Призрак Евросоюза, единой Европы, давно бродил по Старому континенту. Еще в 1849 году Виктор Гюго метко сформулировал название-лозунг "Соединенные Штаты Европы". Правда, на то чтобы идея овладела массами, потребовалось не одно десятилетие и две страшные войны. Лишь после Второй мировой, унесшей жизни десятков миллионов европейцев, опять-таки по инициативе французов - тогдашнего министра иностранных дел Робера Шумана и его соотечественника Жана Монне, была выдвинута концепция европейского строительства.

О том, как это происходило тогда и что из себя представляет Евросоюз сегодня, о его проблемах и амбициях, в частности, в отношении Украины, наша беседа с известным французским экономистом Жаком Сапиром.

Что послужило отправным моментом возникновения ЕС?

Жак Сапир: То, что ныне является Евросоюзом - урок, вынесенный европейскими нациями из череды войн, потрясавших континент как в XIX, так и в XX веках. Надо было сделать так, чтобы он перестал быть опаснейшим очагом конфликтов. Каким образом? С помощью экономики. И в начале 50-х годов было создано Европейское объединение угля и стали (ЕОУС). Позднее на основе Римского договора объединили три структуры - ЕОУС, Европейское сообщество по атомной энергии (Евроатом) и Европейское экономическое сообщество (ЕЭС). Они и составили основу нынешнего Евросоюза. Это, во-первых.

Во-вторых, идею европейской интеграции активно поддержали США. Почему? Потому что Вашингтону было выгодно, чтобы Европа, естественно, тогда Западная, как можно скорее восстановила свой экономический потенциал и вместе с американцами в условиях "холодной войны" противостояла Советскому Союзу. В этом проекте есть также американская составляющая - очень важный момент. В связке США-Европа для НАТО была определена роль военной основы, ЕС - экономической. И, в-третьих, что не менее важно, это историческое примирение между Францией и Германией, некогда кровных врагов, что было закреплено в подписанном в Елисейском дворце генералом де Голлем и канцлером Аденауэром двустороннем договоре, 50-летие которого было отмечено в этом году.

Проект оказался удачным?

Жак Сапир: В первые десятилетия своего существования, в так называемый "романтический период", несомненно. К примеру, создание, общего рынка, где обеспечивалась свобода передвижения не только товаров, но и капитала. Или монетарный союз, который еще до единой евровалюты при наличии национальных денежных единиц создал систему взаимозачетов наподобие клиринговой, что явилось сильным импульсом для торговли в рамках объединения. Поэтому неудивительно, что за шестью странами-основателями - Францией, ФРГ, Италией, Бельгией, Нидерландами, Люксембургом последовали Англия, Дания, Ирландия. Далее в ЕС начинает превалировать логика расширения с неким политическим подтекстом сначала за счет южно-европейских стран, избавившихся от авторитарных режимов - Греции, Испании, Португалии.

Позднее после падения Берлинской стены этот процесс, как пущенный по наклонной камень, привел к втягиванию в евроструктуры бывших стран социалистического лагеря, а также трех прибалтийских экс-республик СССР. Немногим ранее в самой природе интеграционного объединения происходят коренные изменения, что было зафиксировано в Маастрихтском договоре. Собственно рождение Евросоюза, как такового, связано именно с этим договором, где речь идет о создании политического союза, включающего единую внешнюю и оборонную политику.

Чем обернулось для Евросоюза увеличение количества стран-членов с 15 до 28 за столь короткий срок - последние 10 лет?

Жак Сапир: Большими проблемами, несмотря на вложенные в "новобранцев" сотни миллиардов евро. Сейчас перед ЕС дилемма следующего порядка: продолжить процесс расширения или остановиться, занявшись усилением союза в нынешней конфигурации? В Брюсселе, увы, склоняются к первому варианту. У многих европейцев это вызывает резко отрицательную реакцию, что, думаю, проявится на выборах в Европарламент в будущем году. Повсюду на континенте растут антиевропейские настроения. К примеру, в Англии, где намереваются до конца 2017 года провести референдум по вопросу членства в ЕС. Евроскептиков много и во Франции, где напомню, в 2005 году проголосовали против проекта Европейской конституции. В сознании большинства европейцев укоренилось стойкое убеждение: одно дело их интересы, другое - интересы Брюсселя. По опросу, проведенному весной этого года серьезным американским институтом по изучению общественного мнения "Pew Research Сenter", только 30 процентов французов положительно оценивают Евросоюз, итальянцев - 32 процента, испанцев - 28 процентов, а греков - всего лишь 7 процентов.

В каком состоянии сейчас находится Евросоюз?

Жак Сапир: Он переживает глубокий политический кризис. Нет единого видения того, какой должна быть Европа. Множество точек зрения. Эдакий евро-Вавилон. Французы хотят одного, немцы - другого. И так практически все 28 стран-членов ЕС. В результате - большие проблемы. Более того, само функционирование союза становится все менее демократичным и более эгоистичным. Возьмем хотя бы вопрос об участии стран-членов ЕС во французских операциях по умиротворению в Мали. Пусть Евросоюз и обозначил на словах свою поддержку Парижу, все расходы, с этим связанные, легли на плечи французов. Немцы, в частности, отказываются от каких-либо акций вне границ ЕС. А где европейская солидарность? Вопрос.

Актуальная тема сейчас - Украина и ее отношения с ЕС. Какой вам видится ситуация?

Жак Сапир: У Еврокомиссии есть четкое намерение с помощью соглашения об ассоциации с ЕС перетянуть Киев на свою сторону. Однако, если посмотреть на позиции ряда стран-членов Евросоюза, то мы увидим, что многие не только не разделяют такой курс, но и считают неверным. Германия и Италия против подобной перспективы. Франция не высказывается, но, по сути, также не согласна. Что мы видим? Стремление Брюсселя заполучить Украину, которое ряд европейских правительств не разделяет.

Откуда столь жесткая позиция Брюсселя? Что за ней стоит?

Жак Сапир: Мне кажется, что таким образом чиновники Еврокомиссии хотели бы увеличить свою власть. Конечно же, речь не идет об интересах украинцев или, скажем, граждан Турции, которую Брюссель также хотел бы включить в ЕС. Интересы исключительно брюссельские. Собственно мы находимся перед лицом классической логики бюрократов. Бюрократия всегда и везде стремится расширить границы своих полномочий. Украина, на мой взгляд, тот самый случай. Надо сказать, что действия еврочиновников порой просто удивляют. Не так давно Италия, куда через Средиземное море на утлых суденышках устремляются десятки тысяч нелегальных мигрантов из Африки, что часто приводит к гибели многих из них, обратилась за помощью в Брюссель. И что же? Еврокомиссия предложила на все про все порядка 7-8 миллионов евро. Возмущенные итальянцы отказались от этой подачки. А почему это произошло? Да потому, что Германия или Финляндия морских проблем итальянцев не знают. Я только что вернулся из Италии. Настроения против Евросоюза там сильны как никогда. И они вполне оправданы.

Не справляясь с конкретными проблемами европейцев, Брюссель ударяет по газам в своей интеграционной политике по отношению Турции и Украины. Что касается Турции, Еврокомиссия поняла, что ряд стран, к примеру, Франция, ни под каким соусом не даст "добро", и поэтому ведет себя осторожнее, чего не скажешь об Украине. И здесь также можно увидеть влияние таких стран, как Польша, а также прибалтийских столиц, которые считают, что соглашение с ЕС усилит их экономические связи с Киевом. Но дело-то в том, что на коммерческие связи Украины со странами ЕС приходится 10 процентов ее ВВП, в то время как с Россией почти в три раза больше - 25-30 процентов.

Понятно, Брюссель, выступает проводником и этих интересов. Но если дело дойдет до конфликта с Россией, то Еврокомиссия останется практически в одиночестве. Ведь, к примеру, Берлин не станет подвергать опасности свои отношения с Москвой из-за украинского вопроса. Такую же позицию займут, по моему мнению, Рим и Париж.

Можно ли из ваших слов сделать вывод о том, что технократический механизм ЕС все больше действует в автономном режиме, пользуясь компетенциями, предоставленными ему странами-членами?

Жак Сапир: И да, и нет. Это огромная бюрократическая машина, на которую работают порядка 30 тысяч еврочиновников с большими зарплатами, кстати, не облагаемыми налогом. По ряду вопросов они обладают немалой властью. По другим же решения принимаются совместно по согласованию национальных правительств, которые способны умерить пыл технократов. Надеюсь, этот отрезвляющий фактор скажется на ситуации вокруг Украины.

http://www.rg.ru/2013/12/19/evrovavilon-poln.html