В Москву на урбанистический форум приехала
Софи Боди-Жандро - профессор Сорбонны, социолог и специалист по
этнопреступности, изучающая мигрантов, уличные банды и межнациональные
столкновения в городах. «Город» поговорил с ней о ксенофобии в
современной Европе - и как этот опыт использовать.
С 2008 по 2011 год Боди-Жандро была президентом Европейского общества криминалистики Фотография: www.mosurbanforum.comСуществует ли вообще такая вещь как этнопреступность? Или же преступность не имеет национальности?
Во
Франции ситуация очень специфическая, потому что официально в законе не
существует понятия национальности: когда оформляют преступление, есть
только одно уточнение - совершил ли его гражданин страны или иностранец.
Понятно, что этот критерий не позволяет собирать статистику: у многих
иммигрантов даже в первом поколении легко может быть французский
паспорт. Поэтому во Франции это недопустимо даже на уровне языка - ни
один полицейский в официальном выступлении не позволит себе назвать
злоумышленника «афрофранцузом» или «арабом». Я как ученый считаю это
чудовищным лицемерием - очевидно, что корни и происхождение всегда будут
для людей важнейшим фактором самоидентификации. Даже когда я собираю
данные в беднейших иммигрантских кварталах, это постоянно всплывает в
разговоре: «Да у него же бабушка была из Болгарии!» Но в официальном
поле этого не существует. И когда чернокожие подростки жгут машины, они
сами считают себя французами, обделенными государством, и власти считают
их французами. В Англии регулярно случаются иммигрантские восстания:
пакистанцы бьются со скинхедами или что-то в таком духе. У нас такое
тоже бывает, но вслух об этом не говорят никогда. При этом межэтническое
напряжение, безусловно, существует, сейчас в Париже самая накаленная
тема - цыгане. В стране очень много подростков-выходцев из Болгарии и
Румынии, которые занимаются кражами, грабежами и проституцией, при этом у
них нет документов, и, когда их пытаются посадить в тюрьму, они
говорят, что им еще не исполнилось 15 лет, - и по закону их обязаны
отпускать. По неофициальной статистике 30-40% карманных краж во Франции
или как минимум в парижском регионе сейчас совершают именно подростки
цыганского происхождения.
Насколько вообще силен сейчас во Франции уровень ксенофобии?
Он
очень неоднороден даже внутри парижского региона. Если поделить регион
на три части, то в первой - внутреннем ядре, собственно, в Париже и его
центре, будет самый высокий уровень преступности, в том числе и
этнической. При этом люди, которые тут живут, в большинстве своем
абсолютно не кровожадны и совершенно точно не хотят, чтобы на улицах
стало больше полиции. Город ощущает себя интеллектуальной столицей, и
это позволяет горожанам относиться к этнической преступности с ноткой
философии: «Мы живем в глобальном мире, это цена, которую приходится
платить. Подумаешь, украли телефон, ничего страшного не произошло». Если
же двинуться дальше в пригороды, особенно в северные и восточные, мы
попадем в самые бедные и неблагополучные районы, где по статистике от
преступников хоть раз пострадал каждый второй. Люди боятся ездить по
вечерам на электричках, боятся отпускать детей одних, боятся заходить в
подъезды. Разумеется, все они недовольны полицией, все хотят, чтобы
везде стояли камеры наблюдения, - и их, в общем, можно понять. Но самое
интересное, что совершенно зашкаливающий уровень ксенофобии
обнаруживается у людей, обитающих еще дальше от Парижа, в богатых
зеленых пригородах. Они живут в собственных домах и никогда не ездят на
метро - и притом невероятно боятся иммигрантов, требуют еще больше
полицейских на улицах, еще больше камер, еще более серьезных наказаний
для преступников. Это кажется странным - почему они так боятся
иммигрантов, если они с ними практически никогда не сталкиваются? Я
думаю, что их ксенофобию подпитывает экономическая неуверенность: может
быть, они не выплатили до конца ипотеку за свой прекрасный дом, или они
боятся, что, если иммигранты появятся в их квартале, цены на их
недвижимость упадут, и переносят все эти тревоги на подростков, которых
видят по телевизору.
Беспорядки в Тулузе, ноябрь 2005 года
Фотография: Fotobank/Getty Images/Gamma-Rapho/AKSARAN
1/4
Тоттенхэм в августе 2011 года
Фотография: Fotobank/Getty Images/Matthew Lloyd
2/4
Футбольные беспорядки в Марселе, январь 2010 года
Фотография: Diomedia/Zuma Press
3/4
Насколько ощущение безопасности на улице зависит от работы полиции?
Французы
категорически не желают брать на себя ответственность за охрану порядка
и считают, что этим должно заниматься государство: «Я плачу налоги, а
дальше разбирайтесь уж сами». В Англии все устроено принципиально иначе:
жители охотно объединяются для борьбы с правонарушителями, бдительно
следят за тем, не околачиваются ли на их улице подозрительные личности и
не лезет ли грабитель к соседу в форточку. По британским законам жители
района даже могут получать копии отчетов местной полиции. Кроме того,
они рассчитывают на то, что стражи порядка будут постоянно
присутствовать в их жизни: обходить дома, знать, кого как зовут,
поддерживать светскую беседу. Если район иммигрантский, ожидается, что
участковые будут знать старейшин местной общины и поддерживать с ними
связь. Неудивительно, что в Британии полицейские десятилетиями работают в
одном и том же квартале, тогда как во Франции их могут переводить с
одного места на другое каждые два года. Столь же разительно отличается и
отношение к сотрудничеству с властями: после погромов в Лондоне в 2011
году британская полиция распространила фотографии подростков, грабивших
магазины, с призывом помочь их найти. Для среднестатистического
англичанина это дело безусловно достойное, но если бы подобное произошло
во Франции, все были бы в шоке: как, им предложили на кого-то доносить!
Я думаю, это отчасти последствия Второй мировой войны: до сих пор силен
комплекс вины за выдачу немецкому правительству французов-евреев.
Знаете ли вы примеры каких-то нестандартных мер, которые предприняла городская администрация, чтобы снять напряжение в обществе?
Из
неожиданных примеров я могу вспомнить Стефана Гатиньона, мэра довольно
неблагополучного округа Севран на северо-востоке Парижа. Когда в прошлом
году правительство урезало бюджет на социальные пособия и борьбу с
наркопреступностью, он поставил палатку у мэрии, позвал прессу и объявил
голодовку, после чего просидел так пять дней, пока правительство не
сдалось и не выдало необходимые дотации. Но это, конечно, безумие - во
Франции 36 тысяч муниципальных глав, представляете, что будет, если все
они поступят таким образом? Другой
пример нестандартного подхода связан с переделом влияния на
иммигрантском рынке в лондонском Брикстоне. Изначально его держали
сомалийцы пополам с выходцами из восточной Европы, но недавно свою долю
захотели получить приезжие из Афганистана, и один из них был убит. Чтобы
предотвратить межнациональные конфликты и погромы, местные власти нашли
полицейского, говорящего на фарси, и отправили его вести переговоры о
мире к афганским старейшинам. Наконец,
еще один пример - из итальянского города Турин, где существовало два
неблагополучных иммигрантских района, жители которых наотрез
отказывались обращаться с полицией. Мэр Серджио Кьямпарино в 2009 году
придумал отправить туда толпы социальных работников с блокнотиками,
которые ходили по квартирам и методично записывали жалобы на
неработающие лампочки в подъездах и плохую уборку мусора. На протяжении
нескольких месяцев все это чинили и отлаживали, после чего уровень
безопасности в кварталах значительно вырос, хотя собственно о
безопасности речь вроде бы и не шла. Кстати, мне рассказывали, что в
Москве сейчас активно налаживают общение с муниципальными службами через
интернет, и я думаю, что это отличная возможность жаловаться на то, что
тебя не устраивает, и никуда для этого не ходить.
В
России сейчас уровень ксенофобии стремительно растет, и только недавно
было массовое выступление националистов в московском Бирюлево. Можно ли
что-то с этим сделать?
На
самом деле про это писал еще основатель социологии Эмиль Дюркгейм:
когда общество неблагополучно, ему требуются козлы отпущения. Чаще всего
таковыми оказываются люди, во-первых, отличающиеся внешне, а во-вторых,
стоящие ниже всего на социальной лестнице. Очень легко обвинить чужаков
в проблемах, затрагивающих всю страну, и государство должно иметь
мужество этого не делать и не разряжать таким образом социальное
недовольство. Научить толерантности, на самом деле, не так сложно: за
время работы я пришла к выводу, что независимо от того, идет ли речь о
религиозных, этнических или культурных различиях, идеальные кандидаты на
роль посредников - это молодые матери с колясками. У них всех
исключительно похожий образ жизни и одинаковые и очень понятные
интересы: чтобы было спокойно на улицах, чтобы были хорошие школы; им
легче всего налаживать контакты. Если в неблагополучном районе создать
место, где молодые мамы разных национальностей смогут встречаться и
общаться между собой, считай, полдела сделано.
После
беспорядков в Париже в 2005-м вы были членом комиссии, оценивавшей
предложения, как снять напряжение в неблагополучных регионах и
предотвратить повторение конфликтов. Какие идеи оказались самыми
полезными?
Моя любимая
идея была, на самом деле, очень простой: когда речь шла о
неблагополучном квартале с высоким уровнем преступности, один архитектор
предложил просто снести два здания и построить на их месте торговый
центр - достаточно крупный, чтобы туда стали приезжать люди из соседних
районов. И тогда подростки, раньше тусовавшиеся в подъездах,
волей-неволей начали встречаться и взаимодействовать с людьми из более
благоустроенного мира, и это само по себе постепенно поменяло их
поведение. Потом, конечно, можно снести еще два здания по соседству и
построить спортивный комплекс с бассейном, затем разбить парк - но,
вообще, для начала хватит и этого. Не стоит недооценивать цивилизующее
влияние торговых центров.
Иностранные агенты: «Голос Америки»; «Idel.Реалии»; «Кавказ.Реалии»; «Крым.Реалии»; «Телеканал Настоящее Время»;
Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi); Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC); «Сибирь.Реалии»; «Фактограф»; «Север.Реалии»;
Общество с ограниченной ответственностью «Радио Свободная Европа/Радио Свобода»; Чешское информационное агентство «MEDIUM-ORIENT»;
Пономарев Лев Александрович; Савицкая Людмила Алексеевна; Маркелов Сергей Евгеньевич; Камалягин Денис Николаевич; Апахончич Дарья Александровна;
Понасенков Евгений Николаевич; Альбац; «Центр по работе с проблемой насилия "Насилию.нет"»;
межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов «Открытый Петербург»;
Санкт-Петербургский благотворительный фонд «Гуманитарное действие»; Мирон Федоров; (Oxxxymiron); активистка Ирина Сторожева;
правозащитник Алена Попова; Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан «Феникс плюс»;
автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг «Акцент»; некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией»; программно-целевой Благотворительный Фонд «СВЕЧА»;
Красноярская региональная общественная организация «Мы против СПИДа»; некоммерческая организация «Фонд защиты прав граждан»; интернет-издание «Медуза»;
«Аналитический центр Юрия Левады» (Левада-центр); ООО «Альтаир 2021»; ООО «Вега 2021»; ООО «Главный редактор 2021»; ООО «Ромашки монолит»;
M.News World — общественно-политическое медиа;Bellingcat — авторы многих расследований на основе открытых данных, в том числе про участие России в войне на Украине;
МЕМО — юридическое лицо главреда издания «Кавказский узел», которое пишет в том числе о Чечне; Артемий Троицкий; Артур Смолянинов; Сергей Кирсанов;
Анатолий Фурсов; Сергей Ухов; Александр Шелест; ООО "ТЕНЕС"; Гырдымова Елизавета (певица Монеточка); Осечкин Владимир Валерьевич (Гулагу.нет);
Устимов Антон Михайлович; Яганов Ибрагим Хасанбиевич; Харченко Вадим Михайлович; Беседина Дарья Станиславовна; Проект «T9 NSK»;
Илья Прусикин (Little Big); Дарья Серенко (фемактивистка); Фидель Агумава; Эрдни Омбадыков (официальный представитель Далай-ламы XIV в России);
Рафис Кашапов; ООО "Философия ненасилия"; Фонд развития цифровых прав; Блогер Николай Соболев; Ведущий Александр Макашенц; Писатель Елена Прокашева;
Екатерина Дудко; Политолог Павел Мезерин; Рамазанова Земфира Талгатовна (певица Земфира); Гудков Дмитрий Геннадьевич;
Галлямов Аббас Радикович; Намазбаева Татьяна Валерьевна; Асланян Сергей Степанович; Шпилькин Сергей Александрович;
Казанцева Александра Николаевна; Ривина Анна Валерьевна