В
сентябре 2012 года Синод Белорусской Православной Церкви принял решение
восстановить ежегодное поминовение 6 декабря (по новому стилю) митр.
Иосифа (Семашко), архиеп. Василия (Лужинского), архиеп. Антония (Зубко),
возглавивших воссоединение белорусских униатов с Русской Православной
Церковью в 1839 г. В этот день прошли панихиды панихиды, и служащие
священники сказали слово в память о пастырях-воссоединителях. Синод
рекомендовал также ради утверждения исторической правды о Полоцком
Соборе 1839 г. и его участниках проводить семинары и круглые столы с
привлечением специалистов-историков. Этот почин можно только
приветствовать, как уже писалось ранее, есть целый ряд «забытых дат»
такого рода.
Конечно, православным не пристало стыдиться за деятельность пастырей-воссоединителей, как сказано в Св. Писании, свеча не ставится под спудом, но на подсвечнике, чтобы светила всем. Жизнь многих священнослужителей того времени можно проследить по архивным документам, существует историческая литература по этому предмету, опубликованы воспоминания. В деле воссоединения униатов участвовало также и правительство, и местные российские чиновники, однако, преимущественно это было дело самих униатских священников.
«Уния» есть польское слово, происходящее из латинского языка и обозначающее союз, объединение. В гражданской истории Белоруссии известны, например, Кревская уния, Радомская уния, Городельская уния и др. Все это государственные соглашения между представителями Польского королевства и Великого княжества Литовского. Слово из политической лексики было перенесено польскими католическими проповедниками в церковную область. Церковная уния стала логическим продолжением Люблинской унии 1569 г., когда Польша и Литва образовали одно государство - Речь Посполитую. За государственным единством следовало единство общественное, культурное, религиозное. Польша была страной преимущественно католической, Великое княжество Литовское и Русское - большей частью православной. Провозглашенная в Бресте в 1596 г. церковная уния была подчинением православных иерархов власти римского папы и принятием католического вероучения с условием сохранения устройства и обрядов, свойственных Русской Церкви. Со стороны большей части духовенства и мирян уния понималась как обращение в католичество, поэтому она была отвергаема, утверждалась насилием со стороны светской и церковной власти. Народная стихия ответила на это казацкими войнами.
Уния стала явлением противоречивым. С одной стороны, там, где церковное единство декларировалось, т.е. со стороны Католической Церкви, продолжала существовать настоящая конфессиональная граница: униатов отличало от остальных католиков православное богослужение, язык, даже существовал запрет перехода униатов в латинский обряд. С другой стороны, там, где должна была проходить настоящая конфессиональная граница, т.е. со стороны Русской Православной Церкви, униатов отличало только декларативное заявление о единстве с Римским престолом, даже Символ веры употреблялся ими без католической вставки «и от Сына» (Филиокве). Здесь «граница» оставалась открытой: уния должна была распространяться как можно далее на восток.
С течением времени отличие униатов от католиков латинского обряда стало стираться. В униатском богослужении появились читанные литургии, католический праздник Тела Христова, Символ веры с Филиокве. Из храмов стали выноситься иконостасы, устанавливались боковые престолы, органы и проч. Униатские священники перестали носить бороду как ксендзы, носили одежды западного покроя. Славянское богослужение коверкалось польским произношением, в официальной переписке и зачастую в бытовом общении употреблялся польский язык.
Когда белорусские земли вошли в состав Российской империи в 1772-1795 гг., часть униатов вернулась в Православие. Это было первое воссоединение. Оно было связано с деятельность свт. Георгия (Конисского) архиеп. Могилевского и его помощника еп. Минского Виктора (Садковского). За короткое время в 1795 г. в Православие вернулось более 2 млн. униатов на территории современных Белоруссии и Украине. Однако другая значительная их часть осталась в прежнем исповедании.
При имп. Павле униаты в церковном отношении были подчинены католическому управлению в России. Это решение вполне могло определить дальнейшую судьбу унии. Дело в том, что еще с сер. XVI в. представители знатных православных родов стали переходить в католичество. С появлением унии этот процесс ускорился. За знатью потянулись панские слуги, дворня, мещане. Уния стала растворяться в католичестве. Униатские священники приглашались служить в костелах, за ними шла на службы в костелы их паства. В нач. XIX в. униатов тысячами явно или неявно переводили в латинство. В этих условиях некоторые представители униатского духовенства, старающиеся сохранить восточные особенности своего исповедания, направили свои силы на удержание в унии ее православного облика. Из их среды и вышли будущие пастыри-воссоединители.
Выдающееся место среди них занимает, конечно, митр. Иосиф (Семашко), уроженец Киевской губернии. Он был сыном униатского священника, закончил Немировскую гимназию и Главную семинарию при Виленском университете. В двадцать два года Семашко стал священником. Перед молодым человеком открывались хорошие служебные перспективы: он был избран членом униатского правления в католическом департаменте в Петербурге. Здесь он немало способствовал сохранению унии от поглощения латинством. Но знакомство с положением дел в Католической Церкви «изнутри» укрепило в нем давние сомнения в ее истинности. Иосиф Семашко решился оставить унию и принять монашеский постриг в Александро-Невской Лавре. Что же пробудило такое намерение в даровитом кандидате на епископский сан? Впоследствии Преосвященный Иосиф (Семашко) вспоминал, какое сильное впечатление произвели на него величественные православные храмы столицы, множество православного народа. Униатские же богослужения походили там на собрания в беседке, а католические - на театральные представления.
«Я давно уже убедился в Православии Восточной Церкви посредством чтения и тщательного разыскания; а между тем принадлежал к Церкви Западной. Я был членом и немаловажным Церкви Русской, хотя и отложившейся от истинного учения; а между тем, по тогдашнему положению Униатской церкви, должен был по необходимости служить орудием окончательного изменения оной в латинскую. Я сердцем и душою предан был России и с нею соединял выспренний идеал моего отечества, почерпнутый в чтении древних; а между тем считался для нее чуждым и принадлежащим неприязненной для нее Польше» (из «Записок Иосифа митрополита Литовского»).
Знаком внутреннего поворота в душе Иосифа Семашко стала Записка о положении Униатской церкви в России, поданная им директору департамента духовных дел иностранных исповеданий в 1827 г. Автор предложил продуманный ряд мер, которые спасли бы униатов от окатоличивания и вернули бы их в лоно Матери-Церкви. Этот план встретил живое одобрение имп. Николая I. Семашко был призван не к монашеской келье, а к реализации своего предложения. В 1829 г. он был рукоположен в епископский сан. Во время присяги он опустил упоминание римского папы.
Общий ход воссоединения был постепенным. Ослаблялась роль держащегося латинской стороны в унии монашеского ордена базилиан. Восстанавливалась православная обрядность, возвращались иконостасы, уставное пение и чтение по книгам московской печати. Обучение униатского юношества отделялось от обучения католического. Управление Униатской церковью было выведено из подчинения католическому департаменту. Епископ Иосиф лично объезжал подведомственное духовенство Литовской епархии, беседовал практически с каждым священником, убеждал участвовать в деле общего воссоединения униатов с Русской Православной Церковью. Священники давали свое письменное согласие. На других униатских кафедрах находились единомышленники Преосвященного Иосифа. В неделю Православия в 1839 г. в Полоцке состоялся Собор высшего униатского духовенства, на котором было принято решение, открыто объявить упразднение унии и воссоединение с Православием.
Конечно, далеко не все в этом деле прошло гладко. Свою готовность к присоединению выразили тогда 1305 униатских священника, более 400 еще согласия не дало (сбор подписок продолжался и после Полоцкого собора), 40 священников решительно отказались принимать Православие и были отрешены от своих мест (жили на правительственную пенсию). Курс правительства не отличался последовательностью: то поддерживался план еп. Иосифа (Семашко) по полному и последовательному воссоединению униатов вместе с духовенством, то поддерживались частные обращения униатов, которые проводила православная миссия еп. Полоцкого Смарагда.
Однако с течением времени воссоединение имело полный успех. В Православие перешло 1500 священников с 1,5 млн. прихожан. Уния в Белоруссии перестала существовать. Еще несколько десятилетий понадобились для того, чтобы сблизить в обычаях и церковном укладе разрозненную некогда, а теперь единую паству. Духовное единство белорусского народа было восстановлено.
Прошло полтора столетия с того времени. Предпринимались неоднократные попытки возродить унию в Белоруссии. Она даже преподносилась как «национальная религия». Но основная масса народа остается верной русскому Православию. Это лучшая оценка деятельности митр. Иосифа (Семашко) и его сотрудников. Вечная и благодарная им память!
http://zapadrus.su/partnery/voskresenie/article/1159-pamyati-mitropolita-iosifa-semashko.html
