Два десятка лет Запад упрекал Россию в жуткой коррупции, и в различных международных рейтингах коррумпированности отводил нашей стране самые низкие места. И на то были основания. Ни для кого давно не секрет, что наша система снизу доверху пронизана коррупцией: от сантехника, электрика в ЖЭКе, медсестры в больнице, регистраторши в поликлинике, учителя в школе, гибэдэдэшника на дороге и т.д. вплоть до высокопоставленного чиновника - брали и воровали (берут и воруют!) массово, но, преимущественно, по мелочам. О чем у нас много, долго и красиво говорили на разных государственных и общественных уровнях, но реально дела почти не сдвигались с мертвой точки.
Воровство, мошенничество, взятка стали нормой политической системы страны, системы власти и государственного управления. И Запад постояннотыкал в погрязшую в коррупции Россию своими «чистыми» пальчиками.
Но вот на российских просторах - от Москвы до Владивостока и далее везде - стали один за другим вспыхивать громкие коррупционные скандалы, связанные с многомиллионными и миллиардными хищениями из госбюджета. Казалось бы, у Запада появился, наконец, весомый аргумент для того, чтобы усилить нападки на Россию. С соответствующими выводами и санкциями, разумеется, как на стране-изгое, которая из коррупционной ямы никогда не выберется. Но Запад, как ни странно, молчит - никаких шумных кампаний не наблюдается и не прослушивается. Как бывало в случаях гораздо менее значимых и даже, с нашей точки зрения, нередко пустых и надуманных. Что произошло? По какой-то причине изменилось вдруг отношение к России?
Судя по всему, да, так как неожиданно выяснилось, что в коррупционном плане Россия мало чем отличается от Запада, и критиковать Россию сегодня - означает критиковать Запад. К чему «белый и пушистый» Запад не привык.
В общем, ситуация сложилась вполне по Гоголю: «Неча на зеркало пенять, коли рожа крива». Заглянем и мы в это западное «зеркало».
Опубликованная в британской газете «The Independent» статья «Мы слишком терпимы к коррупции на Западе» начинается так: Мы, жители Запада, по-прежнему склонны рассматривать Восток, исходя из удобной идеи о том, что есть «мы», а есть «они». Моральное превосходство Запада считается само собой разумеющимся. В России - коррупция, хищения, бегство капитала, у нас - только пережитки кумовства, горстка биржевых аферистов и уклонение от налогов». Далее речь, естественно, идет о коррупции, причем, не только в Великобритании, но и в других западных странах. И приводятся конкретные факты. Вот некоторые из них: «Банк Barclays признал, что он манипулировал Лондонской межбанковской ставкой предложения (Libor), но вряд ли этим занимался только он. И он хотя бы не закрывал глаза на отмывание криминальных денег. В июле HSBC был оштрафован после того, как признался комитету Сената США в том, что он отмыл миллиарды наркодолларов. И это - не единичный случай. В 2010 году американский банк Wachovia вынужден был заплатить 160 миллионов долларов из-за своей причастности к трансферу из Мексики многомиллиардных наркоприбылей».
А газета «Chatham House» (02.08.2012 г.) в материале «Так вы думали, в Британии нет коррупции?» отмечала: «...Британия долгое время преподносила себя как пример образцового государственного управления и верховенства закона - до такой степени, что эксперты по этим вопросам неплохо зарабатывают на жизнь, консультируя другие страны, как им перенять наш опыт. Мы убеждены, что в нашей стране, слава Богу, нет и не может быть коррупции, что портит жизнь, скажем, нигерийцам, египтянам или россиянам, да и большинству стран Южной Европы в этом отношении до нас далеко». «Но если приглядеться внимательнее, получается, что мы сильно отстаем от всех стран Северной Европы, Люксембурга, Германии, и даже от Катара - небольшого государства в Персидском заливе». «Есть также страны, которые в принципе не считаются коррумпированными, но там есть «серая зона», - пожертвования в фонды политических партий - способная испортить репутацию даже выдающихся политиков, таких, как бывший германский канцлер Гельмут Коль. Кроме того, можно утверждать, что принятая в США система лоббирования представляет собой легализованную форму коррупции».
Конечно, можно найти ряд и других публикаций на заданную тему, раскрывающих громкие коррупционные дела (они известны), связанные с крупными политическими деятелями и высокопоставленными государственными чиновниками, но именно эти два материала показались нам характерными для нынешнего состояния западного общественного сознания.
«The Independent» недавно подчеркивала: «В конце 2011 года опрос «Eurobarometer» выявил, что 74% европейских респондентов считают коррупцию серьезной проблемой для своих стран. Однако, хотя мы всегда готовы многословно выражать неприязнь к коррупции и финансовым махинациям, на деле воспринимаем их не как проблему, которую необходимо решать, а как плохую погоду, с которой надо просто смириться». Сравним с выводами, сделанными в конце ноября российским «Левада-центром»: 75% респондентов называют коррупцию одной из главных российских проблем. Но не надо посыпать голову пеплом, бить себя в грудь и лить горькие слезы по поводу того что, мол, такие уж «мы» есть испокон-веков, и ничего с этим не поделать. Нет, таких, как мы, оказывается, в этом мире много - подавляющее большинство. Нам от этого, конечно, не легче, но даже «светоч современной демократии» США мало чем от нас отличается.
Кристиан Кэрил, старший научный сотрудник аналитического центра Legatum Institute и старший научный сотрудник Центра международных исследований Массачусетского технологического института, писал в «Foreign Policy»: «ВСоединенных Штатах, где граждане сейчас радуются окончанию напряженной президентской кампании, существует серьезная обеспокоенность относительно тесной связи между деньгами и политикой. Вопросов здесь много - от лоббирования до неблаговидной роли политического финансирования». А в сентябре этого года Центр антикоррупционных исследований и инициатив «Transparency International» подготовил доклад «Противодействие коррупции в бизнесе».
Член правления российского отделения этой организации Елена Панфилова подчеркивала тогда, что в мире средние потери от коррупции в бизнесе составляют 27%. При этом в России - 39%, в Египте - 41%, в Индонезии - 47%, в Малайзии -50% (это самая высокая цифра), в Мексике - 48%, в Пакистане - 42%. А в США- 30%.
Как отмечала Е. Панфилова, «мои коллеги в США, когда увидели эти результаты, схватились за голову, потому что есть убеждение, что коррупции в США мало или практически нет. И это, действительно, правда - для бытовой коррупции. То есть люди там за те услуги, которые должно предоставлять государство, не дают взяток. Другое дело, относительно контрактов... И крупные компании - это крупные контракты... у нас есть ряд стран, где коррупция сведена до того социально приемлемого минимума, где она не влияет на жизнь обычного человека, но при этом в высших сферах, где речь идет о крупных контрактах, о приватизации, о выделении земель, об открытии каких-то проектов, там еще много чего надо поправлять. И вот США именно попали в эту группу».
Можно по-разному относиться к такой заполитизированной организации, как «Transparency International», настроенной откровенно антироссийски, но в этом случае не верить ей просто нельзя. Таким образом, коррупция стала явлением системообразующим не только в России, но и во всем мире, и борьба с ней все более становится делом межгосударственным. В 2003 году ООН даже приняла конвенцию по борьбе с коррупцией. Регулярно проводятся международные форумы по обмену национальными практиками противодействия этому явлению.
В июне этого года «Transparancy International» распространила доклад «Деньги, политика, власть: коррупционные риски в Европе», где рассматривается ситуация в 25 европейских государствах. (Страны СНГ в отчет не вошли.) Самыми проблемными государствами были названы Греция, Италия, Испания, Португалия, Чехия, Венгрия и Словакия. В докладе подчеркивается, что прямое взяточничество не является главной проблемой Европы: коррупционные схемы здесь более сложные, чем в России, и связаны с механизмами влияния и махинациями при распределении госконтрактов.
Основной проблемой при этом остается теневое финансирование политических партий, которое позволяет европейскому бизнесу получать значительное влияние в политических кругах. Эта проблема распространена во всех европейских странах.
Такие апологеты демократии, как Швейцария и Швеция, вообще не имеют законодательства о финансировании партий, а в легальной системе остальных европейских стран, включая Германию, Францию и Великобританию, есть многочисленные законодательные лазейки. Скажем, отсутствие четких норм лоббистской деятельности, что препятствует принципу разделения власти и бизнеса.
Коррупционная угроза Европе исходит также от национальных парламентов. В докладе отмечается недостаточная разработка кодексов поведения депутатов, правил декларирования их собственности и порядка разрешения конфликтов. Так, парламентарии 11 из 25 изучаемых стран «не обязаны в полном объеме информировать общественность о своей собственности и экономических интересах». А в 20 странах существуют барьеры, ограничивающие доступ журналистов к законопроектам, находящимся в стадии разработки.
Но основой коррупционной составляющей в европейских странах была и есть сфера распределения государственных заказов между частными подрядчиками. По оценкам Евростата, ежегодно в ЕС заключаются госконтракты на общую сумму примерно в 1,8 трлн. евро. В докладе говорится, что, хотя европейские и национальные нормы о справедливом распределении госзаказов тщательно разработаны во всех странах Европы, их исполнение оставляет желать много лучшего. Только в Норвегии и Швеции частный сектор включен в борьбу с коррупцией, отмечает «Transparancy International», тогда как в остальных государствах Европы бизнес участвует в коррупционных схемах. Интересное замечание сделал недавно Ноэль Понс, директор французского Центра противодействия коррупции:
«Черные кассы, уход от налогов, нелегальные счета, подкуп должностных лиц... Если при зарплате в 3 тысячи евро в месяц кто-то ежегодно меняет автомобиль или покупает квартиру, то это коррупция в чистом виде».
Хорошо бы, чтобы подобными вопросами почаще задавались и наши контролирующие и правоохранительные органы. Здесь следует особо отметить, что в условиях кризиса и падения уровня жизни коррупция в Европе уже стала фактором социальной напряженности. Простые европейцы считают, что их деньги украдены политической и экономической элитой, которая якобы получает прибыль даже от глобального кризиса. Кстати, в аналитическом докладе «Протестное движение в России в конце 2011-2012 гг.: истоки, динамика, результаты», подготовленным сотрудником «Левада-центра» Денисом Волковым, коррупция, наряду с произволом исполнительной и судебной власти, называется побудительным мотивом к политизации общества. Тем более, практика борьбы с коррупцией нуждается в научной основе, и в марте прошлого года по инициативе Управления ООН по наркотикам и преступности, а также Европейского бюро по борьбе с мошенничеством была создана в Австрии Международная антикоррупционная академия. Учредителями стала 51 страна, включая Россию, которая взяла обязательства ежегодно перечислять в бюджет этой организации 200 тыс. долларов.
Недавно прошла первая ассамблея академии, на которой выступил глава администрации президента РФ Сергей Иванов. Отметив, что коррупция не имеет границ, наносит ущерб экономике, дестабилизирует политическую ситуацию, С. Иванов конкретизировал, что в России «коррупция является угрозой национальной безопасности». И если мы дожили до такой оценки, то это значит, что в России огромное влияние получила группировка коррупционеров-компрадоров. Условно говоря, заметим, таких группировок в любой стране всегда две: одна вывозит наворованные капиталы за границу, другая хранит деньги в отечественных «сберкассах». Вторых потому часто называют «национально ориентированными коррупционерами», а победа первых означает потерю национального суверенитета. Мы что, уже находимся на грани?
Так, по сообщениям западных СМИ, разведка Германии считает, что в банках Кипра находится около 26 млрд. долл. российских денег и что экстренная финансовая помощь Кипру со стороны Европы больше всего поможет российским олигархам и российской «мафии».
Эти сообщения появились в связи с тем, что Кипр надеется получить помощь в размере 17 млрд. евро, но парламентарии из Великобритании, Финляндии и Нидерландов требуют, чтобы кипрские власти вначале провели расследование деятельности своих банков. Ни в коем разе не оправдывая российских коррупционеров, хочется задать вопрос: а судьи кто?
Например, лидером по теневому банкингу остаются США (23 трлн. долл.), на втором месте еврозона (22 трлн. долл.), на третьем - Великобритания (9 трлн. долл.). При этом американская теневая банковская система сокращается, тогда как европейская растет. Среди стран, где объем теневого банкинга по отношению к ВВП максимальный, - Нидерланды - 490% и Великобритания - 370% (Выше показатель только у Гонконга, который обычно представляют как некий остров всеобщего благоденствия, - 520%.) Частично такие показатели объясняются тем, что эти государства являются международными финансовыми центрами.
И там, кстати, скрывается немало российских коррупционеров, убежавших от уголовного преследования в собственной стране. Их деньги в европейских банках криминалом не пахнут, если приносят доход «демократическому» Западу. А только впрошлом году, по данным Счетной палаты РФ, ущерб федеральному бюджету составил 718 млрд. рублей.
30 ноября президент России Владимир Путин высказался о резонансных коррупционных делах среди чиновников так: «Мы пойдем до конца, невзирая на лица, и в рамках закона».
Значит, можно надеяться, что развернувшаяся антикоррупционная борьба в России - не кампанейщина. Однако, если это начавшийся процесс оздоровления нашего общества, то это также означает посягательство на «норму»: процесс глобализации экономики и коррупцию превратил в глобальное явление. И не станет ли потом Запад упрекать Россию уже в том, что она противодействует коррупции чересчур жестко?
http://www.stoletie.ru/tekuschiiy_moment/zhuliki_bez_granic_676.htm
