Обоюдоострое оружие миссии

Помолиться - на «большую землю»

Вы очевидец и участник духовного возрождения Сахалина, которое началось более двадцати лет назад. Что изменилось за эти годы?

- Во-первых, конечно, изменилась, инфраструктура: стало больше храмов. Когда епархия  только была образована, приходы размещались в  приспособленных для этого помещениях. Первый настоящий храм был  построен только в 1995 году. 

Сейчас  же они имеются практически  в каждом районе Сахалинской  области, в основном деревянные, но есть  и каменные. Появились постоянные  прихожане - люди, которые реально  участвуют в церковной жизни, сложились и определенные приходские  традиции.

И это, конечно, для нас  большой шаг вперед. Когда на  Сахалине только начиналось храмоздательство, люди по-разному к нему относились. Дело в том, что никакой церковной  жизни на острове долгие  десятилетия не происходило, но  это не значит, что все люди  были неверующие. Сахалинцы все  равно старались, выезжая на материк  - «большую землю» - посещать храмы: венчались, заказывали  требы, исповедовались, причащались. Меня, например, хоть я родился на  Сахалине, родители крестили в  деревне на Украине. Вот это  ощущение раздвоенности: ты  долго, может быть, десятилетия живешь  здесь, на острове, вне Церкви, а едешь на материк - и там  на какое-то время становишься  православным, всегда присутствовало. 

После открытия первого храма  на острове еще несколько лет  люди стеснялись туда зайти, в  то же время в разговоре  выяснялось, что они на самом  деле православные и службы  раньше посещали, но только на  материке.

Как бы чего не вышло

Может быть, сказывалось наследие советского времени, когда народ боялся открыто проявлять свою религиозность?

И это тоже, безусловно, поскольку в это время закрытый статус острова позволял сюда приезжать только по направлениям на работу и военную службу людям основательно проверенным, комсомольцам или членам партии, а это предполагало атеистическое мировоззрение. Отчасти потому долгие годы у моих земляков оставалась боязнь посещать церковь: как бы чего не вышло, как бы на это кто-то не посмотрел с неодобрением. Сегодня ситуация кардинально поменялась.

В некоторых наших храмах возникла добрая традиция: общеприходская трапеза после службы. Во многих местах действуют воскресные школы, что тоже очень важно. Знаю прихожан, которые лет десять назад были учениками воскресных школ, а сегодня уже выросли, некоторые даже создали семьи и вместе со своими детьми приходят в храм.

Епархия растет и развивается, и это очень заметно: и людей в приходах становится больше, и сами они более серьезно относятся к своей духовной жизни.

Школа для священников

На Сахалине нет семинарии или духовного училища, откуда же тогда берутся кадры?

- Ну, во-первых, долгое время на Сахалине действовал центр дистанционного обучения Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. В нем получил образование и наш владыка - архиепископ Южно-Сахалинский и Курильский Тихон, и еще несколько десятков человек, включая меня. В 2009 году, в связи с тем, что со стороны Министерства образования изменились требования к деятельности вузовских филиалов, он был закрыт. С этого времени основным православным учебным заведением, которое действует на Дальнем Востоке, является Хабаровская духовная семинария. Сегодня там обучаются несколько священнослужителей нашей епархии. Мы договорились с руководством семинарии о том, что часть образовательной программы наши семинаристы проходят на месте: к нам приезжают преподаватели и читают курс лекций. Оправить десять-пятнадцать сахалинских священников в Хабаровск одновременно - это трудно не только с финансовой точки зрения, но и с организационной, потому что таким образом «оголяются» приходы.

В столице острова Южно-Сахалинске был построен духовно-просветительский центр, где есть необходимые помещения для проведения лекций, семинаров, экзаменов, а также библиотека. Батюшки наши в Южно-Сахалинске останавливаются, живут и учатся в течение недели, на субботу-воскресенье едут к себе на приходы на службу, потом возвращаются. Сахалин не очень большой, его протяженность всего тысяча километров, налажено железнодорожное и автомобильное сообщение, поэтому все, кому необходимо, могут спокойно доехать из любой точки острова в областной центр для того, чтобы принять участие в образовательной программе.

Мы очень благодарны Хабаровской духовной семинарии, ее ректору и митрополиту Игнатию, которые пошли нам навстречу и организовали приезд преподавателей на Сахалин.

Миссионерство внешнее и внутреннее

Батюшка, Вы показывали образцы буклетов прекрасного полиграфического качества, отпечатанных в Вашем приходе. Один из них называется «Православная свадьба» и посвящен разъяснению деталей Таинства венчания, в сущности, являясь приглашением к участию в нем. Нет ли в таком массовом информировании чего-то общего с методами сектантов, завлекающих буклетами и брошюрами новых адептов? Должна ли Православная Церковь специально агитировать и привлекать людей? Может быть, кого Господь призывает, тот и так придет?

- По-моему, это странная позиция. Если есть возможность, мы должны использовать и развивать любые формы миссионерской деятельности. Апостолы же шли и проповедовали Благую весть, не замыкаясь в своем кругу.

Другое дело, что противники такой вот «агрессивной» миссионерской деятельности, скорее всего, переживают за то, чтобы за этой внешней активностью не выхолащивалась суть. Время наше не безгранично, и понятно, что человек стоит на уличном перекрестке и раздает какие-то буклеты вместо того, чтобы, к примеру, посвятить время молитве. Возникает вопрос: что лучше - раздавать буклеты в надежде, что кто-то придет в храм, или самому читать Священное Писание?

Читать Священное Писание, на самом деле, лучше даже для миссионерства. Любые формы внешнего миссионерства вторичны по отношению к нашей церковной жизни. Вспомним, что говорил преподобный Серафим Саровский: «Стяжи дух мирен. Спасись сам и вокруг тебя спасутся тысячи». Если ты ведешь серьезную духовную жизнь, то вокруг тебя люди начинают спасаться без какого-либо буклетика. Проблема в другом. Давайте будем честны сами перед собой: не каждый на это способен. На деле человек вряд ли будет читать Священное Писание в освободившееся время. Скорее всего, оно окажется потрачено или на просмотр телевизионных передач или, может быть, на какие-то совсем греховные дела.

Вот для таких немощных людей, а все мы подвержены греху, единственное спасение от того, чтобы предаваться праздности и грешить, - активная работа. В армии, например, солдат стараются занять с утра и до вечера, чтобы у них не было сил думать ни о чем, кроме несения службы... В этом смысле и мы тоже должны стараться свою жизнь таким образом выстраивать, чтобы у нас не было времени и сил куда-то в другое место смотреть и от дела своего спасения отвлекаться. Для таких немощных людей важно, в том числе, стоять на улице и раздавать буклеты.

Помимо всего прочего, такая деятельность сплачивает. Общее дело во имя Церкви делает человека лучше. Это тоже очень важно. Хорошо, что мы можем хоть что-то делать для Бога, в том числе через проповедь, через труд или социальную активность.

Зачем трудимся?

Если априори церковная жизнь важнее, какой должна быть мотивация для тех, кто занимается миссионерской и социальной работой?

- Что бы мы ни делали, все это мы должны делать во имя Божие. Тогда все будет намного проще, потому что мы будем понимать, что за эту деятельность нам никто ничем не обязан. Типичная проблема всех социально-активных сообществ: они что-то там делают, а их не замечают и они обижаются на это: ведь мы же такие хорошие, мы убрались в таком-то месте, в больницу сходили и десять уток вынесли из под больных, в тюрьму съездили, раздали кучу буклетов. Почему нас никто не любит, почему нас не признают? Возникает вопрос: собственно для чего вы все это делаете? Если для человеческого признания, то оно к духовной жизни не имеет никакого отношения. Если вы это делаете для Бога, Господь видит каждое наше движение. Даже если мы шаг ступили, это все равно оценивается Богом.

Но главное, конечно, в том, что это все - только средство для личного спасения, для стяжания Духа Святого. Из этого и нужно исходить.

Где деньги - там и секты

Одним из самых тревожных явлений на Дальнем Востоке России сегодня является распространение сект. Вам как православному священнику часто приходится с ними сталкиваться?

- Ситуация очень непростая. Активное присутствие сект на всем Дальнем Востоке  обусловлено историческими особенностями, связанными с тем, что в советское время Православная Церковь была представлена только одной епархией, храмы существовали лишь во Владивостоке и Хабаровске. На Сахалине, например, не было ни одного храма, ни одного священника, потому что священнослужителю на остров просто невозможно было приехать. Не участвуя постоянно в церковной жизни, люди не могли выработать духовного иммунитета против лжеучений. И конечно, когда открылся «железный занавес», сектанты, в основном из-за рубежа, хлынули потоком на Дальний Восток и нашли здесь благодатную почву.

Что касается непосредственно Сахалина, то это регион, динамично развивающийся в том числе экономическом плане; здесь реализуются большие нефтяные проекты, на острове работают иностранные кампании. А там, где есть деньги, появляются секты, поскольку главная цель их лидеров - нажива.

В настоящее время на территории Сахалинской области зарегистрировано около ста сорока религиозных организаций, из них шестьдесят - православные общины, две мусульманские организации и один католический приход. Ну, а все остальное - это то, что мы называем «новыми религиозными движениями».

Кроме того, есть, конечно, незарегистрированные как религиозные общины сообщества самых различных направлений, которые на самом деле действуют в качестве религиозных групп. Например, очень популярны всевозможные псевдопсихологические кружки, а также группы, ориентированные на различные восточные эзотерические учения. 

Степень вреда, наносимого психическому здоровью человека в этих сообществах, трудно описать. Я, например, пообщался с одной женщиной, которая долгое время была в реабилитационном центре, созданном сектантами для того, чтобы якобы помогать пьющим людям в борьбе с алкогольной зависимостью. Конечно, от пристрастия к алкоголю они ее не избавили. Когда я ей просто предложил зайти в храм поговорить, она сказала: «Я не могу - нас учили, что туда нельзя заходить вообще, что там просто страшное место».

У меня еще в детстве был опыт общения с иеговистами. Поскольку я не знал Священного Писания в тот момент, мне казалось, что все сказанное ими звучит складно. Единственное, не понравилось, что все попадут в ад, кроме принадлежащих к обществу свидетелей Иеговы, соответственно мои дедушки и бабушки тоже погибнут. Вот это меня заставило задуматься. «Что-то, - думаю, - здесь не то. Не может быть такой религиозная идея, Бог не может так поступить: всех отсечь от спасения потому, что они не знали о учении иеговистов». И вот это меня заставило изучать Священное Писание и находить ответы на те вопросы, которые они задавали.

С уверенностью могу сказать, что основная задача сект - прививать ненависть к Православию. Они могут по-разному называться, использовать разные методы, но общий принцип, который их объединяет, - именно таков.

Помимо этого, у деятельности этих организаций есть политическая составляющая. Сахалин занимает  пограничное место, это, можно сказать, форпост России на Дальнем Востоке, и, конечно, заинтересованными силами предпринимаются определенные действия, направленные на то, чтобы изменить менталитет жителей острова, а затем отделить его от России. Главный удар направлен на то, что нас как граждан страны объединяет, а это - наша история, наша православная культура. Их чрезвычайно важно сохранять, и это дело не только Церкви, но и, в первую очередь, государства, потому что территориальная целостность страны и национальная безопасность напрямую зависят от религиозной безопасности, от того, сможем ли мы сохранить наше духовное, культурное, языковое единство.