Я не знаю, каков тираж этого журнала, когда он был подписан в печать, и каким по счёту он стал в 2014 году при обещанных шести номерах в год. В нём не найти никаких выходных данных. Но купил я его в августе, рублей за 200. Журнал называется «Театр». Номер 17-й оказался тематическим. На обложке в жовто-блакитных тонах, символизирующих украинский флаг, крупно написано: «УКРАИНСКИЙ ТЕАТР. ОТ СОЮЗА ДО МАЙДАНА».
Я мало что знал о современном украинском театре. Правда, сразу же смутил, так сказать, «дизайн» в духе тех цветов знамени, под которыми были расстреляны 37 человек на Майдане и были варварски сожжены десятки людей в Одессе, сотни мирных жителей Донбасса. Но никакие жертвы и никакая кровь не нарушили большого эстетического воодушевления главного редактора М. Давыдовой и авторов журнала.
Эстетизация ужаса и смерти
Открыв журнал «Театр», я просто был ошеломлен. В июле - начале августа, как мы помним, шли самые кровопролитные бои под Донецком и Луганском, бесчинства боевых отрядов «Правого сектора» потрясали, кажется, даже мёртвых, а тут главный редактор журнала Марина Давыдова хладнокровно так нам объясняет, что она хочет разобраться в том, что в украинском театре и в украинском протесте есть «эстетического», а для этого и назвала свою статью «Майдан: эстетика протеста».
Её заинтересовала эстетика мёртвых тел убитых на Майдане беркутовцев? Или инсталляция из тел горящих как факел и погибших безоружных людей? Это первое, что ожогом всплывало в сознании.
...Но сознание у всех разное. Да, именно эстетика, утверждает главред, потому как вроде бы политика её не интересует. Ложь: весь журнал «Театр» (а я не поленился прочитать его от корки до корки) - сплошная антироссийская политика. Вот пример умственного пассажа Давыдовой: «..Центр города (Киева - Е.О.) превратился в какую-то тотальную инсталляцию, в которой окончательно стерлась грань между жизнью и искусством... киевский Майдан стал не просто важнейшим политическим событием новейшей европейской истории. Он стал главным украинским артефактом... Украина стала синонимом обновления. Обретение национальной идентичности совпало тут с небывалым доселе прорывом в сторону космополитизма и индивидуализма, к тому понятию свободы, которое не имеет и не может иметь никакой национальной или конфессиональной окраски, не зависит от былого величия той или иной культуры или от количества денег в той или иной казне». Фантастически неграмотная и бесцеремонная риторика: национальная идентичность каким-то волшебным образом превращается в не национальную и вне конфессиональную свободу. Нонсенс! В то время как главную роль на Майдане играли именно националистические, профашистские организации и группировки. На Украине произошла как раз чудовищная этнизация истории.
Но М. Давыдова ловко, как в цирке, манипулирует фактами, даёт ложные интерпретации, занимается эстетизацией фашизма, ужаса и смерти, и делает нужные для своей либеральной концепции «культуры меньшинства» соответствующие выборки в украинской теме, встав под украинский флаг.
В статье «Майдан: эстетика протеста» главный редактор М. Давыдова утверждает также следующее: «..национальные особенности той или иной культуры мне как театроведу становятся всё менее и менее интересны. Я не верю, что в современном искусстве они что-то по большому счёту определяют. В каких-то его низовьях, наверное, да, а в верховьях уже нет...». Но тогда, спрашивается, зачем же выпускать тематический номер с названием Украинский театр, то есть посвящать журнал национальному театру и Майдану? Надо было бы так и назвать: «Космополитический Майдан и мировой опыт фашизма в киевской индивидуальной упаковке».
Но вообще-то, помимо Майдана, её цель, безусловно, в том, чтобы вторую стрелу выпустить в Россию: «В нынешней культурной ситуации наследники больших культур не имеют никаких преимуществ перед наследниками малых. Более того, кажущееся преимущество нередко становится бременем, великие традиции - веригами, сознание исключительного величия порабощает сильнее любых комплексов неполноценности. Почитайте наш проект основ государственной культурной политики в области культуры и убедитесь, то мы прямо-таки раздавлены своим величием»; «современный художник почти всегда гражданин мира и безродный космополит... мир культуры - это мир без границ...». Как говорится, тут нечего и комментировать.
Национальному театру говорится «нет», сами себя они определили в верховье культуры - и судя по цитате, нет говорится именно русскому театру. Может быть, я ошибаюсь, но в журнале «Театр» «русского театра» как культурного феномена я вообще не нашёл.
Позволю себе процитировать картину «другой Украины», увиденную и описанную глазами Давыдовой: «Я оказалась там, когда Янукович уже бежал и протест естественным образом иссяк, но баррикады ещё не были разобраны, походные кухни ещё дымили, запах жжёной резины еще витал над Крещатиком, а палатки ещё соперничали с его сталинской архитектурой. ... лозунги революции запросто соседствовали с развешанными буквально на каждом углу цитатами из Ветхого и Нового Заветов. Я всё силилась понять, что увиденное мне напоминает. Потом поняла: вольный город Христианию, расположившийся посреди Копенгагена, коммуну Нидеркауфунген в немецкой земле Гессен, литовский Ужупис на берегу реки Виленки. Всё то, что являет собой альтернативу нынешнему мироустройству. И дикому, и цивилизованному - всякому. На Майдане, как в Христиании, не было жесткой социальной иерархии, не было начальников и дураков. Общество было устроено не вертикально, а горизонтально. Самые непримиримые противники готовы были существовать бок о бок. Соборность и толерантность стали почти что синонимами. В этом удивительном сочетании архаики и модернити парадокс киевской революции и залог обновления страны. Меня, помню, очень впечатлил рассказ о том, как эстрада, с которой вещали политики и на которой выступал «Океан Ельзи», время от времени превращалась в алтарную часть невидимого собора: здесь происходило богослужение. Представители разных христианских конфессий, находящиеся друг с другом в непростых, мягко говоря, отношениях, делили литургию на части - ну примерно как пьесу на акты - и, сменяя друг друга, служили каждый свою часть. Но главное - именно тут, на Майдане, вдруг стало со всей очевидностью понятно, что художником в современном мире может стать каждый.
...А высшая форма протеста - это когда протест сам умудряется стать частью эстетического пространства. Так вот киевский Майдан стал не просто важнейшим политическим событием новейшей европейской истории. Он стал главным украинским артефактом. Он выразил современную Украину мощнее, чем спектакли, фильмы, стихи и разнообразный «совриск»... Такого творческого подъёма, какой случился тут прошлой зимой, зимой тревоги нашей, я не вспомню даже в Москве во время «белого движения», а ведь там тоже было много всякой разной креативности. И, положа руку на сердце, трудно представить что-либо отдалённо напоминающее киевскую акцию с забрасыванием полицейских мягкими игрушками или устроенный жительницами украинской столицы перформанс с зеркалами, которые они держали перед стражами порядка, где-нибудь в Славянске или Краматорске. Там с самого начала молчали музы и говорили гранатомёты. У Майдана с самого начала было кроме политического ещё и эстетическое измерение. И это главное его отличие, и его оправдание...».
Всё названо. Все метки расставлены. Главные слова-пароли произнесены. Всё смешано со всем. Можно ехать на Венский фестиваль Wiener Festwochen.
В стране майданной «христиании», говорите, кровь лилась? Да вы просто какие-то обскуранты! Причем тут кровь, когда так красиво горели беркутовцы и так артистично громили здания правосеки?!
Журнал «Театр» в борьбе против государства
К «эстетике Майдана» мы ещё вернёмся, а мне стало интересно, кто же это всё оплачивает? Эту «эстетику цинизма», эту античеловеческую игру под видом театрального либерализма?
«Где деньги, Зин?», - спросил я громко словами известной песни и начал изучать вопрос. Оказывается, что журнал, история которого началась в 1930 году, который финансировался и принадлежал Министерству культуры, теперь имеет учредителя и издателя в лице Союза театральных деятелей. Не знаю, существует ли некий акт или Постановление МК о передаче журнала в СТД, - боюсь, что нет. Как-то тихой сапой все государственные журналы стали типа частными или корпоративными. А в том, что перед нами лицо корпорации (Марина Давыдова) и издание того же типа - сомневаться не приходится.
М. Давыдова является, помимо своего главного редакторства, многолетним членом жюри главного театрального фестиваля страны «Золотая маска», бюджет которого, видимо, измеряется в нескольких десятках миллионах; арт-директором фестиваля NET (Фестиваль «Новый Европейский Театр» проходит при поддержке Министерства культуры РФ. Генеральный партнер фестиваля - Фонд Михаила Прохорова.), в 2012 она же назначена программным директором крупнейшего Венского фестиваля Wiener Festwochen; была идея, что она же станет арт-директором фестиваля актуального искусства К. Серебренникова «Платформа», но, кажется, не стала, зато лекции в Гоголь-центре читает. Она много ездит по миру и по стране (за счёт тех фестивалей, арт-директором которых является, то есть и за госсчёт - интересно было бы узнать эти цифры!). В её послужном списке и шеф-редакторство интернет-портала Openspace.ru, и научное сотрудничество в Институте искусствознания, и многое другое. Главное, что все свои директорские и критические посты она занимает по многу лет (для такого критика, видимо, можно и о конкурсе забыть, и ротации в жюри отложить). Впрочем, А.А. Калягин, непосредственный начальник Давыдовой занимает свой пост председателя СТД с октября 1996 года! А на сайте СТД я не нашёл информации о том, кто именно, какие эксперты предлагают те или иные спектакли, например, на фестиваль Артмиграция.
Всё шито-крыто. Проповедуем индивидуализм, а всё время прячемся в театральной толпе!
Но что же значит скромное указание на контртитуле на поддержку Министерством культуры журнала «Театр? Означает оно просто-напросто финансирование. Специалисты говорят, что номер журнала стоит меньше миллиона, но с учётом того, что критики привыкли к хорошим гонорарам - наверное, полтора миллиона тратится на один номер (опять-таки, спросить об этом нужно Министерство культуры, которое должно заключать соответствующие контракты на издание журнала). Впрочем, схему эту понять трудно. Пока же удалось выяснить одно.
Союз театральных деятелей является, пожалуй, единственной общественной и творческой организацией, находящейся в привилегированном положении все эти десятилетия (тощие для других творческих объединений). СТД получает серьёзное финансирование от Министерства культуры - где-то от 130 до 150 миллионов в год!
Вот из этой немаленькой суммы и отщипывается государственное (!) вспомоществование и журналу «Театр» для его потрясающих номеров: до украинского номера вышел журнал, посвящённый сексменьшинствам, и тоже с одной-единственной нейтрально-научной целью: «разобраться» что и как, как это принято во всём цивилизованном мире (номер, как мне сказали, тут же был раскуплен и является дефицитом, т.к. «все они - меньшинсттва - у нас тут и толпятся», - сказал мне продавец).
В этом самом журнале «Театр» (№16, 2014), посвящённом теме «Театр. Секс. Гендер» М. Давыдова так конкретизировала свое обращение к теме: «Идея этого номера была в значительной степени порождена гомофобной истерией, которая стала вдруг нагнетаться в нашем обществе без видимых на то оснований, если, конечно, не считать основанием естественную потребность любого авторитарного режима в поиске врага». Ну чем не сигнал любимому западному сообществу: мы вот тут и меньшинства поддержали, и в очередной раз пнули «наш авторитарный режим»! И удалось нам это сделать за госсчёт (что, очевидно, особенно приятно).
Они плюют на это государство, а оно им снова даёт деньги! Они снова плюют - оно снова даёт! Прямо какая-то садо-мазо игра получается с государством в лице российского Минкульта...
Вообще как-то в голове не укладывается: на каком основании и почему СТД так щедро финансируется и на что идут наши государственные денежки?
Пикантность финансирования Минкультом сексуального и украинского номеров состоит и в том, что всё это происходит одновременно с выработкой и обсуждением Основ государственной культурной политики! Интересно, это и есть РЕАЛЬНАЯ (а не пафосная) госполитика, что демонстрирует журнал «Театр»? И вообще, какой печатный орган Минкульта в состоянии отразить эту самую госполитику? Что-то я не нашёл такого издания. А вникнув в театральные «тренды» фестивалей и европейские тенденции журнала «Театр», могу утверждать с большой долей вероятности, что готовящийся Закон о культуре, о котором говорила, например, В. Матвиенко, намереваясь принять его в этом году (всё-таки Год культуры) - Закон будет содержать в себе пункты, позволяющие законодательно закрепить все те мерзости «свободной эстетики» и актуального искусства, которыми напичкана «Золотая маска» и прочие «европейские фестивали», как, впрочем, и афиши тех театров России, которые тащатся в хвосте этих европейских трендов - и такая антигосударственная политика ведётся на госсредства, которые недавно на заседании Госсовета президент призвал разумно и эффективно использовать. (Журнал «Театр» печатает статьи только о западноевропейских тенденциях актуального искусства и пост-театра: все до одного термина главным редактором берутся из багажа западного театра - ничего своего я не обнаружил в её «евромысли»).
В интервью «Россия станет культурной провинцией» М. Давыдова так отвечает на вопрос - В чём, на ваш взгляд, проявляется цензура: «Начали разрабатываться так называемые "основы государственной политики в области культуры". А это ведь просто длинный, витиеватый эвфемизм слова "цензура"! Причём трудно даже сказать, какой цензуры тут больше: политической или эстетической. Тут пытаются как-то определить, в какую сторону можно ходить, в какую нельзя, в каких формах можно делать искусство, а в каких нельзя. Это же абсурдно! Мы же всё-таки живём в XXI веке... Ведь напрямую нельзя прописать, что запрещено говорить о неправильности захвата Крыма Россией. Это невозможно прописать в документе. Поэтому и нужны витиеватые формулировки, намекающие на художественные формы и содержание. Это все комично. В этих "основах" одно противоречие сменяется другим...».
Не понятно, правда, причём тут «захват Крыма» и Основы госкультполитики. Если только при том, что там и там присутствует воля государства, с которой так успешно борются театральные деятели много лет. Госдеп-то сидит уже не в фондах - а в головах любителей майданных инсталляций.
«Европеизацию нашего искусства, в частности - театрального, наша власть пережить не в состоянии», - бросает вызов «колесико и винтик» театральной машины Марина Давыдова властям России. Только почему театры России должны переживать тотальную европеизацию? В чём смысл и идея? Какова цель и что делать тем, кто не хочет встраиваться в такие корпоративные задачи театральной столичной тусовки?
Воистину, замечательный пример грядущим поколениям - только нелюбовь к России сегодня хорошо оплачивается государством, и никто не имеет культурной воли это публично обсуждать и что-то менять!
Наше государство и госчиновники боятся этих людей? А почему эти люди ничего не боятся и ни за что не отчитываются?
Майданный театр в России
Марина Давыдова шла к украинскому Майдану твёрдой дорогой. Сначала приняла участие в конгрессе «Украина-Россия: диалог», который организовал Ходорковский в Киеве, чтобы «выразить свою солидарность с украинским народом в связи с происходящими событиями и рассказать россиянам о настроениях на Украине», потом раздавала интервью, утверждая, что «Россию ожидает превращение в культурную провинцию, если конфликт с Украиной усугубится» (Deutsche Welle); она занудно-постоянно говорит о своей главной задаче: об интеграции «российской театральной сферы в общеевропейский контекст», причём полагает, что это (под её руководством) уже произошло. Её кумиры - скандальный К. Богомолов со спектаклями «Идеальный муж» и «Карамазовы», Серебренников, Алвис Херманис и Кристиан Люпа, акционисты Прибалтики и Украины. По сути, ментальный Майдан всячески пропагандируется на российских просторах уже давно.
Чем, например, концепция «горизонтального театра» фестиваля «Золотая маска» открыто реализуемая с участием Минкульта как национальная (будто бы), противоречит изложенным Давыдовой взглядам на майданную эстетику? Да ничем, если честно. «Горизонтальный театр - читаем - театр, отрицающий мир с традиционной системой координат, где есть четкое разделение на добро и зло, прекрасное и безобразное, дьявольское и божественное. Это закономерная и естественная реакция театра на эпоху после двух мировых войн и последствие прививки постмодернизма в искусстве. Г.т. призывает к работе ум, а не сердце зрителя, настаивая на критическом анализе окружающей действительности. Это искусство провокативно, оно будоражит зрителя и не стремится вызвать в нём сопереживание и катарсис. Оно наполнено безнадёжностью, одиночеством, эсхатологическим ощущением конца. Примеры: творчество Ромео Кастеллуччи, Томаса Остермайера, Оскараса Коршуноваса, Константина Богомолова и т.д.». Можно смело предположить, что майданно-воодушевленный критик Давыдова влияет и на афиши некоторых (желающих быть модными и скандальными) российских театральных фестивалей. Так, например, о Платоновском воронежском фестивале 2014 г. можно было прочитать следующее: директор фестиваля и худрук театра «Камерная сцена» М. Бычков попросил журналистов быть максимально внимательными и аккуратными в освещении событий. «Меня беспокоит, - говорит он - творческий уровень анализа фестиваля и театрального процесса в целом. Поэтому дирекция за свой счёт решила устроить семинар «Как понимать современный театр», который должен пройти с января по июнь. Вести его будет известный московский критик Марина Давыдова. Планируется сформировать группу из 15 человек, которые будут принимать участие в общении с Давыдовой и учебных мероприятиях. Кроме того, Давыдова войдёт в совет по присуждению Платоновской премии». А вот реакция местной критики на такое столичное обучение: «Предпремьерный показ удивительным образом совпал с визитом в Воронеж главного редактора столичного журнала «Театр» Марины Давыдовой. Она выступала на семинаре «Как понимать современный театр» и вкратце знакомила нашу дремучую пишущую братию, почему-то не посещающую Авиньонский фестиваль и Wiener Festwochen, с не всегда удобными и приятными европейскими тенденциями». Но она же и научила эти неудобные тенденции «понимать».
Но вот почему-то эта упрямая русская провинция совсем не готова принимать «эстетику Майдана» и идеологию «европейского театра».
В 2013 году произошёл грандиозный скандал на этом же Платоновском воронежском фестивале: Эстонский театр №099 (Таллин) привёз в Россию на фестиваль «Педагогическую поэму» по мотивам произведений Антона Макаренко и Константина Станиславского, то есть знаковых для русской и советской культуры имен. (Интересно было бы узнать, какой критик-эксперт рекомендовал сей шедевр в афишу фестиваля? Очень бы хотелось, повторяю, чтобы любители свобод были посмелее и не прятались в «стае»).
Прежде чем рассажу о спектакле, дам слово директору Платоновского фестиваля Михаилу Бычкову, который так (после скандала) говорил об эстонском спектакле: «Мне этот спектакль кажется интересным и достойным программы современного фестиваля искусств. Но у нас в Воронеже сохранились чудаки, которые думают, что эстонцы должны играть в России на русском. А ещё люди не должны быть ханжами. Сцена - это зеркало, которое отражает то, что происходит вокруг нас... Единственная моя ошибка в том, что перед показом таких спектаклей воронежцам не было разъяснено, что мат и всё в этом роде - типичные для современного искусства вещи». В официальном комментарии дирекции Платоновского фестиваля сказано: «Художественные достоинства таллинской постановки несомненны, её пафос глубоко гуманистичен».
А теперь слово неевропейским воронежцам: «Для начала на сцене изобразили хоккейную площадку, на которой стоял гроб. Потом вышли босиком человек шестнадцать прибалтийских пейзан: вьюношей и девиц нежного возраста. А к ним из гроба поднялась слегка престарелая мадам, потребовавшая сигаретки. Минут десять они её укуривали с четырёх рук, а мадам кривлялась и жеманилась. Однако, покурив, всех построила и заставила долго-долго мыть сцену.
Мыли они её творчески, то демонстрируя публике свои зады в обтягивающих лосинах, то позволяя заглянуть за линию корсажа, где у некоторых девиц побалтывались упругие перси. Иногда, возбудившись при виде ведра или тряпки, начинали тереться друг о друга нижней частью живота. А слегка престарелая дама ходила между юной порослью граждан Евросоюза и то заставляла всех строем маршировать a la гитлерюгенд, то похохатывала в духе русской классики, то фальшиво-драматически восклицала: «Не верю!» В зале, кстати, тоже посмеивались, забыв бессмертное: «Над кем смеётесь, господа?».
Да, забыл сказать. Всё это происходило на... эстонском языке. С субтитрами над сценой. По-русски им западло играть. Это пусть мсье Хворостовский на итальянском арии учит. Ну или там на немецком, на англицком поёт. А эти, из Таллина, гордые, язык оккупантов знать не знают. Чтобы уж совсем не выглядеть плохишами, слегка престарелая мадам разрешила им произнести два слова: «космос» и «океан» - на том и успокоились. При том, что текст пьесы напоминал в переводе словарные конструкции из учебника для первого класса. «Мойте пол», «смейтесь», «дайте сигарету», «почему ты смеялся?», «не верю»...
Вот здесь не выдержал и ушёл из зала первый зритель. Молча, скромно, стыдясь, что ему - в его родном доме - на голову вывалили ведро дерьма. Это была женщина, настоящая и чистая русская женщина, которая уже угадала, что будет дальше.
Сказать, что актёры не ведали, что творят, нельзя. Они ведали. Они внимательно следили за реакцией зрителей. Пройдёт или не пройдёт та или иная пошлость? Задрать маечку по грудь или можно совсем снять? А может - и штаны снять и так по сцене покататься, имитируя стоны и экстаз?
Как, даже такое этот русский пипл схавает? Ну, тогда...
В общем, педагогише поэма содержала в себе поцелуи девочек с мальчиками, мальчиков с мальчиками, девочек с девочками, поцелуи со своим кулаком, поцелуи чужого кулака, которым только что удовлетворяли себя, мечтая о чужой девочке, групповые поцелуи... Были ещё смелые хватания за грудь друг друга...
Несомненным творческим шедевром стала двухминутная пламенная истерика на эстонском нецензурном. Русские субтитры были идентичны, так что Станиславский поверил бы сразу, когда бы прочитал все вариации матерных обозначений попы и писи и все вариации их взаимного употребления. Да как пламенно это звучало со сцены! Это вам не то, что недавний закон о курении нарушать - это сразу и «16+» превзошли, и на статьи из Уголовного Кодекса накричали. Правда, о Кодексе только нетолерантные и некультурные люди вспомнят, жлобы-с, конечно. Не понимают они благородного европейского перформанса, не знают наследия Рабле. А чтобы тёмный русский зритель хоть чуть-чуть прикоснулся к европейской культуре и повысил свою духовность, один вдохновенный актёр снял штаны совсем. И трусы снял, тоже совсем. И всем показал свой талант! А чтобы и его коллеги талант почувствовали, он с талантом наперевес стал за ними гоняться и одного таки догнал, повалил...
Более похабного зрелища в жизни не видывал. Мне пришлось уйти через час после начала, потому что далее присутствовать там значило себя не уважать.
Бедный Станиславский, наверное, в гробу перевернулся... Стали показывать репетиционные будни театрального факультета в академии искусств... Изобразите собачку. Изобразите мячик. Попрыгайте, детки, поиграйте в салочки. Потритесь друг о друга, похватайте за гениталии, почешите гениталии, повыпячивайте гениталии... Педагогише поэма, одним словом...».
Подпись - Дмитрий Чугунов, доктор филологических наук, профессор Воронежского госуниверситета, очевидец.Браво, профессор Чугунов!
К сожалению, майданный театр - это не только тот, что привозят в Россию, но и тот, что экспертами а ля Давыдова пропагандируется и поддерживается внутри России. Изучите вопрос о лауреатах «Золотой маски» - вы непременно найдёте всё то, что перечислил профессор в том или ином масочном триумфаторе или выдвиженце.
Три темы
Но вернёмся к журналу «Театр», посвящённому украинским реалиям. Каковы же главные темы номера? Их немного. Во-первых, украинский театр - это европейский, западный по типу театр в своей «глубине» и в лице своих самых передовых представителей: «Вырабатывая стратегию развития, украинский театр вспомнил о формуле Леся Курбаса. Ещё на заре карьеры, в конце 1910-х, он провозгласил доктрину «пути к психологической Европе и, значит, к себе» (С. 28.). Этот тип театра представляют режиссёр Жолдак (он назван в одной смысловой обойме с Серебренниковым и Богомоловым), Троицкий (основатель киевского театра «ДАХ» и фестиваля современного искусства «ГОГОЛЬFEST»). Троицкий же говорит - а журнал «Театр» это печатает - о своей поддержки нового министра культуры Украины, который «был ведущим всех митингов на Майдане». «Европейское мироощущение» журнал «Театр» в беседе с Троицким отражает так: «Перформанс на открытии «ГогольФест» назывался «Никто не даст нам избавленья: ни Бог, ни царь и не герой. Добьёмся мы освобожденья своею собственной рукой». Полгода спустя эти же слова «Интернационала» стали сутью Майдана». Таким образом, акционисты и евродеятели от искусства стояли у истоков смыслового наполнения Майдана.
Мало того, режиссер считает, что у Украины есть миссия по отношению к России в таком ключе: на Украине - свобода и достоинство личности, в России - мракобесные времена.
Со своей миссией они уже побывали в России, и журнал «Театр» так это транслирует: «В начале весны мы выступали в «Гоголь-центре» (в Москве, у Серебренникова). И знаете, после нашего выступления у меня возникло странное чувство, что оно дало москвичам воздуха. И я понял, что в какой-то степени это сейчас наша миссия. Не навязывать свое мнение, не вступать в политические споры, а просто разговаривать. Не о Крыме и Славянске, а о свободе и достоинстве. Ведь те, для кого это не пустой звук, понимают, что дело не только в ренте с газа, что будущее - это наше будущее, а не Вовы с Димой! Ну хорошо, Крым, отпилили, у нас идёт война, у вас наступают мракобесные времена. Тем важнее выстраивать зоны воздуха, зоны внятного и достойного диалога. И Киев в этом плане прекрасный плацдарм...». Напоминаю, что это журнал «Театр» и его главный редактор транслировали в июле-августе 2014 года.
Концептуально журнал опирается на имена, которые представляют или украинский национализм времен «несостоявшегося ренессанса» (Кулиш, Курбас), или на современный украинский евротеатр (Жолдак - он эмигрировал в Европу, Троицкий). Но все они, так или иначе, связываются с концепцией журнала - с миссией майданно-украинской свободы, которой нет, к сожалению авторов, в России.
Вторая тема логично вытекает из первой. Никаких общих корней с русским театром (общей культурой) в журнале я не обнаружил, кроме негатива. Статья «Украинский театр от союза до Майдана» С. Васильева наполнена антироссийскими акцентами: в советское время украинский театр подавлялся («когда в Москве стригут ногти, в Киеве рубят пальцы..»); были расстреляны лучшие украинские деятели театра (М. Кулиш). Советский период выработал (в связи с окраинным положением Украины) комплекс «внутренней колонизации». Много раз речь идёт о голодоморе (а украинский опыт подкрепляется опытом польских переживаний в другой статье, посвященной как раз теме колонизации). «...Вся украинская культура, - читаем в статье, - была поражена к концу 1980-х годов так называемым колониальным синдромом, практически тотальной русификацией. Десятилетиями в стране утверждался стереотип о дремучей отсталости и невежестве национальной культуры. Тирания русификации была столь мощной, что в 1980-е годы многие провинциальные украинские труппы самочинно начали переходить на русский язык, мотивируя это брезгливостью и антипатией публики к языку украинскому. В начале 1990-х театр получил реальный шанс покинуть, используя метафору политического историка Миколы Рябчука, национальное гетто».
Образчик современного украинского либерал-национализма дан в интервью с украинской писательницей Оксаной Забужко. В нём громко звучит критика разрушительной силы коммунизма на Украине, и утверждение, что эти люди до сих пор занимают ведущие позиции на Украине (вот кто готовил люстрацию!). Здесь же говорится о борьбе за украинскую историю и приводится рассказ с законом о голодоморе, который был принят, как утверждает писательница, исключительно благодаря двум западноукраинским депутатам. Они нарушили партийную дисциплину Партии регионов, проголосовав «за».
Советский период - считает писательница, характеризовало замалчивание холокоста, голодомора и наличие государственного антисемитизма. Выбраны точные зоны конфликта - зоны, понятные и поддерживаемые Западом.
Ещё одна тема интервью - УПА (Украинская повстанческая армия). С точки зрения автора (и журнал «Театр» это печатает) «Проблема УПА - ключевая проблема в украинском публичном дискурсе»: «Хотя она постоянно играет замещающую роль. Поражает отсутствие явления, которое я бы назвала символическим оплакиванием, вниманием к трагической судьбе поколения партизан той формации, прежде всего тех, кто после 1945 года оказался в подполье, и членов их семей. До сих пор нет исчерпывающих исторических исследований, на основании которых у современного читателя мог бы сложиться полный образ «проклятой территории», какой стала Западная Украина в 1939-1954 годах, оказавшись между жерновами двух тоталитарных систем». (С. 73).
Автор утверждает: судьба солдат УПА трагична и героична, сама УПА достойна символического оплакивания, и без понимания сложности УПА нельзя понять исторчиеские коды украинской памяти!
Советская «оккупация» уравнена с немецкой, как это и принято в цивилизованных, типа прибалтийских, стран!
И всё это озвучено за наши с вами государственные бюджетные деньги, выданные Минкультом!
Назовём третью тему журнала: эстетизация майданного протеста. С этой темой связаны самые разные тексты, в которых тема Крыма, отобранного моря, Донбаса подаётся как бы исключительно «эстетически». Так, на концерте в «Гоголь-центре» группы «Дочки даха» (Dakh Daughters) исполнялась «опасная песня ДОНБАС». Критик А. Карась пишет: «Неведомая сила восстания, романтически выражаясь - сама душа народа осознает себя, голосит поперёк всякого быта и летит над киевским, львовским, питерским и московским залом. Впечатлённая опасной игрой, я пугливо оглядываюсь по сторонам, не идут ли «вязать», но соседи даже ухом не ведут. Майдан, обжигающее чувство связи со своим народом, полыхает на московской сцене, попадая в благожелательную вату «культурного прочтения» : «Твой царь свободе моей объявил войну / Я не отдам ему мою родину», - поют Dakh Daughters в одной из композиций, созданных уже после Майдана»... Имея миллионную аудиторию, на огненно-холодном воздухе восстания они смогли различить-тонкие интенции, идущие от Майдана, где заново сознавала себя Украина..» (С. 47).
Журнал «Театр» во вкладке оранжевого цвета оперативно разместил материалы, посвященной выставке «Майдан и Межигорье», то есть, произвёл «инвентаризацию диктатуры Януковича» и «сокровищ диктатора» после «народного захвата резиденции».
Удивительно, что в работе по составлению описей принимали участие иностранные специалисты, которые тут же, оперативно, успели вывести «сокровища диктатора» для показа европейцам.
Майдан-Майданом, а про бизнес не забыли!
Вторая оранжевая вкладка отдана стихам украинки Евгении Бильченко, с посвящениями А. Макаревичу, двум Россиям и русским - но ...только трём процентам русских! («Я люблю три процента из их людей - Тех, в которых не кончился Мандельштам»); «Победа всегда за тем, чья война проиграна!»; «Хлопочут кликуши - Завтра террор Империи!»; «Я не убью - чеченца, азербайджанца, калифорнийца - Русской гранатой грёбаной!»;
И всё это - за деньги российского Министерства культуры! Теперь этой мой любимый припев и я имею на него полное право.
«Общее» у Украины с Россией найдено!
Единственные точки «связи», которые обнаружил журнал «Театр» в культурной ситуации России и Украины, найдены только в одной плоскости: государственного преследования акционистов! Конечно же, прежде чем критиковать Украину, они тщательно прописали как плохо и в России обстоит с ним дело (и тут без упоминания Пусси райт и иже с ними не обошлось). Цитирую: «Европейский выбор Украины куда проще декларировать, чем претворить в жизнь. «Театр» считает, что отношение властей и общества к арт-акционизму может стать лакмусовой бумажкой для проверки этого выбора... «К сожалению, выводы, к которым с неизбежностью приводит анализ украинской правоприменительной практики, свидетельствуют, что Украина в этом вопросе куда больше похожа на Россию, чем на толерантную Европу, ради сближения с которой и начался массовый митинг на майдане Незалежности. Не менее важно и другое: темы, поднимавшиеся арт-акционистами Украины, были очень созвучны тем, которые доминировали в акциях российских арт-активистов. В обеих странах арт-активистами выражался протест против фальсификации выборов; огосударствления церкви и её все большего сращивания с политической властью; нежелания государства и общества критически и с разных точек зрения рассматривать события Второй мировой войны и их влияние на судьбы поколений - как собственно военного, так и последующих; ханжеского отношения к темам гендера, телесности и сексуальности; нетерпимости к гомосексуальности» ( С. 151).
Ну, разве я был не прав, когда в начале статьи называл будущие стратегии, которые уже, очевидно, пролоббированы в Законе о культуре? Они будут добиваться законодательного закрепления прав акционистов, актуальщиков, носителей нетрадиционной телесности и гомосексуального «искусства» и т.д. Вот тогда они уже и вообще будут неприкасаемыми!
Естественно дальше речь должна пойти о преследованиях! Продолжаю цитировать: «Акционисты Украины подвергались преследованиям практически так же, как и российские, вследствие чего некоторые из них были вынуждены покинуть страну...». «Первым арестованным и приговоренным к лишению свободы арт-акционистом Украины был уроженец Луганска Александр Володарский... Он провел ранним утром 2 ноября 2009 года у стен Верховной Рады Украины акцию «***сь за национальную комиссию по морали». Во время имитации гетеросексуального полового акта третий участник акции, обращаясь к журналистам, зачитывал речь об относительности моральных норм и невозможности однозначной трактовки понятия «мораль». Украинские власти вписали акцию Володарского не в историко-художественный, а в уголовно-хулиганский контекст ...(хулиганство, совершённое группой лиц), вследствие чего он провел полтора месяца в сизо и пять в колонии. ....Тридцать первого октября 2010 г., между первой и второй отсидкой, Александр Володарский со своими товарищами провели перформанс «Икона Сталина» в технике городской интервенции. Поместив на «икону» портрет Сталина, участники акции прибыли на самый сакральный объект для православных верующих в Киев, где, не выделяясь и ведя себя в соответствии с принятыми там поведенческими кодами, реализовали один из самых запоминающихся проектов в истории акционизма. ...Акция, проведена в Киево-Печерской лавре - главном соборе Украинской православной церкви Московского патриархата....; в акции к тому же наряду с киевлянами участвовали гостившие у них друзья из воронежской анархистской арт-группы «Краденый хлеб», известные тем, что нашли своеобразную форму участия в «Стратегии-31»: 31-го числа каждого месяца они ходили в церковь и ставили свечу за упокой президента», «ни бабушки, ни батюшка нисколько не возмутились. После чего [мы] прошли непосредственно в храм, где и свечи поставили за упокой Путина, и помолились на икону Сталина» (С. 153).
Обращаюсь к А.А. Калягину. Ау! Александр Александрович! Народный артист РСФСР! Лауреат (и не раз) госпремий! Это под вашим чутким руководством рассказывают об акциях в реальных храмах, где молятся «за упокой Путина»?
Совесть-то у вас есть?! Простая? Человеческая? Или вы тоже ничего и никого не боитесь? А если они потом пойдут и помолятся за ваш упокой? Вам это как? - толерантно понравится, и вы выдадите деньги им из своего кармана в качестве вознаграждения, а лучше из какого-нибудь фонда СТД?
Концептуальные акценты в журнале «Театр» расставлены вполне однозначно. Европейский рынок майданного «искусства» поддерживается давно и в России. Увы, за государственный счёт, активно и упрямо ведёт пропаганду и агитацию (и хорошо живёт, регулярно путешествуя по европейским и не только странам тоже за казенный счёт) ударница ментально-майданной еврокультуры, критик и вездесущий эксперт Марина Давыдова.
Кто докажет, что это нормально?
.jpg)
