8 февраля 2015 года празднуется Собор новомучеников и исповедников Церкви Русской*
Сегодня многим кажется, что ошибки XX века остались далеко
позади и «счастливому будущему» ничто не угрожает. Но культ забвения не
несет в себе жизни - если мы не поворачиваемся лицом к прошлому, рано
или поздно оно нанесет нам удар в спину...
Об уроках Бутовского полигона, о подвиге новомучеников и о смысле их почитания, о памяти, без которой обречена на забвение современность, мы
говорим с протоиереем Кириллом Каледой, настоятелем Храма Святых
новомучеников и исповедников Российских в Бутове.
- Отец Кирилл, почему о Бутове наши современники знают так мало?
- Люди боялись говорить о репрессиях. Таких семей, где детям
рассказывали, что их дедушка или бабушка пострадали в годы лихолетья,
было очень мало: все скрывалось. И была ложь со стороны государства.
Для отца Кирилла Бутовский полигон - место, неразрывно связанное с трагической судьбой его семьи в 1930-х годах, и место, по которому прошел путь его собственного жизненного служения
Сейчас каких-либо препятствий к восстановлению памяти новомучеников,
к их почитанию - нет. Но большого интереса к этому тоже не наблюдается.
Мы отмахиваемся: мол, зачем «ворошить старое», потому как страшно. Нам
бы жить наслаждаясь, коттедж строить, на пляж ездить.
Но здесь важно следующее: мы не понимаем значения этого вопроса.
Говорить о подвиге новомучеников в прошедшем времени неправильно, но
«ворошить» такое прошлое - просто необходимо, так как это наши корни.
К нам часто приезжают люди и говорят, что им известно, что их дед или
прадед пострадали во время репрессий, но где - они не знают. Однажды
приехали молодые люди и сказали, что их двоюродный дедушка был монахом,
в 1937 году его арестовали и он пропал и где-то расстрелян. Мы начали
искать. Оказалось, что их дедушка - это архиепископ Владимирский
Николай (Добронравов), известный богослов, член Поместного собора 1917
года, преподаватель Московской духовной академии. А в семье сохранилось
только воспоминание о том, что он был монахом. И узнавая, восстанавливая
жизненный путь своего деда, люди эти пришли к вере, семья
воцерковилась. Я освящал их квартиру в городе, они приезжают на полигон
в день памяти владыки. И это вовсе не единичный случай.
- Как получилось, что Вы, ученый и исследователь, оставили науку и стали настоятелем храма в Бутове?
- На Бутовском полигоне пострадал за веру мой дедушка, священник Владимир Амбарцумов.
Я рос в верующей семье, и мы всегда молились о том, чтобы узнать
обстоятельства смерти дедушки Володи. Нам же лгали о том, почему и когда
умер дедушка. После ареста в 1937 году маме и ее брату было объявлено,
что их отец осужден на 10 лет лагерей без права переписки. В 1950-х было
сообщено, что дедушка якобы умер в лагере от болезни почек во время
войны.
Бутовский полигон сегодня можно было бы назвать очень мирным и спокойным местом, но погребальные рвы, ранами прошедшие по его территории, не позволяют так считать...
С течением времени надежда что-либо узнать была почти потеряна, но,
несмотря на это, мама каждый год 2 ноября, в день памяти великомученика
Артемия, молилась этому святому и просила послать хоть какие-то сведения
о смерти ее отца, моего деда. И вот в 1989 году, когда началась
перестройка, мы всей семьей решили обратиться в КГБ с просьбой уточнить
обстоятельства смерти деда. Написали обращение. Помню, было 2 ноября,
мама вновь молилась святому Артемию, а на следующее утро, 3 ноября, меня
пригласили на Лубянку, где сообщили, что в этот самый день 52 года
назад, в 1937 году, Владимир Амбарцумович Амбарцумов был приговорен
к расстрелу, а двумя днями позже приговор был приведен в исполнение. На
вопрос, где это произошло, мне ответили, что в Москве, но где именно -
неизвестно. И где искать могилу, мы не знали.
Прошло пять лет. Зимой 1994 года было открыто Бутово, и в Фомино воскресенье, 8 мая, на полигоне установили и освятили крест.
Я был на этом богослужении и встретился с дочерью В. А. Комаровского,
который пострадал по одному делу с моим дедушкой. От нее я узнал, что ее
отец расстрелян здесь, а значит, и мой дедушка тоже лежит в земле этого
полигона.
В Бутово потянулись дети, родственники пострадавших. Было очевидно, что
необходимо строить храм для молитвенного поминовения убиенных. Эта
потребность прямо витала в воздухе. И Святейший Патриарх Московский
и Всея Руси Алексий еще до установки креста благословил строительство
храма на этом месте, эту идею поддержали и властные структуры. Тогда по
благословению Святейшего из родственников пострадавших образовалась
церковная община и меня избрали старостой, председателем приходского
совета. Однако община нуждалась в священнике, который был бы постоянно
закреплен за ней, окормлял ее, совершал богослужения. Священноначалие
предложило мне принять священный сан и возглавить общину в качестве
священнослужителя. В 1998 году меня рукоположили в пресвитера, я был
назначен настоятелем храма.
- С какими трудностями Вы столкнулись в это самое первое время?
- Сначала нам приходилось по-настоящему трудно, храм строили на
пожертвования, никаких богатых спонсоров и покровителей не было. Мы
пришли на пустырь, заросший бурьяном и заваленный строительным мусором. В
1995 году при подготовке первого крестного хода по территории полигона
в праздник Всех святых, в земле Российской просиявших, дорожку для
обхода мы в прямом смысле прорубали топорами.
1993 год. Первое посещение Бутовского полигона родственниками пострадавших там
Когда храм построили и начались регулярные богослужения, народ почти не приходил. Было тяжело.
Мне тогда многие коллеги, друзья задавали вопрос: зачем тебе это надо?!
Некоторые недоумевали: как можно оставить в общем-то благополучно
накатанный мирской путь с понятными условиями существования и начать
в зрелом возрасте новую, принципиально иную деятельность?! Но
я чувствовал, что должен быть здесь и что то, что мы делаем -
необходимо! Думаю, что без Божия благословления у нас бы ничего не
получилось.
- Со стороны властей не было никаких препятствий, бюрократических препон?
- Не было. И я думаю, это тоже проявление Божией воли - чтобы о подвиге
новомучеников знали и помнили. Даже вопрос землеотвода, который сегодня
является камнем преткновения для всех и вся, решился без боя.
Совершенно неожиданно в ответ на просьбу о предоставлении земельного
участка под строительство храма было предложено забрать всю территорию
захоронения, это почти шесть гектаров! Земля в то время принадлежала
ФСК, как тогда называлось бывшее КГБ и современное ФСБ. Святейший
Патриарх Алексий обратился к руководителю этой службы с просьбой
о предоставлении земельного участка под строительство храма.
2008 год. На этом же месте: первый из двух
православных храмов в Бутове
Это обращение было передано администрации Московской области. В то же время КГБ со своей стороны дважды обращалось к властям, чтобы произвести процедуру отчуждения этой земли и передать ее какой-либо другой организации. На тот момент у КГБ просто не было денег охранять эту территорию, а администрация не знала, что с этой землей делать: ее ж под дачные участки не отдашь... Получив запрос Святейшего, власти обрадовались, что наконец-то нашелся «хозяин».
- Как Вам кажется, почему это так важно - помнить?
- Забвение может привести к потере национальной идентичности. И ошибочно
думать, что это беда только нашего времени, результат глобализации.
Нет! Это явление было известно еще в ветхозаветные времена. Достаточно
вспомнить, что царь Навохудоносор переселял евреев из Палестины...
Оторванные от корней люди теряют почву под ногами, становятся
неустойчивыми, и поэтому ими легко управлять, манипулировать, лепить из
них нечто новое. Это пытались сделать большевики, переселяя народы
внутри Советского Союза, и в общем-то они преуспели. Революция,
Гражданская война, затем коллективизация: люди бросали все и бежали
с насиженных мест, из деревень в города. Затем эту ситуацию усугубила
Великая Отечественная война. Например, в Смоленской области практически
нет людей, родившихся там в довоенное время, то есть там не осталось
носителей истории.
Сегодня мы теряем свою идентичность во всем: начиная от голых пупков
наших девушек, заканчивая ток-шоу на ТВ, ничего общего не имеющими
с русской национальной культурой. Я не говорю, что нам нужно взять
и вернуться в XIX век, понятно, что культура должна развиваться, но мы
обязаны понимать, где наши корни.
Важно видеть, что сегодня общество очень разрозненно. Мы живем
сиюминутными, частными интересами. И общая трагедия - репрессии 1930-х,
в том числе Бутово, - может объединить, сплотить нас.
Эта мысль подтверждается опытом жизни на полигоне. Дело в том, что люди,
которые лежат в этих рвах, были мировоззренчески очень разными. Здесь
пострадали православные, верующие люди, некоторые из них канонизированы
в лике святых, но были и люди, далекие от каких-либо религиозных
исканий. В первом случае люди сознавали, что происходит, на что они
идут. Вторые, напротив, вообще ничего не понимали и нередко даже теряли
человеческий образ.
Те же самые большевики, военные, были на стороне режима - но вдруг все
оборачивалось против них, и их мордовали, мучили. Были репрессированы
и большевики-атеисты, расстреливали и мусульман, иудеев и других. Одним
словом, это место, где покоятся представители разных религий
и неверующие люди. И сейчас на эти могилы приходят их родственники -
также совершенно разные люди. Собираясь здесь для того, чтобы почтить
память убиенных, мы понимаем: мы все братья. Именно здесь мы чувствуем
подлинное единство - кровь наших дедов и прадедов удивительным образом
нас объединяет. И найти общий язык с религиозным иудеем или
представителем другой религии и национальности, который пришел сюда
почтить память отца или матери, оказывается очень просто. У нас общая
история, общая трагедия.
- Что может и должно сделать общество, в частности, церковная общественность, власти, СМИ, чтобы все встало на свои места?
- Несомненно, в Бутове необходимо создать музей памяти, мы об этом
говорим и пытаемся этот вопрос решать. Ведь нужно, чтобы мы знали
и помнили об этой странице нашей истории, но в то же время нельзя
допустить превращения подобных мест в туристические объекты, куда станут
заезжать туристы и где будут палатки с сувенирами.
Как-то на полигоне работала группа волонтеров из общества «Мемориал»,
часть из них - члены немецкой организации «Акция искупления». И одна
девушка из Германии сказала, что здесь обстановка иная, чем в Освенциме.
Концлагерь Освенцим превратился в один из туристических объектов -
а это страшно, так не должно быть!
Подобные места должны оставаться местами памяти, светлой памяти, где можно подумать и помолиться.
- Полезно ли задавать себе вопрос: а выдержал бы я такое испытание?
- Если мы порой не в силах пройти достойно мимо киоска с мороженым
в постный день, то о каких подвигах может быть речь?! Для многих, кто
пострадал в те годы, это оказалось непросто; это было действительно
страшным мучением, - и не только и не столько физическим, сколько
моральным. Как я уже сказал, на Бутовском полигоне расстреляны самые
разные люди: и простые рабочие, крестьяне, и интеллигенция, священники.
Многие убитые здесь даже не понимали - за что? почему? Ощущение абсурда и бессмыслицы - мучительно.
Тем, кто понимал, в чем дело, - священникам, интеллигенции - было тоже
тяжело. Каково осознавать, что на воле остались твои близкие - семья,
духовные чада?! Как им теперь жить? Останутся ли они верными Богу? А что
если их начнут травить, преследовать?
Многие боялись смерти. Это не было бравадой: пойдем умрем за веру. Люди
реально испытывали страх и ужас. Сохранилось жизнеописание одного
высокопоставленного духовного лица; этот человек еще в юности принял
постриг, то есть всю жизнь сознательно готовился к смерти, старательно
исполнял монашеские обеты, строгий пост, воздержание, молитву. Когда он
был поставлен перед фактом расстрела, ему вынесли смертный приговор, он
оставил дневниковую запись, признался, что был не готов к смерти, что он
ее боялся. Значит - вся жизнь прожита зря, нет плодов?.. Это было
страшное разочарование...
Нам нужно научиться делать простые вещи, а потом уже думать о подвигах.
*Архиерейский Собор 2013 года определил установить празднование Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской: 25 января (по старому стилю), в случае совпадения этого числа с воскресным днем; в предшествующий этой дате воскресный день, если 25 января (по старому стилю) приходится на дни от понедельника до среды; в последующий этой дате воскресный день, если 25 января (по старому стилю) приходится на дни от четверга до субботы
ВОЛОСАТОВА Натальяhttp://foma.ru/proshloe-kotoroe-nado-voroshit.html
