дело, но Сталин устроил обвинителям и писателю очную ставку и по ее итогам доверие к Шолохову у вождя укрепилось, а весь партаппарат Донкома с треском слетел с постов. Ничего не могу сказать: я должен быть и лично благодарен Шолохову, поскольку по его донесениям Сталин написал знаменитую статью «Головокружение от успехов», в результате чего оставили в покое моего деда - Ивана Васильевича Иванова.
- Это как, простите?
- В статье было сказано, что, мол, в станице Ново-Аннинской дошли о того, что раскулачили бывшего учителя. Это и был мой дед. Эта статья, вырезанная из газеты, у него потом на стенке висела... Мы же по роду - Ивановы. Отец когда стремился к Мейерхольду поступить, услышал, что Ивановых и так достаточно, взял себе фамилию вторую - по месту рождения. Потому и я Иванов-Аннинский по паспорту. Кстати, еще к теме особых отношений: рассказывают, что как-то, собрав писателей, включая Фадеева, на совещание, Сталин прохаживался по залу, покуривая, остановился за Шолоховым и спросил: «Товарыщ Шолохов, гаварят, вы в послэднэе врэмя сильно пьете?» Наступила зловещая тишина. Шолохов отвечает: «Да от такой жизни запьешь...» Тишина стала еще более зловещей - ведь понятно было, что за этим могло стоять! А Сталин чуть ли не пылинку с пиджака Шолоховского снял, кивнул: «Ну, ничэго!» - и пошел дальше.
- Ну, если принять всю эту гипотезу и вспомнить еще и надпись «лично предан», все понятно...
- Думаю, да. Ну а что еще... Известно о Шолохове много. И - мало. Насколько я понимаю, как именно он получил чин полковника доподлинно никто так и не знает, поскольку в официальной биографии писателя военная служба не обозначена. На фронт-то он выезжал, да. А чины в секретных службах - засекречены.
Ну а финал всей той истории таков. Когда Сталин умер, советские писатели славили его имя в стиле «ушел гениальный вождь», «зодчий коммунизма» и все такое. Слова Шолохова прозвучали фактически диссонансом. Он сказал: «Прощай, отец!» Мне кажется, это яркая деталь.
- Так что вы приняли эту версию биографии Шолохова...
- ...под влиянием убедительных аргументов шолоховедов.
- А какие-то личные ощущения у вас по этому поводу были?
- За год до смерти, в 1983 году, Шолохов появился на экране в связи с 50-летием литературной деятельности. Ему было вроде бы 78, что совсем не так много, если вспомнить, каким крепким он всегда казался. Да, он болел, но все же выглядел теперь каким-то уж совсем не живым, несмотря на свойственные ему шутки и балагурный стиль... Казалось, он держится из последних сил. Но если предположить, что на самом деле ему было уже 90 лет, все встает на свои места. Он их прожил как знаменитый писатель и мало кому известный разведчик.
- Эту историю надо как-то переварить...
- Это рассказ - гипотетический - о судьбе человека. Но о нем как об авторе знать ничего и не надо - надо просто читать его великую эпопею, в которой рассказывается, как утрачивается и спасается великое государство великого народа. Ведь рядом с «Тихим Доном» можно поставить лишь несколько романов его современников - «Жизнь Клима Самгина» Горького, «Угрюм-реку» Шишкова, «Жизнь и судьбу» Гроссмана... Но по трагичности, переживаниям, страданиям по утраченному единству, по силе отчаяния и любви к исчезающей отчизне «Тихий Дон» для меня все равно стоит на первом месте. И правильно Шолохову дали Нобелевскую премию!
- А почему сейчас мы вновь переживаем подъем интереса к творчеству Шолохова - кем бы он ни был?
- Ну как же! Потому что Россия пытается возродиться как великая держава. Не разорванная на красных и белых. И это вызывает... Нет, не ненависть, это вызывает ревность и беспокойство у некоторых наших соседей по Земному Шару... Этого просто никто не ожидал. Шолохова вспомнили, потому что русский народ пытается вернуть единство своей истории. Вся история нашего государства была построена на отрицании новым этапом этапа старого. И чтобы перешагнуть эти бесчисленные кровавые разборки, надо иметь огромную любовь к народу и стране. Он это понимал - как никто.
Ольга Кузьмина
