Фото с сайта Уфимской епархии РПЦ (МП)
Узнав о том, что я пишу книгу о святой блаженной старице Матроне Московской и Тульской, многие спрашивали: что именно ты пишешь? Ведь о ней осталось очень мало сведений, и все они уже собраны издателями и составителями многочисленных брошюр и книжечек о святой Матроне. И вообще - кто ты такая, что считаешь себя вправе писать о ней?Лишь только я впервые узнала о святой блаженной старице Матроне Московской, а ещё более - когда увидела икону с её изображением, сразу почувствовала, как и многие-многие другие люди, - она мне родная. Как будто знала её всегда, как будто всегда её любила. Несколько лет я вынашивала счастье написать эту книгу. Решиться на столь ответственный труд было очень нелегко. Много раз перечитывала «Беседы великих русских старцев», откуда и получила ответ от схиигумена Германа, устроителя Зосимовой пустыни: «Кто же из нас достоин? Кто может считать себя достойным? Мы только смиряться можем и смирением дополнять дела, которых у нас нет...» А в «Житии преподобного Сергия, Радонежского чудотворца», написанном спустя двадцать семь лет после блаженной кончины преподобного благоговейным учеником его, священноиноком Епифанием, нашла себе в поддержку такое признание: «Подивился я, как оставалось в забвении тихое, чудное житие сие? И, побеждаемый сильным желанием, решил каким бы то ни было образом написать хоть от многого малое. Обрел я некоторых премудрых старцев и вопросил их: одобрят ли они мое помышление, и подобает ли мне начать писать? Они же отвечали: «Как не подобает жития нечестивых людей описывать, так же не подобает и жития праведных полагать в забвении и предавать молчанию».
В том, что писать нужно - я не
сомневалась. Объяснить это чувство я могу единственным образом -
Матронушка «позвала» меня, как она умела, как «позвала» своего
племянника, находившегося в Москве. Ксения Ивановна Сифарова
рассказывала, как Матронушка однажды «позвала» племянника из Загорска
на помощь. Сифарова знала эту историю от первого лица, от Ивана. Он
рассказывал: «Сижу на работе, вдруг чувствую: надо идти к начальнику,
отпрашиваться с работы и ехать в Москву. Пошёл: отпустите, я чувствую,
надо срочно съездить к тёте!» Его отпустили. Он помчался к Матроне, а
та уже ждёт: «Давай, давай, перевози меня скорей в Загорск, к тёще
своей». Только они уехали, как пришла милиция...
Так же
«позвала» она, по моему убеждению, Сталина: «Однажды я слышала, как
Матушка обращалась ко всем известному лицу», - осторожно намекает в
своих воспоминаниях, относящихся к Великой Отечественной войне,
Жданова.
Так же «позвала» она и меня...
В Ревизской Сказке 1858 года деревни Яковлевка (№ 7/7 ф. 360 оп. 1 д. 1 л. 338об-339) имеются данные и на супругу Дмитрия Никонова, Наталью Никитичну Ефимову («Никиты Ефимова и Федосьи Борисовой дочь Наталья»).
Наталья и Дмитрий сочетались браком, согласно свидетельству, 26 октября 1869 года (ф. 3 оп. 15 д. 628 л. 412-413). В сельскохозяйственной переписи 1910-1912 года (ф. 4 оп. 3 д. 1966 л. 4, 1, 2об) фактами и цифрами обрисовано материальное положение и этой семьи. Дмитрий Никонов назван «крестьянином собственником», то есть - располагающим материальной собственностью, а именно: по сельскохозяйственной переписи за ним числилось 3 «полевых» надела, а «усадебных наделов или десятин» 0,45 (прежде стояло 0, 35, эта цифра зачёркнута, значит, от переписи до переписи Дмитрий прикупил ещё кусочек земли). Для сравнения - у односельчан Дмитрия Ивановича, за исключением одного-двух, или вообще нет наделов, или они значительно меньше, чем у Никоновых. У Сувальнева Ивана, к примеру - 2 и 0,18 соответственно, у Сувальнева Василия - 0 и 0,33, у Сифаровых - 1 и 0,50, у Фёдора Фомина - 1 и 0,35 и т. д. Имеются и другие подтверждения тому, что Никоновы были семьёй с крепким средним уровнем достатка. Снова вернёмся к данным Сельхозпереписи: за Никоновыми числились сарай и рига, на скотном дворе блеяли пять овец, исправно давала молоко корова, у стойла стояли две рабочие лошадки и два жеребёнка - 45 возов навоза по двадцать пудов каждый удавалось накопить хозяевам за год. Его сдавали и выручали за него неплохую сумму. Члены семьи Никоновых то и дело, как следует из ведомости, подрабатывали на стороне - на сельскохозяйственных работах, сборе грибов и ягод, в барской усадьбе и т. п.Дом, где проживали Никоновы, был довольно просторен. Крыша крыта не соломой, не камышом, как у многих других в селе, а листами железа: по сельхозпереписи, где содержатся сведения о постройках, о доме Никоновых в графе «материалы крыши, стен» стоит «д/ж», то есть дерево и железо. Никоновы, скорее всего, строили своё жилище с помощью многочисленных родственников и близких: согласно той же сельскохозяйственной переписи, Дмитрий Иванович «выделился» из своей большой семьи в 50 лет. Упоминание К. И. Сифаровой о том, что зимой Никоновы «в печке спали», чтобы согреться - не свидетельство бедности: так делали даже достаточные крестьяне, чтобы сэкономить на топливе. А то, что они «жили бедно, печку топили по-черному, соломой», как уже было сказано, придумано позже окружением Матроны - при советской власти безопаснее было писать в анкетах «из беднейших крестьян» и приводить различные свидетельства своей бедности. Итак, Никоновы были семьёй с крепким средним достатком. Тем не менее, они действительно ещё до родов собирались отдать будущего ребёнка в приют. Почему? Причиной стали не нужда и нищета, не пороки родителей и не их дурные характеры. Супруги жили мирно и достойно, отличались набожностью, трудолюбием, добрым отношением к окружающим. В документах о Дмитрии Никонове значится: «Поведения хорошего, судим и штрафован не был». Главной причиной их нелёгкого решения стало то, что оба супруга были очень больными людьми*. Наталья Никитична Никонова отмечена в Ревизской сказке 1859 года (№ 7/7 ф. 360 оп. 3 д. 1966 л. 14, 1, 2об) буквой «с» - то есть, «слаба». Рожала она после того, как вышла замуж (свидетельство о браке Дмитрия Иванова Никонова и Натальи Никитиной Ефимовой от 26 октября 1869 года ф. 3 оп. 15 д. 628 л. 412-413), восемь раз. Из детей, рождённых Никоновыми, кроме Матроны, в живых осталось только трое: сыновья Иван и Михаил, а также дочь Мария. Медицинская помощь в то время в провинции практически отсутствовала, детская смертность была крайне высока. В Епифанском уезде Тульской губернии, по исследованиям врача П. А. Говоркова, 23 % детей умирало в течение первых шести месяцев со дня рождения, а до пятилетнего возраста умирало 3/5 всех детей. Причину детской смерти в те времена указывали довольно произвольно: «от поноса», «от кашля», «от коря», а чаще всего просто «от недуга», так что установить, умирали ли маленькие Никоновы от какой-нибудь наследственной болезни, которой страдали их родители, или по каким-то другим причинам, теперь невозможно. Я пишу «родители», а не только «мать», потому что Дмитрий Никонов также значится в Ревизской Сказке «недужным инвалидом», а в Сельхозпереписи в графе «солдаты и неспособные к труду» напротив его имени стоит «н» - «неспособный». Если учесть, что умер он в сравнительно раннем возрасте (даже вечно хворающая Наталья пережила его на 33 года), можно предположить, что болезнь, от которой он сошёл в гроб в 1912 году - рак губы, мучила его на протяжении многих лет. Тяжёлый крестьянский труд, безусловно, способствовал усугублению онкологического заболевания.Наталья Лясковская
