Архиепископ Евкарпийский Сергий (Коновалов), у которого я имел счастье духовно окормляться с 1994 года, был человеком удивительной цельности. Неотъемлемой частью его личности была абсолютная целостность в восприятии жизни, людей, благодаря которой он мог быть для каждого встречного внимательным и простым собеседником, добрым пастырем. А в сочетании с глубокой, сердцем пережитой и укоренившейся в ежедневной жизни церковностью эта целостность порождала постоянную боль владыки о раздробленности Православной Церкви в «диаспоре» и, особенно, о раздробленности бесконечно дорогого ему Русского Православия.
Как заботливый архипастырь, владыка Сергий принимал всю палитру мнений в вверенном ему уделе - архиепископии русских приходов под омофором Константинопольского Патриархата - о возможности канонического единства с Матерью-Церковью в России. Он старался быть всем для всех. Как цельный и церковный человек, внутренне болел от того, что верующие многих приходов были чужды его стремлению к такому единству.
Помню, как радовался владыка в 1995 году, когда впервые состоялось его сослужение ныне почившему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II в Успенском соборе Кремля. Помню и его горечь во время нашей последней с ним беседы, когда он констатировал свое бессилие преодолеть пустые предубеждения тех, кто не захотел поддержать его и пойти вместе с ним по начатому пути.
Владыка Сергий сгорел на архиерейской кафедре, не дожив четырех с половиной месяцев до десятилетия епископской хиротонии и скончавшись от скоротечной, но тяжелой болезни 22 января 2003 года, в возрасте 62-х лет. Вечная ему память.
Архимандрит Савва (Тутунов)
12
декабря 2012 года в Париже по инициативе Движения за поместное
Православие русской традиции в Западной Европе (OLTR) прошел круглый
стол, посвященный памяти видного иерарха Русского Зарубежья -
архиепископа Евкарпийского Сергия (Коновалова, 1941-2003). В течение
десяти лет - с 1993 по 2003 год - владыка Сергий возглавлял экзархат
русских православных приходов в Западной Европе (Константинопольский
Патриархат). Круглый стол был приурочен к десятилетию со дня кончины
иерарха, который преставился ко Господу 22 января 2003 года. Своими
воспоминаниями с собравшимися поделился епископ Корсунский Нестор. Текст
его выступления ниже публикуется полностью.
Я с радостью
откликнулся на предложение принять участие в круглом столе, посвященном
памяти приснопамятного архиепископа Сергия (Коновалова), и, таким
образом, внести небольшую и скромную лепту в очень важное дело -
сохранение памяти о замечательном человеке, добром пастыре, который
постоянно переживал за, как он говорил, «наши бедствующие приходы»,
который чувствовал ответственность за свою разную многонациональную и
мультикультурную паству, за ее будущее. Мне кажется, вопрос о том, каким
человеком был владыка Сергий, каких ориентиров он придерживался, куда
он стремился и чего хотел для своей епархии, не потерял своей
актуальности и сегодня.
Я оказался во Франции по благословению владыки Сергия. Была инициатива группы парижских священников просить Московские духовные школы прислать двух иеромонахов-студентов в помощь архиепископии, и он эту инициативу благословил.
Вместо двух прислали одного. Мы встретились через несколько недель после моего приезда в Париж в конце 1999 года. Владыка пригласил меня к себе на чашку чая в Рождественский период - к этому времени по его устной просьбе я стал регулярно служить на приходе Христа Спасителя в Аньере. Я помню, он сам заваривал крепкий чай: в обращении он был исключительно простым человеком, а по отношению же ко мне - с первой встречи и до конца нашего общения - он был не только простым и открытым, но и подчеркнуто доброжелательным. Я никогда не видел его не только в гневе, но даже в раздраженном состоянии, хотя мне доводилось быть свидетелем непростых и трудных для владыки моментов. Но всякий раз во время нашего непосредственного общения с его стороны была только неизменная доброжелательность и поддержка, которую я чувствовал на протяжении всех трех лет служения под его началом в архиепископии.
Я помню, как во время нашей первой встречи после некоторой предварительной беседы, он сказал: «Вы не можете себе представить, что я чувствую, когда вижу перед собой совсем молодого человека в рясе, с крестом, который еще о чем-то свободно рассуждает, человека нового поколения, оттуда, из России...». Помню, в этот же раз он мне рассказал, как его поразило в Москве, когда у него в центре города на улице взял благословение постовой милиционер.
Вскоре после нашей встречи я получил официальное назначение на приход в Аньере и владыка Сергий просил меня участвовать как полноправного клирика в жизни Архиепископии, во всех ее собраниях с правом голоса, несмотря на то, что формально я никогда не переходил в ее клир и всегда оставался священником Русской Православной Церкви. В этом была некоторая двойственность, но такова была его воля.
Я вспоминаю многие службы. Например, совместную с архиепископом Корсунским Иннокентием на Дарю перед началом пастырского собрания, в котором участвовали клирики двух наших епархий. Встает перед глазами образ владыки Сергия, совершающего архиерейское каждение в храме Трех Святителей на престольный праздник. Не забыть его служение в Аньере на юбилей прихода, когда я сам увидел, что владыка во время приходских обедов никогда не сидит на месте, а начинает обходить все столы, беседуя с прихожанами.
Он служил в Аньере также совсем незадолго до своей кончины, в ноябре 2002 года, превозмогая телесную немощь, но с чувством радости о том, как развивается и растет жизнь этого прихода. В тот последний раз, мы подарили владыке от прихода довольно помпезную расшитую золотом митру с византийским двуглавым орлом. Он так ни разу в ней не служил: хотя митра ему понравилась, его смущала, как он говорил, «византийская курица» и он хотел как-то избавиться от этой детали.
Я помню его и в трудные моменты... Однажды, по каким-то делам я зашел к нему вечером в его кабинет на Дарю. Это было как раз в момент перехода Никольского прихода в Риме в юрисдикцию Русской Церкви. Было видно, что владыка очень сильно нервничает и переживает... Я не задавал ему вопросов, он сам не имел желания об этом говорить. Вместо этого он заговорил о положении на Украине, о том, что не дай Бог, повторится ситуация подобная той, которая была в 1996 году в связи с кризисом в Эстонии, и что тогда должна делать архиепископия... Для него отношения с Русской Православной Церковью были очень важны, насущны, очевидны.
Запомнилось мне его служение во время юбилея храма Трех Святителей, когда владыка Сергий сослужил председателю Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополиту Смоленскому и Калининградскому Кириллу - нынешнему Патриарху. Для архиепископа Сергия это был и драматический момент, ведь ему пришлось снять с отца Михаила Осоргина наложенное запрещение. Но глава архиепископии нашел в себе и внутренние силы, и благородство, и смирение для того, чтобы во имя сохранения церковного единства и продолжения отношений с Русской Православной Церковью переступить через свои личные чувства.
Впрочем, дорожить церковным единством и развитием отношений с Русской Церковью для него было естественным. Как и для его ближайшего окружения, для единомысленных ему священников, для преданной ему церковной молодежи, из которой, может быть, особенно стоит упомянуть о нынешнем архимандрите Савве (Тутунове). Хотя можно назвать и другие имена.
Помню, я составил текст письма от лица нашего аньерского прихода Христа Спасителя, основанного в предместье Парижа после разрушения в Москве в 1931 году Храма Христа Спасителя как бы названного в память о взорванном соборе. Это было поздравление Патриарху Алексию II по случаю освящения в Москве в 2000 году вновь возведенного Храма Христа Спасителя. Оно заканчивалось словами: «Мы хотели бы разделить это торжество с Русской Православной Церковью, частью которой мы себя осознаем». Владыка Сергий посмотрел это письмо и исправил эти слова на: «...с которой мы духовно неразрывно связаны».
Действительно,
для него, чувствовавшего ответственность за полноту порученного ему
церковного удела, желавшего сохранить целостность архиепископии, а также
ее традиции, весь накопленный ею уникальный пастырский опыт, ее дух, в
том числе дух теплых, неофициальных, братских отношений среди
духовенства и епископата, - тогда в 2000 году для него было невозможно
сказать об одном из своих приходов, что он часть Русской Церкви. Но, тем
не менее, он сказал о духовной неразрывной связи. И это было и точнее, и
по- своему важно.
Владыка Сергий на духовном и на культурном
уровне был обращен к России, к Русской Православной Церкви. Я думаю, эта
была одна из глубоких основ его личности. Нет смысла рассуждать о том,
как все могло бы сложиться, если бы архиепископ Евкарпийский Сергий
прожил бы еще несколько лет. Как говорит апостол, непостижимы судьбы
Божии и неисследимы пути Его! (ср. Рим.11:33) Очевидно, что с его
преждевременной кончиной закончилась определенная эпоха, какой-то период
в истории Православной Церкви в Европе.
Но память об
архиепископе Сергии для нас по-прежнему важна. Да, речь идет о событиях
уже более чем десятилетней давности. Но при воспоминании о владыке в нас
как будто зажигается чувство надежды и чувство благодарности Богу, в
непростое время пославшего Своей Церкви замечательного пастыря, человека
предельно порядочного, бесхитростного, правдивого, который видел свое
служение Церкви в том, чтобы быть всем для всех. Вечная память!
Епископ Корсунский Нестор
