Дивная роль в истории России выпала на долю простого русского крестьянина Ивана Осиповича Сусанина, уроженца скромного северного поселения под названием Деревеньки б. Костромского уезда.
Роль личности в истории всегда занимала человеческие умы. Пытались её осмыслить бытоописатели, философы, художники. И всегда оказывалось: индивидуум в переломные моменты развития общества мог становиться фигурой поистине знаковой, способной не только влиять на отдельные события, но и надолго определять весь их ход.
А довелось Сусанину жить в лихую для нашего Отечества пору... После смерти в 1598 году царя Фёдора, сына Ивана Грозного, на Руси началась полоса неурядиц, названная Смутным временем. В державе начались внутренние «неустройства», междоусобицы знатных российских домов, образовался своеобразный «триумвират», рвущихся к власти Ляпунова, Трубецкого, Заруцкого, крестьянские восстания и казацкие бунты, потрясшее всю страну выступление Болотникова... А тут еще целая череда стихийных бедствий, голод...
Всё это ввело в немалый соблазн мятежную Польшу и Швецию, стремящихся воспользоваться слабостью России. И ещё одна беда чёрной тучей нависла над Русью: тень убиенного или погибшего от несчастного случая последнего потомка династии Рюриковичей, царевича Дмитрия в 1591 году в Угличе. Слухи один тревожнее другого поползли по стране - оказывается, отпрыску Ивана Грозного якобы удалось... спастись, и вот теперь, выросши и возмужав, он претендует на московский престол. Говорили в народе, что это некий беглый монах Чудова монастыря Григорий Отрепьев. Но всплыл он почему-то в Польше, вере привержен был католической и даже, как утверждали современники, плохо изъяснялся по-русски. Однако интервенты с помощью тогдашнего боярского «лобби» сумели утвердить его на русском престоле. Бывший к тому времени царем Борис Годунов, а затем и сменивший его сын Фёдор не смогли противостоять самозванцу. Трон державы великой захватил Лжедмитрий I, антироссийский ставленник интервентов. Вот что писал о его правлении Н.М. Карамзин: «Был он легкомысленный и вспыльчивый от природы, грубый от худого воспитания. Удивляя и оскорбляя бояр своими насмешками, упрекал невежеством, дразнил хвалою иноземцев.., исключительно ласкал поляков, только им давал свободный к себе доступ, с ними советовался как с ближними... Смеялся над мнимыми суевериями набожных россиян и не хотел креститься перед иконами, не велел также благословлять и кропить Святою водою царской трапезы, садясь за стол не с молитвой, а с музыкой... В ограде Кремлевской дал лучший дом иезуитам и служил с ними латинские обедни...» А тут ещё постоянная шутовская гульба, наглое, развязное обхождение шляхты с русским дворянством, не говоря уже о простом народе.
Всё это для него плохо кончилось: люд московский растерзал чужеземного правителя. Но беды народные ещё продолжались - за первым претендентом на престол последовал Лжедмитрий II, объявился даже некий Лжедмитрий III... Неудачным оказалось и царствование Василия Шуйского, отвергнутого народом за его политику лицемерия и соглашательства с интервентами....
Но судьбы Государства Российского уже взяло на себя народное ополчение Минина и Пожарского, которое сумело очистить Москву от интервентов, покончить с изменнической «Семибоярщиной», поставить на повестку дня вопрос об избрании нового царя.
Сложнейшим оказалось для России утверждение на троне достойного монарха. Избирать ли претендента по принципу знатности рода или по признанию, популярности в народе, как бы мы сказали сегодня. Верхний эшелон боярства еще пытался хитрить, маневрировать, но очень уж многие из его представителей запятнали себя сотрудничеством с интервентами, двойственностью политики, метаниями из одного лагеря в другой в течение всего Смутного времени.
И тогда взоры боярства под давлением народных масс невольно устремились к кандидатуре Михаила Романова из рода Романовых-Юрьевых. И хотя род этот не был из самых знатных, но не оказался он замешанным ни в московских интригах, ни в сотрудничестве с устроителями Смуты российской. Без сомнения, у ряда бояр, от которых зависело утверждение нового царя, были и свои лукавые мыслишки: мол, живущий в костромской дали Михаил Романов еще очень молод (16-ти лет!), им будет несложно руководить, а то и просто за него править. И... ошиблись. Юный царь уже с первого времени правления при слабом физическом здоровье проявил и государственный ум, и державную волю. Эго при нём были «приведены в успокоение шведы» и освобожден Новгород, отбита у поляков охота навязать Москве польского «круля» Владислава, сына Сигизмунда III.
Много полезного при новом царе было предпринято и для внутреннего устройства страны: произведено «составление новых писцовых и дозорных книг» (считай, упорядочено законодательство!), улучшена организация войска, с принятием новых уставов и многое другое. Не будем забывать при этом, что Михаил умел прислушаться к советам своего отца, мудрого иерарха (а с 1619 и Патриарха всея Руси) Филарета.
Но всего этого могло бы и не быть, если б не бессмертный подвиг Ивана Сусанина. Прознав о выдвижении кандидатуры нового русского царя, польские интервенты отрядили в далекие костромские края, где при Ипатьевском монастыре обитал Михаил Романов, специальный отряд для его захвата и умерщвления. В трех верстах от селения Домнино, вотчины бояр Романовых, поляки ворвались в избу местного крестьянина Ивана Сусанина с требованием указать им дорогу к месту нахождения отрока Михаила. Убежденный русский патриот умышленно завел шляхетский отряд в непроходимые болотные дебри. Ни угрозы пытками, ни сами пытки не сломили дух отважного костромича. Он решил ради спасения царя пожертвовать собственной жизнью.
И подвиг этот и поныне имеет общечеловеческое звучание. «Если ты готов идти до конца, до самого горького конца, если запасешься великим терпением - лишь тогда ты сумеешь действительно помочь людям. Только тогда, когда принесёшь в жертву самого себя, только тогда!» Это сказал замечательный писатель Стефан Цвейг.
Царское правительство высоко оценило благородное самопожертвование простого костромского крестьянина. Специальным высочайшим указом потомкам спасителя престола была выдана «жалованная грамота» на вечное владение земельными угодьями. С такой формулировкой: «За службу и за кровь Ивана Сусанина».
Выдающийся подвиг Ивана Осиповича Сусанина не забыт русским народом, он останется вечным в его истории и культуре. И поныне на сценах страны идет опера Михаила Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»). В Костроме ему воздвигнут памятник, именем замечательного патриота и защитника Отечества нашего в стране названы площади, улицы, теплоходы. А болото, куда он завел спесивых шляхтичей, и по сей день называется «Сусанинским». Это - в назидание тем, кому и поныне неймется соваться к нам со своими уставами.
Для нас, сотрудников «Руси Державной», всех наших читателей, всего нашего православного мира подвиг Ивана Сусанина имеет особое, непреходящее значение. И не только потому, что он открыл для истории нашей новую династическую страницу, которая запечатлела такие имена как Петр и Екатерина Великие, Александр Благословенный, Александр Миротворец, трагически принесший себя в искупительную жертву св. Николай II. В самую тяжкую пору правления последнего Государя в I9I7 году произошло чудо явления иконы Божией Матери «Державная», под Чьим высшим покровительством пребывает ныне наша носящая Её Светлое Имя газета - издание православное, народное, служащее самым широким массам нашей России.
Да пребудет в вечной благодарной памяти нашей бессмертный подвиг Ивана Сусанина, славного сына земли Русской!
* «Русь Державная», № 3, 2013 г.
Валентин Николаев
