«Знаете ли вы украинскую ночь? О, вы не знаете украинской ночи! Всмотритесь в нее. С середины неба глядит месяц. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее. Горит и дышит он. Земля вся в серебряном свете; и чудный воздух и прохладно-душен, и полон неги, и движет океан благоуханий. Божественная ночь! Очаровательная ночь! Недвижно, вдохновенно стали леса, полные мрака, и кинули огромную тень от себя. Тихи и покойны эти пруды...»
Не продирает морозец-то, дорогой читатель? Не от того, что хорошо
написано, а оттого - что навсегда потеряно? После Донецкого-то
аэропорта, после Дебальцево и Волновахи разве вообще такое возможно?
Что-нибудь в исполнении пьяных «киборгов», выпавших на полном ходу
из БТР, какое-нибудь «Як спивали во садочку» - возможно, такое - нет.
Не знаю, взойдут ли легенды Старого Крыма на камнях Нового, вернутся
ли Ялта Чехова, Коктебель Волошина, Феодоссия Грина... Но Малороссия
Гоголя потеряна навсегда. И для нас, и для самой себя.
А это, простите, не украденный мобильник - это ампутация части русской души, возможно, самой певучей, сказочной её части!
И сколько этих «ампутированных» частей!
«На холмы Грузии легла ночная тень...», «Цыганы шумною толпой по Бесарабии кочуют...»
Я ведь не о винограде, дынях и персиках, и даже не о виноградарях,
бахчеводах и пасечниках! Все они от веку чего-то «спивали», во садочках
ли, на холмах ли не важно. Я о мечте, о русских поэтических мирах,
которые однажды открылись всему миру и которые на наших глазах сжимаются
подобно шагреневой коже...
Только вот у Бальзака шагрень сжималась не просто так, а выполняя
желания владельца. Чего же мы такого желаем сегодня, что сжимается наш
космос? Жрать от пуза? Носить звёздно-полосатые тряпки и аэнбэшные
девайсы? Смотреть футбол на плазме и как работают таджики на улице?
Просто жить, пиво пить?
...Наверное, поэтому и гонит нас судьба «с милого юга» да в «сторону
северну». В миры Константина Васильева и наших варяжских предков, в
Русскую Арктику. Не только ведь нефтеносный арктический шлейф, не только
ведь Северный морской путь, который уже и сегодня называют Великим.
Сама судьба выдавливает Русь из Европы (из которой не грех бы и
выдавиться, напротив - грех оставаться). И не в Азию, как думают
недалёкие нацики (Что нам делать в Азии? Где искать на Крещенье прорубь?
Где в снежки играть? Набить живот пловом и лежать под финиковым
деревом, поджидая нового Чингисхана или Джорджа Буша-младшего?).
И так уж слишком раскисли. Нет, для новых поэтических миров нужно
встряхнуться, «подморозиться», по меткому слову Константина Леонтьева.
Иначе для кого сияет ледяная звезда Гипербореи? Кто проложит путь туда,
за чёрные воды Арктики?
Уж точно не бесполые немцы во главе с Ангелой Меркель под
американским флагом. И не сами звёздно-полосатые хозяева Европы, не для
того они так пыхтят сейчас на Ближнем Востоке - одно дело разглядывать
шапку-ушанку на Арбате, другое - снимать с вешалки, выходя за дверь.
Про канадский, норвежский, датский и польский спецназ не будем, это
всё равно, что украинский подводный флот в миротворческих операциях у
берегов Сомали (или наоборот).
И разве остаётся кто-нибудь кроме нас?..
Как-то особенно очевидно это стало после смерти Валентина Распутина, умершего певца умершей русской деревни.
У русского поэта Владимира Кострова есть такие строки:
Полон взгляд тихой боли и страха.
Что тебе я могу обещать?
На пространстве всеобщего краха
Обещаю любить и прощать.
Но что-то же должно быть и за «пространством» колоссального
геополитического «краха»? Где сбудется это «обещание любви и прощения»? И
что-то сильно подсказывает мне, что это русский XXI век, и что этот
русский XXI век - устремлён к Арктике.
Неслучайно так волшебно сияют сегодня из-за Енисея морозные миры
прозы Михаила Тарковского. Может быть, оттуда идёт наша поэтическая
мечта, наша весна?
«Грачи», конечно же, ещё не прилетели. Но первые эскадрильи Миг-31 уже там.
Снимок в открытие статьи: Северный Ледовитый океан /Фото: Владимир Баранов/РИА Новости
http://svpressa.ru/culture/article/118372/
.jpg)
