События последних десятилетий говорят о том, что современное общество, некогда мыслившее себя секулярным и безрелигиозным, таким на самом деле не является. Кроме конкретных фактов повышения роли религиозного фактора в международных, национальных и межгрупповых отношениях, об этом свидетельствуют те мысли и посылы, которые все чаще появляются в социологических, политологических, экономических и других суждениях политиков и ученых.
Так, в нашумевшей в конце прошлого столетия статье «Столкновение цивилизаций?» профессор Гарвардского университета С. Хантингтон указывал, что сегодня «все чаще приходится слышать о "возврате в Азию" Японии, о конце влияния идей Неру и "индуизации" Индии, о провале западных идей социализма и национализма к "реисламизации" Ближнего Востока» (1). По мнению цитируемого автором Г. Вайгеля, "десекуляризация мира - одно из доминирующих социальных явлений конца XX в.", а Ж. Капель назвал этот процесс «реваншем Бога» (2). В октябре 2001 года, в частности, крупнейший современный философ Юрген Хабермас, прежде один из видных сторонников и теоретиков идей секуляризации, выступил с речью "Вера и знание" при вручении ему ежегодной Премии Мира немецких книгоиздателей. Именно в этой речи было сказано, что требованием времени является отказ от политики секуляризации и переход от конфронтации между религиозным и секуляризованным сознанием к их партнерству и диалогу (3). Еще убедительнее звучат выводы, которые делают авторы доклада "Контуры мирового будущего" по "Проекту-2020" Национального разведывательного совета США: «Мы полагаем, что религия станет играть все более важную роль в том, как люди определяют свою идентичность» (4).
Подобные рассуждения говорят об одном - в сегодняшнем мире фактор воздействия на духовную сферу личности, выраженную в различного рода аксиологических, культурологичных, нравственных и религиозных устремлениях, приобретает такой же вес, как обеспечение политических, экономических и социальных гарантий граждан. Вопросы антропологии, в частности признание духовной составляющей индивида, для современных общественно-политических отношений становятся особенно актуальной проблемой, поскольку каких-либо четких норм обеспечения безопасности именно в этой области не существует. Следовательно, не разработаны механизмы защиты от отрицательного влияния со стороны общества на духовность личности. А угрозы здесь более чем реальны. Как утверждают эксперты: «Дематериализуя контакты между гражданами и между гражданами и институтами, интернет и телевидение делают более зыбкой грань между реальным и ирреальным, расширяют возможности погружения объекта воздействия в фантастический мир, а значит, и возможности манипулирования сознанием и ведения информационной и психологической войны» (5).
Если сопоставить это суждение с тем, что было сказано выше, то мы увидим реальную картину угроз для духовной безопасности личности. Прежде всего, здесь следует внести некоторые уточнение в само понятие «религиозного». Для лучшей наглядности обратимся к мыслям Томаса Элиота, высказанным им в серии его лекций под общим названием «Идеал христианского общества». В частности, он утверждал, что «термин "демократия" не содержит достаточного позитивного содержания, чтобы в одиночку противостоять силам, столь вам неприятным, - оно может быть легко ими трансформировано. Если вы не будете с Богом (а Он есть Бог ревнивый), вам придется воздавать почести Гитлеру или Сталину» (6). На примере этих слов можно увидеть важное признание того факта, что у каждого человека существует некая сфера, онтологически ему свойственна, которая не может быть удовлетворена ни политической, ни социальной, ни любой иной теорией в ее материальном выражении. Индивиду просто необходимо удовлетворять религиозную жажду, либо замещать ее иной идеологией. То есть, «свято место пусто не бывает». О нечто подобном говорит и С. Хантингтон: «Люди живут не только духовными интересами. Но они не могут рассчитывать и действовать рационально в погоне за своими корыстными интересами, пока не определят свое "я". Поэтому предметом интереса политики являются вопросы идентификации» (7). Таким образом, проблема религиозного чувства, напрямую связанная с духовной идентификацией, предстает реальным фактором стабильности общества. Более того, согласно исследованиям психологов у нас «нет оснований принципиально разделять «светскую» и «конфессиональную» религиозность», поскольку «с психологической точки зрения они не различаются» (8). В то же время, «современное «светское» общество оказывается вовсе не безрелигиозным, а скорее «полирелигиозным», т.е. вмещающим в себя самые различные религиозные элементы, и в то же время «неклерикальным», т.е. «нецерковным» (9). Очень важно при этом утверждение специалистов, что «одной из характерных особенностей секулярности является тот факт, что светские квазирелигии не опознаются как квазирелигии, но считаются проявлением чистой светскости, а-религиозности. Их религиозная функция скрыта» (10). Отсюда следует, что современное общество достаточно широко использует именно религиозные механизмы влияния на духовную сферу человека.
Этот фактор становится еще более актуальным в связи с тем, что современные информационные технологии предоставляют чрезвычайно эффективный инструментарий использования религиозных мотивов личности. Думаю, здесь будет уместным вспомнить слова известного политолога Р. Даля, который в совей книге «Демократия и ее критики» предупреждал, что «без сознательных и осмысленных попыток применить новые телекоммуникационные технологии во благо демократии их можно легко направить против демократии» (11). Также признают возможности использования информационных технологий в целях влияния на идентификацию личности авторы уже упоминаемого доклада «Контуры мирового будущего»: «Применение «умных» материалов, снабженных нанотехнологическими сенсорами при содействии информационных технологий, позволит создать множество приспособлений, которые помогут укрепить здоровье людей, повлияют на деловые практики и модели поведения. Эти материалы снабдят нас новыми знаниями об окружающей среде, улучшат безопасность и сократят индивидуальную сферу личности» (12).
Важно отметить, что этот процесс развивается параллельно с прогрессирующим «антропологическим кризисом европейской модели человека», когда на фоне извращения духовных потребностей личности, особенно активно реализуются психотехнические средства «в пространстве индивидуального сознания» (13). Если учитывать, что по прогнозам экспертов в дальнейшем будет иметь место «усиление всеобъемлющего чувства ненадежности, в основе которого будут как психологические восприятия, так и физические угрозы» (14), то возможности для манипуляций в духовной сфере будут только увеличиваться. Ясно, что в таких условиях люди будут стремиться преодолеть вызовы внешнего мира активным обращением к собственным внутренним идеалам и стимулам. В таком случае вполне реальной угрозой выглядит обесценивание такой фундаментальной категории духовного измерения человеческого бытия как свобода. Об этом откровенно говорят многие эксперты: «Изменение приоритетности некоторых фундаментальных ценностей жизни и культуры особенно отчетливо проявляется в согласии граждан пойти на ограничение своей свободы во имя обеспечения собственной безопасности. Готовность людей «обменять» свободу на безопасность наблюдается сегодня и в Европе, и в Америке, при том что граждане последней всегда высоко ценили право на то, что называется трудно переводимым словом «privacy», то есть правом на частную жизнь, не подконтрольную государству или каким-то иным внешним силам» (15). Такое преклонение перед комфортом, скрывающимся под ликом безопасности, не может не беспокоить. Ведь, как замечал известный испанский мыслитель Хосе Ортега-и-Гассет: «...это стремление властвовать над материей и делать ее удобной, этот восторг перед комфортом, возведенным в принцип, столь же спорен, как и любой другой» (16).
Итак, ситуация видится достаточно конкретной в своих главных чертах. Со стороны индивида есть определенный запрос, связанный с его сущностными свойствами и он может реализовываться совершенно по-разному. С другой стороны, современное общество владеет достаточными ресурсами, чтобы удовлетворять духовные и, в частности, религиозные потребности человека в обход естественных и традиционных путей, удовлетворять их продуктом, убивающим личность. Но самое страшное здесь то, что современный человек уже не считает свободу, особенно в духовном смысле, абсолютной ценностью и вполне готов ею пожертвовать ради комфорта. А комфорт, отнюдь не способствующий развитию личности, - понятие всегда относительное, и главная его предпосылка - утоление, точнее псевдоутоление, чувства неудовлетворенности, духовной жажды, есть вопрос не столько истины, сколько техники и умения. Поэтому через манипуляции с онтологическими религиозными устремлениями, используя их в определенных целях, легко можно добиться контроля над личностью, легко можно убедить человека принять те идеи и способы поведения, которые нужны конкретному заказчику. На этом уровне происходит подмена ценностей, порабощение человека его низменным желаниям и страстям, лишение воли. Такая личность оказывается контролированной средствами материального благосостояния либо конкретной идей, она неспособна привнести в общество ничего продуктивного, замкнута в своем «комфортном» мире, чувствует себя чужой по отношению к окружающим.
Прогнозы экспертов Национального разведывательного совета США о том, что «управление подвергнется натиску со стороны новых форм политики идентичности, в центре которых находятся религиозные убеждения» (17), лишь подтверждают предположение, что духовная сфера человека сегодня становится полем битвы за политические дивиденды. При этом повторюсь, что «религиозные убеждения» - понятие намного шире, нежели просто выбор определенной конфесии. Это духовные поиски, связанные со становлением человеческой личности, свойственные каждому из нас.
Духовная безопасность, в этом смысле, есть не что иное как справедливое требование защиты личности от нечестной конкуренции. Государство обязано позаботится о том, чтобы человек не разрушал своего духовного здоровья некачественной продукцией, и чтобы на его болезнях и страстях никто не наживался. Никто же не возмущается, когда санитарные службы закрывают пункты распространения или производителей некачественной пищи, поскольку понятно, что без этого возможны болезни, эпидемии и т.д. В ситуации с духовной сферой, необходимо признать, что есть конкретные критерии духовного здоровья, связанные с понятиями культуры и антикультуры, ценностей и псевдоценностей.
С другой стороны, никто не говорит о том, чтобы политическая власть составляла рацион питания граждан. Также и в плане духовной безопасности, нет необходимости признать право на существование лишь одной идеологии либо религии. Напротив, человек, искренне стремящийся к Истине, обязательно к Ней придет и без чьей-либо помощи. Главное здесь не навредить! В этом-то и весь смысл духовной безопасности как государственного явления - не дать человеку даже из самых искренних побуждений переступить опасную грань, за которой его свобода и духовное здоровье подвергаются опасности. Нам необходимо сохранить традиционные ценности, поскольку в них содержится гарантия свободы человеческой личности, они позволяют индивиду максимально осознанно подходить к жизненному выбору, защищают его от влияния кратковременных увлечений и фантазий, сохраняют целостность духовной сферы. В то же время суррогатная продукция антикультуры, псевдоценности оккультных и эзотерических течений, словно наркотик, делают человека зависимым от самых жутких и низменных желаний, лишают истинной свободы, разрушают личность.
Итак, духовная безопасность общества есть реальный ответ на вызовы времени. Ее функция заключается в сохранении личности от разрушительного действия различных факторов и механизмов манипулирования человеческой свободой, искажения ее духовной сферы.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // ecocrisis.wordpress.com/miscellanea/clash-civilization/
2. Там же.
3. Хорунжий С. Православный взгляд на концепцию постсекулярного //www.rodon.org/relig-120302122518
4. Доклад Национального разведывательного совета США «Контуры мирового будущего» // lib.rus.ec/b/188568/read
5. Баталов Э. Современные глобальные тренды и новое сознание // Международные процессы // www.intertrends.ru/twenty-eight/02.htm.
6. Элиот Т. Идеал христианского общества // Избранное: Религия, культура, литература. [Электронный ресурс].
7. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. С. 141-142.
8. Лагутов Н.В. Опыт теологического анализа места религиозности в структуре психического // www.bogoslov.ru/text/1495818.html.
9. Лагутов Н.В. Религиозно-психологический фактор формирования самоактуализированной личности в современном обществе // www.bogoslov.ru/text/2448620.html.
10. Кырлежев А. Постсекулярное: краткая интерпретация // Логос. № 3 (82). 2011. С. 104.
11. Даль Р. Демократия и ее критики / Пер. с англ. Под ред. М.В.Ильина. М.: «Российская политическая
энциклопедия» (РОССПЭН), 2003. С. 515.
12. Доклад Национального разведывательного совета США «Контуры мирового будущего» lib.rus.ec/b/188568/read
13. Слободчиков В.И. Антропологический кризис европейской модели человека // Кентавр: сетевой журнал // circleplus.ru/archive/n/36/6
14. Доклад Национального разведывательного совета США «Контуры мирового будущего» //lib.rus.ec/b/188568/read
15. Баталов Э. Современные глобальные тренды и новое сознание // Международные процессы // www.intertrends.ru/twenty-eight/02.htm.
16. Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? //philosophy.ru/library/ortega/wph.html#i.
17. Доклад Национального разведывательного совета США «Контуры мирового будущего» //lib.rus.ec/b/188568/read.
