«Аще
кто хощет по Мне идти, да отвержется себе, и возьмет крест свой, и последует»
(Лк.9,23). В чём заключается отвержение, отречение от себя в наше время?
Отвечает насельница сестричества «Обитель Веры и Милосердия» при храме
прп.Серафима Саровского в пос.Песочный Елена Кондратенко, - отвечает всей своей
жизнью.
Мы сидим с Еленой в её комнатке-крохотуле под самой крышей сестринского дома - из окна храм и дорожки, ведущие к нему, видны как на ладони. На столе и кровати стоят и лежат иконы - Елена занимается реставрацией. «Вся моя жизнь до прихода к Богу может уложиться в одну фразу, сказанную кем-то из великих: «Ты думаешь, ты жил? Ты просто плохо спал, и вот проснулся». И правда, мы все будто просыпаемся, когда отвечаем на зов Господа, приходим в Церковь. Будто пелена спадает с глаз, все наши суетные, себялюбивые устремления остаются в прошлом, и мы начинаем жить, - так начала Елена свой рассказ. - Детство моё прошло в Сибири, в Омске. Было оно безоблачным и счастливым, но атеистическим. Правда, бабушка была верующей. Однажды я гостила у неё в деревне и нашла старую Псалтирь. Картинок в ней не было, зато буквицы - старинные, необычные, будто скрывали тайну... Словом, я, не отдавая себе отчёта в своих действиях, потихоньку заткнула Псалтирь за пояс юбки и увезла. Бабушка долго потом её искала, убивалась, но разве могла я, второклассница, сознаться в таком поступке? Я промолчала. И мне до сих пор стыдно. А Псалтирь так и хранится у меня.
Закончив общеобразовательную и художественную школы, я уехала в Ярославль и поступила в художественное училище. Как я любила рисовать! Особенно лошадей. Я росла около ипподрома, и героями моих первых рисунков были эти красивые, умные животные. Сейчас смешно вспоминать, но я мечтала, что, закончив училище, устроюсь работать конюхом. Судьба распорядилась иначе. В 1982 году я поступила в Академию театра и кинематографии на Моховой, выучилась на театрального художника-оформителя. Успела поработать в нескольких театрах. А по дороге на лекции частенько заходила в Спасо-Преображенский храм. Актрисы, знаю, ходили на Смоленское кладбище, ставили свечечки блж.Ксении Петербургской, но я тогда боялась покойников и кладбищ.
В 1988 году, когда Россия праздновала 1000-летие Крещения Руси, я решила, что надо креститься. Но вот беда: у меня даже юбки не было - как многие студенты художественных вузов, я ходила в драных джинсах. Слава Богу, подруга одолжила свою репетиционную юбку. Раздобыв ещё платок, я поехала не куда-то, - на Смоленское кладбище. Удивило, как много было в храме детей. С того момента судьба моя долгое время была связана с храмом Смоленской иконы Божией Матери. Помню, как приехала однажды в храм вечером. Стою на службе, а сама думаю, как хорошо было бы остаться на ночь в храме и молиться в тишине. После службы клирошанин спросил: «Кто может остаться и прибрать в храме?» Я хотела было уйти, но меня и ещё одну девушку попросили остаться. Мы добросовестно начищали подсвечники, а какая-то матушка пела псалмы. Эта уборка была как участие в не виданном мною доселе празднике. Потом нас пригласили на трапезу, и меня поразила атмосфера доброжелательности, царившая за столом. После трапезы храмовый кочегар повёл нас к блж.Ксеньюшке, поставил на колени, и мы стали читать акафист святой. Было так хорошо и покойно на душе, что я поняла: больше мне ничего и не надо.
Наконец я решилась на первую исповедь. Зайдя в храм, увидела, как ласково обнимал о.Игорь Филин бабушек за плечи, когда те исповедовались и плакали, как утешительно что-то говорил. Когда подошла моя очередь, он спросил: «Твой главный грех?» - «Лень», - ответила я без запинки. Не помню, что именно он мне тогда говорил, но с тех пор я ходила на исповедь только к нему, а вскоре стала уборщицей в храме. Сначала переживала, что кто-то из театра увидит, как я - художник! - мою полы, потом это стало безразлично. Я любила бывать в часовне Ксении Блаженной, когда там служил о.Игорь, - он так густо кадил, и мне это нравилось. И что удивительно, моя смена дежурить всегда выпадала на церковные праздники, так я невольно отстаивала все службы. А когда наступал час уборки, мы открывали окна в храме и ветер - горячий, благоуханный - дул прямо в лицо, приводя в порядок мысли и чувства. Так Господь за краткий срок подготовил меня к дальнейшей службе в Песочном. 12 сентября 1993 года мы все собрались на дне рождения дочери одной из прихожанок, и о.Игорь объявил, что его назначили настоятелем в храм прп.Серафима Саровского. Все приуныли, расставаться с любимым пастырем никому не хотелось, а я подумала: «Пойду в Песочный за батюшкой». Как оказалась, я была в этом решении не одинока.
Девятого октября я впервые приехала в Песочный. Забора тогда не было, вдоль дороги просто чередой бежали позолоченные осенью берёзки и пламенеющие рябинки, будто русский хоровод девиц-красавиц. Нынешний сестринский дом представлял собой развалюху, да и храм был в плачевном состоянии. Нас встретила маленькая бабушка (ныне свечница Нина Ивановна), спросила тревожно: «Вы кто такие?». Узнав, расплакалась: «Господи, как я вас ждала!» Вскоре появился о.Игорь, и закипела работа.
Я стала жить в храме, так как больше было негде. Спать мне приходилось на стульях, а иногда, когда особо лютовал мороз, - свернувшись калачиком у печки. Но, Боже мой, как крепок и сладок был этот сон! А когда не спалось, я зажигала лампадки пред образами и молилась до света. Меня поставили кашеварить, чего я, признаться, совершенно не умела. Прежде чем сварить гречневую кашу или грибной суп, звонила знакомым, спрашивала, как это делается. Готовила я в маленькой комнатушке, где была печка и где все мы грелись и отдыхали после службы. Печи в церкви отчаянно дымили. Но никто не замечал ни холода, ни голода - все работали во славу Божию. Когда я мыла пол, он тут же подёргивался тонким хрупким ледком. Зато не билась посуда при падении, и это было здорово: её у нас было немного - кто что смог принести да мои студенческие чайник и кастрюля.
О.Игорь любил делать подарки. Как-то подарил всем по маленькой иконочке Серафима Саровского (она до сих пор со мной). Укладываясь спать, я клала её на сердце и просила святого старца, чтобы он дал мне восстановление сил за короткие часы сна. Батюшка спал и ел меньше всех. Как говорил Миша Волынин - ныне иерей Михаил, «батюшка за нас постится и молится, а мы за него спим и едим». Сам о.Игорь вечно был занят какой-то работой, лазал по чердаку и подвалу в паутине и громко пел молитвы, что заставляло нас тоже работать засучив рукава. Я в такие часы вспоминала, что когда он пел в Смоленском храме «Царице моя Преблагая...», бабушки плакали от умиления и чего-то несказанного, невыразимого, что до краёв переполняло их души. Исповедь батюшка принимал нередко до часу ночи, пока всех не выслушает.
Кроме уборки храма, растопки печей и готовки трапезы, у меня было ещё два послушания, которые мне особенно нравились: звонить в колокола и, поскольку я по образованию художник, я должна было красиво писать всевозможные объявления в церковном стиле. Например, как должно вести себя прихожанам в храме. Или вот ещё запомнилось одно объявление - воззвание к местным жителям, которые растаскивали наш домик причта, отрывая вагонку, которой он был обшит: «Дорогие, не разрушайте дом, а помогите его отреставрировать». Кроме того, я пела на клиросе, а поскольку Царские врата тогда были из реечек и было всё видно, о.Игорь молился в алтаре и нам успевал подпевать и помогать как регент. Поздно вечером - а батюшка всегда служил не торопясь, часов до одиннадцати, - мы набивались в маленькую комнатушку, пили чай с хлебом, маслом и мёдом, и о.Игорь нас наставлял или читал вслух. Иногда мы просто беседовали по душам. И батюшка ободряюще говорил мне, что придёт время и будет у меня при храме иконописная мастерская, буду я реставрировать и писать иконы... А пока я в свободное время вырезала из дерева подсвечники, стручцы, чётки, наперсные кресты. Батюшка даже носил тогда во время Великого поста вырезанный мною деревянный крест.
До 33 лет я не задумывалась о замужестве, да и батюшка пресекал всяческие ухаживания за мной ребят из братства. Но потом я собралась замуж и, несмотря на то что о.Игорь не благословил, обзавелась семьёй. А вскоре мы разошлись... И опять потекла наполненная молитвами и заботами жизнь при храме, - жизнь, посвящённая Богу. Так я - творческий, своевольный человек - безропотно 20 лет жила и работала при храме, и было мне хорошо. Об одном жалею - что детей не дал Бог... Год назад ездила в Омск ухаживать за больной мамой. Похоронив маму, вернулась в сестричество при Серафимовском храме. Но теперь надо ехать ухаживать за больным отцом. Что дальше? Не знаю. На всё воля Божия».
Притча. «Однажды по дороге шла толпа людей. Каждый нёс на плече свой крест. Но одному человеку казалось, что его крест слишком тяжёлый. Он зашёл в лес и отпилил часть креста. Довольный, он пошёл дальше. Вдруг - пропасть. Все положили свои кресты и перешли через неё. И лишь тот человек остался на этой стороне, так как его крест оказался слишком коротким». Дай Бог, чтобы Елена донесла свой крест до конца.
Записала Ирина РУБЦОВА
