Старинное село Татево, расположенное на границе Тверской и Смоленской губерний, благодаря трудам хозяев Боратынских-Рачинских, в XIX веке являлось одним из культурно-просветительских центров западной части Российской Империи. Оно же стало центром идей и местом подвижничества ученого и педагога-просветителя Сергея Александровича Рачинского (1833-1902), 180-летие со дня рождения которого мы отмечаем в этом году. Отмечаем - сказано, пожалуй, избыточно, поскольку мало кто сегодня в России, к сожалению, помнит это имя, тогда как вспомнить его следует, ведь собеседниками и даже духовными учениками Рачинского были Чайковский, Толстой, Розанов и другие видные умы России.
В 1853 году С. А. Рачинский окончил естественный факультет Московского университета. После сдачи магистерского экзамена работал в архиве Министерства иностранных дел личным секретарем православного духовного писателя и историка Церкви, паломника и путешественника, общественного деятеля, архивиста и искусствоведа Александра Николаевича Муравьева (1806-1874), автора «Писем о богослужении» и «Русской Фиваиды на Севере», паломнического очерка о Валааме и других очерков (его не следует путать с основателем декабристского движения А. Н. Муравьевым (1792-1863)).
Профессор Московской духовной академии П. С. Казанский так писал о сподвижнике Рачинского Муравьеве: «Он заставил высшее общество читать книги духовного содержания, писанные по-русски. Он познакомил это общество с учением Православной Церкви, объяснил дух ее Богослужения, что совершенно было неведомо значительному большинству». Это общение оказало большое влияние на Рачинского.
Осенью 1856 года, выйдя в отставку, Сергей Александрович на 2 года уехал за границу, готовился к кафедре. Занимаясь любимой ботаникой, работал у Германа Шахта в Берлине и у профессора Маттиаса Якоба Шлейдена в Йене.
В Европе Рачинский приобрел известность и как литератор. Его перевод на немецкий язык «Семейной хроники» С. Т. Аксакова, опубликованный в 1858 году в Лейпциге, вызвал восхищенные отклики немецких писателей.
Отметим такую деталь: в эти же годы Рачинский написал гимн Франциску Ассизскому, а Ференц Лист - музыку на слова гимна. Возможно, пример Франциска, выходца из купеческой семьи, отказавшегося от достатка и посвятившего себя проповеди евангельской бедности, впоследствии и вдохновил русского православного Сергея Рачинского на педагогическое подвижничество в провинциальной глубинке, проявившееся в устроении на свои средства школ для крестьянских детей и преподавании в собственной Татевской школе.
Но до этого молодого ученого ждала профессорская карьера. В 1859 году Рачинский первым возглавил кафедру физиологии растений в Московском университете, а в 1866 году, защитив докторскую диссертацию «О некоторых химических превращениях растительных тканей», стал ординарным профессором Московского университета и членом научного общества, к которому принадлежали Н. Я. Лясковский, С. А. Усов, А. Г. Столетов.
В 1866 году Рачинский ушел в отставку в знак протеста против нарушения министром просвещения Д. А. Толстым университетской автономии. А в 1872 году навсегда вернулся в родовое имение Татево и до конца дней своих не оставлял забот и попечений об устройстве школ для крестьянских детей.
* * *
Письмо крестьянина Рачинскому. Рачинского, ученого мирового уровня и любимца светских обществ Берлина и Веймара, крестьяне Бельского уезда называли «отец родной», ибо своей любовью и заботой о «малых сих» он исполнял основные заповеди Отца Небесного. Семьей Рачинских было открыто по уезду около 30 школ для крестьян, многие из них с интернатами. В лечебницы, устроенные Рачинскими, крестьяне желали попасть потому, что там их не только лечил фельдшер, но и осуществлял духовное водительство священник.
Свое великолепное образование, потрясающие знания во многих областях науки и искусства Рачинский перенес в сельскую школу. Он сам преподавал арифметику и грамматику, музыку и рисование, читал с детьми местных деревень мировую классическую литературу. Его мысль о том, что «если народ погрязнет в невежестве, то позор и проклятие нашему мертвому образованию» в те, предреволюционные, десятилетия прозвучала поистине пророчески, однако, как мы теперь понимаем, мало кого вразумила.
Рачинский был убежден, что между помещиком и крестьянином должно существовать единение в Боге.
Жизнь татевской школы была связана с соблюдением постов и православных праздников. За одним братским столом на трапезу собирались учителя, помощники Сергея Александровича, и ученики. Школьной братией пелись молитвы. В день святых просветителей славян равноапостольных Кирилла и Мефодия совершался крестный ход из церкви в школу, детям вручались подарки и книги. Учебный год в сельских школах начинался 1 (14) октября, после уборки урожая. Грамоту в школе Рачинского начинали изучать с церковнославянского языка. Освоив его, дети свободно учились писать и читать на русском. Владение речью предков развивало творческие способности, формировало детей нравственно и эстетически. Первыми словами, которые они писали в школе Рачинского, была молитва мытаря: «Боже, милостив буди мне грешному!».
Недавно московский священник Владимир Соколов рассказывал, что в дореволюционной России в школах начинали письмо с фразы «Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых...». Не правда ли, есть немалый духовный зазор между этими словами и сегодняшним обучением письму и чтению, начинающемся с ново-букварной фразы «Мама мыла раму»?
Преподаванию Закона Божия в сельских школах Рачинского отводилось самое важное место. Стержнем всего учебного дела педагог считал Литургию. И это было для детей естественным и уже осмысленным строем жизни. Изучение Закона Божия в классе подкреплялось практическим участием школьников в совершении богослужения в качестве певцов и чтецов. Дети легко обучались церковному пению, к чему их христианские души были готовы. «Тому, кто окунулся в этот мир строгого влияния, глубокого озарения всех движений человеческого духа, тому доступны все выси музыкального искусства, тому понятны и Бах, и Палестрина, и самые светлые вдохновения Моцарта, и самые мистические дерзновения Бетховена и Глинки», - писал Рачинский о богослужении и церковном пении. Крестьяне, побывавшие в Петербурге, уверяли, что и там такого чудного церковного хора, как в Татеве, не слышали. Не является ли свидетельством жизнестойкости подходов Рачинского возникновение в наши дни церковных хоров, созданных по примеру татевской школы и церкви?
Дом Рачинских. Вдумчивые слова Рачинского сегодня помогают понять глубину падения нашего «светского» постсоветского образования и общественного бытования в эпоху попрания духовных скреп, нравственной и эстетической вседозволенности и практически всеобщего и повсеместного релятивизма, когда отрицается Абсолют, когда все можно обосновать и опровергнуть, когда почти все лишается духовной опоры. Рачинский писал: «Та высота, та безусловность идеала, которая делает русский народ народом христианским по преимуществу, которая в натурах спокойных и сильных выражается безграничною простотою и скромностью в совершении всякого подвига, доступного силам человеческим; которая в натурах страстных и узких ведет к ненасытному исканию, часто к чудовищным заблуждениям; которая в натурах широких и слабых влечет за собой преувеличенное сознание своего бессилия и, в связи с ним, отступление перед самыми исполнимыми нравственными задачами, необъяснимые глубокие падения; которая во всяком русском человеке обусловливает возможность внезапных победоносных поворотов от грязи и зла к добру и правде, - вся эта нравственная суть русского человека уже заложена в русском ребенке. Велика и страшна задача русской школы в виду этих могучих и опасных задатков, в виду этих сил и слабостей, которые она призвана поддержать и направить. Школе, отрешенной от Церкви, эта задача не по силам. Лишь в качестве органа этой Церкви, в самом широком смысле этого слова может она приступить к ее разрешению. Ей нужно содействие всех наличных сил этой Церкви, и духовных, и светских...».
Рачинским впервые в воспитательных целях была применена практика пеших паломнических походов. Учителя и школьники татевской школы в летнюю пору ходили в Нилову пустынь - примерно 150 верст - проселочными дорогами. Помимо того, что для детей это путешествие было исполнением мечты - попасть к «угоднику», как называли преподобного Нила Столобенского местные крестьяне, дети еще и знакомились с родной природой, делали пейзажные зарисовки. В частности, для будущего художника Н. П. Богданова-Бельского один такой поход и пребывание в монастыре дали импульс к первым пробам в иконописи. Впоследствии он распишет татевскую Троицкую церковь и несколько других храмов.
* * *
Расширяя сферу своей деятельности по просвещению населения, Рачинский 5 июля 1882 года создает Общество трезвости. Все желающие отказаться от пагубной привычки заказывали в день памяти преподобного Сергия Радонежского молебен святому и просили его помощи, чтобы преодолеть недуг. Человек давал обещание Богу, и Церковь ему помогала. Сотни людей смогли исправить свою жизнь, вступив в Общество трезвости.
В селе Пречистое Духовищенского уезда обет трезвости дали 250 человек, в селе Дровино Гжатского уезда, где учительствовал любимый ученик Рачинского В. А. Лебедев, в Общество трезвости вступило 700 человек. Во многих городах и селах, на фабриках и заводах возникли подобные общества. Трезвенники, по замечанию В. Г. Георгиевского, исследователя деятельности просветителя, стали исчисляться десятками тысяч.
С начала XXI века, особенно в молодежной среде, возник интерес к личности Рачинского как воссоздателя обществ трезвости, существовавших и до него, но не получивших того масштабного развития, какое смог осуществить этот народный учитель.
Нам памятна евангельская притча о древе и его плодах; и вот как о «плодах своего древа» писал Рачинский: «Из всех учителей, воспитанных мною (около сорока), только одного не удалось мне оградить от винопития».
К слову, среди ярких учеников Рачинского был и протоиерей А. П. Васильев (1867-1918), духовник царской семьи, окончивший Санкт-Петербургскую духовную академию, выдающийся народный проповедник и законоучитель царских детей, член Главной Палаты Русского Народного Союза им. Михаила Архангела (РНСМА). Священник был расстрелян в Петрограде в августе 1918 года вместе с причтом своего храма и почитается в Православной Церкви в лике священномучеников. А сколько непрославленных, тихих подвижников отчей веры, таких, как еще один ученик Рачинского - татевский учитель А. А. Серяков, становятся сегодня для нас примерами благородства и мужества, столпами возрождающейся России!
Такие плоды могла принести только деятельная любовь педагога-подвижника. Именно с любовью к своему народу Рачинский писал: «В нормальной крестьянской жизни нет места тем преждевременным возбуждениям воображения, тем нездоровым искушениям мысли, которыми исполнен быт наших городских классов. Русский народ, вошедший в пословицу своим сквернословием, в сущности, самый стыдливый народ в мире. Грязь в глазах русского человека есть грязь. Когда в нем проснется зверь, живущий в каждом человеке, он кидается ею. Но пока он трезв, пока он остается сам собою, он чист в мыслях и словах. Гаденькая, любезничающая грязноватость, проникнувшая из Франции в нравы нашего полуобразованного общества, в нашу литературу низшего разряда - глубоко ему чужда. Каждый наш крестьянский мальчик - такой еще не испорченный русский человек».
Ученик Рачинского, впоследствии иеромонах, Тит (Никонов) писал из Троице-Сергиевой Лавры, куда учитель направил его в школу иконописи: «Мой милый благодетель! ...Теперь я рисую с многосложных эстампов... В понедельник у нас вдруг раздалось в классе: «Государя убили». Сердца у нас у всех так и оборвались. Вчера же утром мы прежде пропели молебен о здравии Александра III и приняли присягу, потом отпели панихиду. Не уберегла матушка-Россия столь великого для нее благодетеля, подобных которому, может быть, никогда не будет». Это письмо поражает глубиной мысли подростка. И еще более ясно представляется за этим мальчиком образ его учителя, воспитавшего в детях духовное понимание происходящего в обществе, ответное к нему участие. Здесь и патриотизм, и вера в справедливость, и чувство сыновней любви к Родине.
Есть ли кому сегодня посмотреть на русский народ глазами учителя Рачинского?
* * *
Круг знакомств профессора Московского университета С. А. Рачинского простирался далеко за пределы научного и педагогического мира. Его можно назвать «татевским затворником», но просветитель до последних дней жизни следил за культурными и политическими событиями в мире, о чем свидетельствует его обширная переписка на 4-х языках. Его, сельского учителя, благодарили за подвижнический труд императоры Александр III и Николай II.
Рачинский был дружен со своим земляком, основателям православной миссии в Японии, архиепископом Николаем (Касаткиным), впоследствии прославленным как святитель Николай Японский. В Татеве проводили каникулы обучавшиеся в Санкт-Петербургской духовной академии японцы, обращенные архиепископом Николаем в Православие - Арсений Ивасава и крестник Рачинского самурай Сеодзи.
Но голосов таких подвижников, как профессор Рачинский, святой праведный Иоанн Кронштадтский, матушка Мария (Скобцова) и других было уже не слышно за «музыкой революции».
За два десятилетия до революционной бури Рачинский в своих статьях и многочисленных письмах указывал на кровоточащие раны общественной жизни: отстраненность интеллигенции от народа, теплохладное отношение не столько народа, сколько интеллигенции к Православию - стержневой, государствообразующей религии, пороки и отсутствие усердия самих священников. «Легко ссылаться на Петровские реформы, - писал татевский мыслитель, - на целый ряд правительственных постановлений, облекших нашу Церковь в мертвящие формы казенного ведомства. Но все это еще не корень зла, а вопиющий его признак. Над живою Церковью никакое правительство в мире не властно; зло не в мерах правительства, а в медленном, постепенном, по большей части бессознательном отпадении от Церкви всего, что у нас есть образованного, богатого, властного. ...Положение нашей Церкви опасно. Опасно оно не для самой Церкви - ее победоносная жизненность проявляется и теперь для всякого, кто имеет глаза, чтобы видеть, уши, чтобы слышать. Оно опасно для тех, которые от нее отпали. Не тайным ли сознанием этой опасности объясняется позорное равнодушие нашей интеллигенции к делу образования нашего народа, ее торопливая жажда захватить внешнюю власть, за неимением внутренней. Спасти эту интеллигенцию от гибели, которую она себе готовит, могут только дружные усилия людей мыслящих и верующих, неустанная их работа на почве Церкви, на почве школы. Медлить невозможно».
* * *
«Впечатления петербургские крайне тяжелы и безотрадны. Жить в такую пору и видеть на каждом шагу людей без прямой деятельности, без ясной мысли, и твердого решения, занятых маленькими интересами своего я, погруженных в интриги своего честолюбия, алчущих денег и наслаждения и праздно-болтающих, - просто надрывать душу...
Добрые впечатления приходят лишь изнутри России, откуда-нибудь из деревни, из глуши. Там еще цел родник, от которого дышит еще свежестью: оттуда, а не отсюда наше спасение. Там есть люди с русскою душою, делающие доброе дело с верой и надеждою...
Не угодно ли, Ваше Высочество, я покажу Вам одного такого человека. Все-таки отрадно хоть одного такого увидеть. На досуге извольте прочесть прилагаемые письма. Если Вы сочувственно примете их, то не пожалеете, что читали.
Это письма приятеля моего Сергея Рачинского, поистине доброго и честного человека. Он был профессором ботаники в Московском университете, но, когда ему надоели поднявшиеся там распри и интриги между профессорами, он оставил службу и поселился в своей деревне, в самой глуши Бельского уезда Смоленской губернии, вдали от всех железных дорог. Живет он там безвыездно вот уже около 10 лет и посвятил себя всего сельским школам, которыми и занимается с утра до ночи - в каком духе, изволите увидеть из писем. Он подлинно стал благодетелем целой местности, и Бог послал ему людей - из священников и помещиков, которые с ним работают. Отрадно читать его письма, - от них веет новым и здоровым, ободряющим духом. Тут не болтовня, а дело и истинное чувство.
В письмах отмечены карандашом страницы, на которые стоит обратить Ваше внимание».
В тот же день Наследник Цесаревич ответил Победоносцеву:
«Искренно благодарю Вас, любезный Константин Петрович, за присланные письма. Действительно, отрадно читать их. Как завидуешь людям, которые могут жить в глуши и приносить истинную пользу и быть далеко от всех мерзостей городской жизни, а в особенности петербургской. Я уверен, что на Руси немало подобных людей, но о них не слышим, и работают они в глуши тихо, без фраз и хвастовства».
В 1883 году Рачинский обращался к Обер-прокурору, чтобы
тот испросил Государя Александра III о разрешении закрыть
в Бельском уезде кабаки. Число питейных заведений
уменьшилось. Не был ли ответом на протрезвляющую духовную
деятельность татевского всероссийского просветителя тот
факт, что обиженная пьянь в лихие 1920-е разметала кости
из могилы Рачинского и всех его сродников?
Доживи Рачинский до октябрьской смуты 1917-го года и
помрачений Гражданской войны, он, наверняка, стал бы
новомучеником, как и священник из села Спас-Береза, что в
6 километрах от Татева, как и духовник монаршей семьи
протоиерей А. Васильев. Рачинский не отрекся бы от своих
убеждений.
Страшный факт об уничтожении могилы Рачинского словно подтверждает и вышеприведенные суждения о русском народе самого Рачинского, и становится в ряд с известным афоризмом, приписываемым Достоевскому - «русский человек без Бога - дрянь». На самом деле эта мысль высказана в письме А. И. Кошелева к А. С. Хомякову и звучит так: «Без православия наша народность - дрянь. С православием наша народность имеет мировое значение» (Н. А. Бердяев цитирует это письмо в своей статье «Алексей Степанович Хомяков»).
Просветительская деятельность Рачинского была оценена и Государем Николаем II. 14 мая 1899 года Император подал рескрипт, в котором говорилось: «Труды ваши по устройству школьнаго обучения и воспитания крестьянских детей, в нераздельной связи с церковью и приходом, послужили образованию уже нескольких поколений в духе истиннаго просвещения, отвечающего духовным потребностям народа. Школы, вами основанныя и руководимыя, состоя в числе церковноприходских, стали питомником в том же духе воспитанных деятелей, училищем труда, трезвости и добрых нравов и живым образцом для всех подобных учреждений».
Сергей Александрович Рачинский ушел из жизни 2 мая (ст.ст.) 1902 года. На его погребение съехались десятки священников и учителей, ректоры духовных семинарий, писатели, ученые. За 10 лет, последовавшие после его кончины, о жизни и деятельности Рачинского было написано и опубликовано более десятка книг, опыт его школы использовался в Англии и Японии.
В. Г. Георгиевский писал тогда: «Рачинский показал, что высшая наука совместима с глубокой религиозностью, - и церковность, ставши основой начальной народной школы, способна дать ей особую жизненную силу, так, что народ русский, получив просвещение в духе христианства, под постоянным благодатным воздействием Церкви православной, носительницы православного духа, может явиться единственным в мире народом, который способен будет сказать свое жизненное слово прочим народам Востока и Запада, ждущим нового откровения».
* * *
В октябре 2012 года в селе Татеве Оленинского района Тверской области по благословению епископа Ржевского и Торопецкого Адриана прошел Первый Межрегиональный фестиваль православных обществ трезвости им. С. А. Рачинского.
В знаменитую татевскую школу съехались представители клубов трезвости из Москвы, Петербурга, Екатеринбурга, Нижнего Новгорода, Рязани. Педагоги и священники делились опытом просветительской работы в разных регионах. Отрадно было видеть, как десятки молодых людей идут крестным ходом по пути прошедшего здесь 100 лет назад педагога-подвижника Рачинского.
В татевское общество трезвости, по примеру настоятеля здешней Троицкой церкви отца Владимира (Евстигнеева), на сегодняшний день вступило 30 человек.
Недалеко
от Татева, в поселке Мирный, на родине святителя
Николая Японского, воссоздан летний лагерь по образцу
школы Рачинского, и отец Артемий (Рублев) возобновил
традиции походов по святым местам, вот только теперь
они стали велосипедными.
Отрадно, что в наши дни один из московских чиновников высокого разряда в публикации на страницах «Литературной газеты» отмечает, что и для сегодняшней педагогики примером служит деятельность «учителя века» Рачинского, что «русские педагоги-подвижники смотрели на учительство как на святую миссию, на великое служение благородным целям подъема духовности в народе».
Пора нашим учителям обратить взоры к трудам выдающегося соотечественника, педагога-просветителя, «апостола трезвости» Сергея Рачинского, создавшего внятную, обоснованную и убедительную парадигму русской школы, которая была утеряна нами в безпамятстве и мороке лихолетья.
***
В мае 2013 года в нижегородском издательстве «Родное пепелище» вышел сборник статей и писем С.А. Рачинского «Из доброго сокровища сердца своего...», составленный И.В. Ушаковой. Книга издана при поддержке Ржевской Епархии и администрации Оленинского района Тверской области. В Москве книгу можно приобрести в магазинах Сретенского и Новоспасского монастырей, в магазинах «Троицкая книга» и «Православное слово». Средства, вырученные от продажи книги, пойдут на реставрацию колокольни Троицкой церкви села Татева.
