В 1966 году вышли воспоминания Александра Верта «Россия в войне 1941-1945». В предисловии автор писал: «Одной из причин, по которой я взялся за эту книгу, заключается в том, что молодое поколение на Западе очень мало знает о тех днях». Однако и сейчас, спустя полвека, история Великой Отечественной на Западе по-прежнему остается окутанной пеленой домыслов...
Роковой сорок первый
Эта книга полна сочувствия к нашему народу, который вел тяжелую борьбу с агрессором. Верт, русский по крови, его мать была эмигранткой из России, искренне переживал за солдат на фронте, мерзнущих и голодающих ленинградцев, рабочих, стоявших у станков в Москве. И неистово радовался, когда завоевателей погнали прочь из России.
Родным его городом был Санкт-Петербург. Здесь он родился, детство провел на Моховой улице, учился в Тенишевском училище, захаживал в книжные лавки на Литейном проспекте. После Февральской революции 16-летний Александр вместе с родителями эмигрировал из России и обосновался в Англии. Спустя много лет ему было суждено вернуться в город своей юности...
Верт стал известным журналистом, корреспондентом нескольких газет и радиокомпании Би-би-си. Во время войны он вел программу «Русские комментарии», собиравшую у приемников огромное число слушателей не только в Англии, но и в оккупированных немцами странах.
...Меньше чем через две недели после начала Великой Отечественной Верт вылетел из Лондона в Архангельск, оттуда - в Москву. Положение на фронтах было критическим - Красная армия оставила Прибалтику, бои шли в Белоруссии и на Западной Украине. Германские газеты, опьяненные первыми успехами вермахта, трубили о скорой победе...
В Лондоне и Нью-Йорке также были уверены, что Советский Союз не выдержит германского натиска. Когда Верт собирался в Москву, многие говорили: «Будем надеяться, что ты попадешь в Москву раньше Гитлера».
4 июля он прибыл в Москву. «Гитлера там не было, и я все время, что там провел, ни разу не сомневался, что ему туда так и не попасть, - вспоминал Верт. - Но в тот момент я, возможно, еще недооценивал, с какими огромными трудностями Советскому Союзу придется столкнуться в этом роковом 1941 году».
Во Франции он работал парижским корреспондентом газеты «Манчестер гардиан». Был свидетелем германского вторжения и вернулся в Англию на переполненном беженцами судне, отплывавшем из Бордо. Это было 22 июня 1940-го - ровно за год до нападения Гитлера на Советский Союз.
В том же сороковом Верт тушил зажигательные бомбы, сброшенные люфтваффе, на крыше дома на Флит-стрит в Лондоне, где находилась редакции «Манчестер гардиан». Журналист писал, что «это был мой скромный вклад в оборону Англии».
«Голая сила зла»
Как встретила Верта столица? «Москва выглядела, как обычно, - вспоминал он. - На улицах толпился народ, в магазинах все еще было полно товаров. По всей видимости, недостатка в продуктах питания не ощущалось: в первый же день я зашел в большой продовольственный магазин на Маросейке и был удивлен широким выбором конфет, пастилы и мармелада. Люди все еще покупали продукты свободно, без карточек. Молодые москвичи в летних костюмах отнюдь не выглядели бедно одетыми. На большинстве девушек были белые блузки, на юношах - белые, желтые или голубые спортивные майки или рубашки на пуговицах и с вышитыми воротниками».
Верт стал свидетелем первого воздушного налета на столицу СССР 22 июля 1941 года и был впечатлен мощным заградительным огнем московской ПВО: «шрапнель зенитных снарядов барабанила по улицам, точно град. Десятки прожекторов освещали небо. В Лондоне мне не приходилось ни видеть, ни слышать ничего подобного».
На московских улицах часто проверяли документы, а для ночного передвижения по городу требовался специальный пропуск. Иностранная речь немедленно вызывала косые, тревожные взгляды прохожих...
Жизнь в столице быстро менялась. Если в начале июля еще не ощущалось дефицита продовольствия - продавались даже шоколадные конфеты с надписью: «Изготовлено в Риге, Латвийская ССР», то к середине июля картина изменилась. Было введено строгое нормирование продуктов. Однако, к удивлению гостя, рестораны работали и там подавали хорошие блюда. Многолюдно было и в коктейль-холле на улице Горького.
Четырнадцать действовавших театров были переполнены. Большой был закрыт, но его филиал на Пушкинской улице давал спектакли, и люди толпилась у входа, спрашивая лишние билеты. В Малом театре зрители встречали громом оваций слова одного из действующих лиц пьесы Александра Корнейчука «В степях Украины»: «Возмутительнее всего это, когда вам не дают достроить крышу вашего дома. Нам бы еще лет пять! Но если начнется война, мы будем драться с такой яростью и ожесточением, каких еще свет не видывал!»
А в это время «голая сила зла», как блестяще назвал гитлеровское нашествие Борис Пастернак, разливалась по России, захватывая все новые и новые города.
От растерянности к ликованию
Всю Великую Отечественную войну Верт провел в СССР, ежедневно записывая в дневник все, что видел и слышал. О своей роли в книге «Россия в войне 1941-1945» он упомянул скромно, но - многозначительно: «Я был рад оказывать эту услугу советскому народу, и советские власти ценили мою работу, а потому создавали исключительно хорошие условия...». За что ему такая милость? Все просто - Верт был правдив и объективен в своих публикациях, за что и получал более широкий, чем его западные коллеги простор для творчества.
Собеседниками Верта были известные советские военачальники - Георгий Жуков, Василий Чуйков, Родион Малиновский, Константин Рокоссовский, Василий Соколовский.
Английский корреспондент разговаривал с видными деятелями искусства и литературы - Константином Симоновым, Алексеем Сурковым, Ильей Эренбургом, Михаилом Шолоховым, Дмитрием Шостаковичем, Сергеем Прокофьевым. Но это далеко не полный список высокопоставленных собеседников Верта...
Он общался даже с высшими руководителями партии и правительства. А его интервью со Сталиным, напечатанное в «Правде» 25 сентября 1946 года, это и вовсе журналистский триумф! Но о той публикации - немного позже.
Верт вспоминал, что жить в Москве во время войны было исключительно интересно. И на фронте, и в тылу он пользовался любой возможностью, чтобы поговорить с людьми, благо хорошо знал русский язык. Беседуя с солдатами, рабочими, жителями деревень, представителями интеллигенции, Верт замечал, как менялись настроения - от растерянности и страха в начале войны к оптимизму, а потом и ликованию. И это, несмотря на трагизм ситуации и драмы едва ли не в каждой семье.
Ленинградская трагедия
Журналист из Англии побывал на многих участках советско-германского фронта - под Вязьмой, на Украине, в Крыму, на Кавказе, в Сталинграде. Верт всегда был там, где шли тяжелые, кровопролитные бои.
Он видел капитуляцию окруженной армии Паулюса: «Накануне вечером я слушал немецкое радио. Оно передавало траурную музыку Вагнера, повторяя снова и снова похоронный марш Зигфрида и «Ich hattein Kamaraden» («Был у меня товарищ»), «Gotterdammerung» («Гибель богов») - приятное слово, от него, наверное, Гитлера мороз по коже продирал - снова «Ich hattein Kamaraden». Да, был, и не один, а 330 тыс. Kamaraden!».
Верт - один из первых зарубежных корреспондентов, побывавших в блокадном Ленинграде в сентябре 1943 года. Более ошеломляющей, трагической картины ему не довелось видеть никогда в жизни.
...Люди почему-то чувствовали, когда их настигнет смерть. Директор одного ленинградского завода поведал, что однажды к нему пришел пожилой рабочий. Он сказал, что скоро умрет и попросил заранее достать для него гроб, поскольку его близкие так ослабели, что не справятся с похоронами...
«Чтобы заполнить пустые желудки, заглушить ни с чем не сравнимые страдания от голода, - писал Верт. - жители прибегали к различным способам изыскания пищи: ловили грачей, яростно охотились за уцелевшей кошкой или собакой, из домашних аптечек выбирали все, что можно применить в пищу: касторку, вазелин, глицерин; из столярного клея варили суп, студень. Но далеко не все люди огромного города располагали этими дополнительными источниками питания...».
Так было - и, конечно, еще хуже! - во время первой, самой страшной блокадной зимы. В 1943 году в Ленинграде от голода уже никто не умирал, ибо в город поступали продукты - по ладожской «Дороге жизни» и другими путями.
Тем не менее, люди погибали каждый день - в основном от разрывов снарядов, ибо немцы беспрестанно обстреливали город. Врачи рассказывали, что сотрудники скорой помощи должны были немедленно смывать с мостовой пятна крови, чтобы не напоминать о смерти...
В 1944 году Верт издал на Западе свою книгу о поездке в город на Неве. Недавно она под названием «Пять дней в блокадном Ленинграде» увидела свет в России. Поражает то, что ленинградцы не только были уверены в победе, но и строили планы на будущее. Например, архитекторы проектировали застройку будущего Московского района и обсуждали восстановление Пушкина, Павловска, Петергофа, которые еще были под пятой оккупантов. А музыканты и художники мечтали, что после войны будут путешествовать по Европе...
«Аэрокобра», джипы, консервы
«Исходя из своих личных наблюдений, я могу сказать, что начиная с 1943 г. Красная Армия, безусловно, ценила всякую помощь со стороны Запада, будь это самолеты «аэрокобра» и «киттихаук», автомашины «додж» и джипы, мясные консервы, армейская обувь или медикаменты», - писал Верт.
Но эта - причем, очень солидная и своевременная - материальная поддержка СССР в рамках ленд-лиза не могла изменить настроения людей. Они приникали к радиоприемникам, ловя каждое слово военных сводок и переживая за близких. Каждый день на фронтах погибали десятки тысяч советских воинов. Это было несравнимо с потерями англичан и американцев, а потому в сердцах граждан СССР накапливалась обида - когда же, наконец, союзники откроют второй фронт?!
Тем не менее, они долго откладывали решение этого вопроса. «Вторым фронтом» красноармейцы язвительно называли американскую тушенку...
Вскоре после освобождения Красной армией Майданека в июле 1944 года там побывал Верт - он стал первым западным журналистом, увидевшим нацистский лагерь смерти - и отправил свою корреспонденцию на радиостанцию Би-би-си. Однако там отказались (!) пустить ее в эфир. В Лондоне не поверили в зверства немцев, а текст журналиста сочли... советским пропагандистским трюком. Кстати, когда Константин Симонов описал увиденные им ужасы Майданека в «Правде», западная пресса оставила его рассказ без внимания. В СССР эта публикация произвела потрясающее впечатление.
«Только тогда, - вспоминал Верт, - когда войска западных союзников обнаружили Бухенвальд, Дахау и Берген-Бельзен, Би-би-си убедилась в том, что и Майданек и Освенцим также были действительностью...».
Беседа со Сталиным
Верт застал угасание дружеских отношений между бывшими союзниками и начало «холодной войны». На закате своей карьеры в СССР английский журналист, как уже было сказано, интервьюировал Сталина. Но вряд ли Верт мог расценить эту публикацию как большое творческое достижение. Даже если бросить беглый взгляд на текст, станет понятно, что это не беседа в традиционном понимании, когда один человек задает вопросы, а другой на них отвечает...
Скорее всего, Верт составил вопросы, которые были посланы в Кремль. Сталин прочитал их и продиктовал ответы. Возможно, даже «усилил» вопросы... В общем, беседа суха, безлика, как канцелярский отчет. Но рука редактора к тексту не прикасалась. Да и кто осмелился бы править Сталина?
Для наглядности приведу два фрагмента интервью.
«Вопрос. Верите ли Вы в реальную опасность «новой войны», о которой в настоящее время ведется так много безответственных разговоров во всем мире? Какие шаги должны бы быть предприняты для предотвращения войны, если такая опасность существует?
Ответ. Я не верю в реальную опасность «новой войны»...
Вопрос. Каково Ваше мнение по поводу обвинений в том, что политика коммунистических партий Западной Европы «диктуется Москвой»?
Ответ. Это обвинение я считаю абсурдным, заимствованным из обанкротившегося арсенала Гитлера - Геббельса».
Воистину, «лицом к лицу лица не увидать».
...Александр Верт наверняка покидал Советский Союз с сожалением - он привык к людям этой страны, полюбил их. К тому же, в нем, возможно, проснулась ностальгия. И еще долго перед его глазами стояли картины той Великой войны. Он писал о России постоянно, до конца жизни - завершив одну рукопись, уже думал о другой.
P.S. Александр Верт - автор книг «Россия в войне 1941-1945», «Пять дней в блокадном Ленинграде», «Москва, 1941», «Сталинград, 1942» (две последние не изданы), «Россия, надежды и опасения» (не окончена).
