Виталий Милонов - депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга от партии «Единая Россия». Автор ставшего известным за пределами Санкт-Петербурга закона против пропаганды гомосексуализма и законопроекта о защите прав эмбриона. По его инициативе 4 ноября, в День народного единства, в Санкт-Петербурге состоялся крестный ход, за который ему, как организатору, грозила административная ответственность: участников оказалось слишком много.
- Уже восемь лет в России отмечается «день народного единства». А есть ли оно сейчас в стране?
- Смотря что мы понимаем под словом «единство». Это благо или это просто какая-то территориальная характеристика? Коммуналка - тоже «единство». Если рассматривать единство как социальное благо, тогда ответ очевиден. Благо основывается на источнике блага. Для России вопрос национального единства, собственно говоря, не должен ставиться, потому что единство в России дает вера. Даже правильнее сказать так: без веры единства России не будет.
- На фоне «русских маршей» крестный ход выглядит политической акцией...
- «Русский марш» - это какая-то мутировавшая попытка обозначить ценностные векторы в нашем обществе. Она сопровождается клиническими проявлениями, например всякой языческой белибердой, которая полностью дискредитирует идею мероприятия, какими-то раскрашенными мужиками в рубахах льняных с топорами, с какими-то рогатыми головами и прочим. Хотя, вероятно, на «русские марши» приходят и люди, которые на самом деле не так уж и маргинализированы. Поэтому я вообще не хотел бы давать оценку этим мероприятиям.
А на крестный ход 4 ноября в этом году пришли обычные, нормальные люди. Я просил: никаких транспарантов, ничего, только православная символика. Хотите нести флаг? - Возьмите хоругви в вашей церкви, получите благословение и несите. На крестном ходе было только несколько флагов - общественных ветеранских организаций. А что касается имперских знамен, которые кто-то пытался взять с собой,- наверно, это правильно, что не дали их развернуть, чтобы ни в коем случае ни у кого не сложилось какого-то политического ощущения от этого мероприятия.
Нашей задачей был крестный ход в честь Царицы Небесной в день одного из самых почитаемых Ее образов, Казанской иконы. И всё. Мы обращались к Богородице за заступничеством, просили Ее о том, чтобы у нас в стране был мир и единство. Без Ее помощи это невозможно - и это очевидный ответ для многих. Для кого этот ответ очевиден, те и пришли на крестный ход.
- Значит, Вы увидели там тех, кого и хотели увидеть?
- У меня не было каких-то чаяний, я мог только порадоваться, что люди приходят к Богу. К сожалению, из моей партии никого не было, но пришли коллеги из других партий. Они пришли, потому что понимают, что наши партийные разногласия принципиальны только в политическом контексте. А ценностно мы едины. Я там видел представителя компартии и члена Законодательного собрания Петербурга Андрея Анохина, очень было приятно, что пришел вице-губернатор Василий Николаевич Кичеджи.
- Людей было так много, что теперь Вам грозит административная ответственность...
- Нельзя давать оценку крестному ходу как общественно-политическому явлению. В данном случае это не марш, не митинг, не шествие - это крестный ход, реализация свободы вероисповедания. Невозможно подводить его под общую планку митингов и шествий. Как может настоятель церкви знать, сколько придет людей на крестный ход на Пасху? Кстати, вот недавно был праздник у мусульман. Разве мог муфтий предположить, сколько паломников явится к ним в Курбан-Байрам?
На мой взгляд, в принципе неправильно применять меры административного законодательства в отношении митингов и шествий к религиозным традициям.
- Вы будете это свое мнение облекать в какую-то законодательную инициативу?
- А закон как раз ничего и не говорит о том, что за крестный ход нужно штраф накладывать. Закон говорит, что нужно накладывать штраф за несанкционированный митинг.
- То есть надо просто приучить городские власти и правоохранительные органы к мысли, что в государственный праздник может быть проведен крестный ход?
- Да. Крестный ход вообще может проводиться в любой день, поэтому я лично заинтересован в том, чтобы создать прецедент. Но если скажут, что надо заплатить штраф,- заплачу. И думаю, многие участники будут готовы скинуться на штраф. Возможно, что мировой судья участка, где будет рассматриваться мое дело, решит не применять нормы административного закона, потому что... Ну это не митинг. Ни одного политического флага или общественного плаката не было.
- Крестный ход, Вами инициированный, был попыткой декларировать неполитический принцип единства?
- Да, я убежден, что единство - в вере. Поэтому 4 ноября я не стал организовывать каких-то околополитических светских шабашей, митингов, шествий, гуляний... Для меня единство - это крестный ход. Мы не привлекали административный ресурс, не раздавали билетов или подарков - просто повесили объявления. И пришло 15 тысяч человек. На митинг литературно-либерального сообщества по поводу нечестных выборов пришло 10 тысяч человек. Я не хочу сравнивать, но никакое движение «против» не может объединить людей по-настоящему, как не может объединить людей и какая-то новая идеологическая конструкция, сооруженная «из гуся и порося». Государственный праздник - это, к сожалению, суррогат, очень похожий на попытки методистов райкомов партии придумать народную забаву, чтобы люди не понимали, что Пасху празднуют. Пусть, дескать, куличи пекут, но в церковь не ходят. Так же получается, к сожалению, и сейчас. Несмотря на то что мы, кажется, перестали декларировать воинствующий атеизм в качестве государственной идеологии.
Мы празднуем 4 ноября изгнание поляков, но сам факт изгнания - не причина, это следствие. Почему эта победа стала возможной? Вспомните, ведь перед битвой, в которой силы были неравны, был крестный ход с иконой Казанской Божией Матери. Так что ж нам праздновать: причину или следствие, день Казанской иконы Божией Матери или очередной государственный праздник, просто приуроченный к исторической дате? Я думаю, что причину. Однако мы почему-то боимся и стесняемся этого, постоянно оглядываемся на критиков, которые начнут шипеть, что государство сращивается с Церковью и т.д.
- Да, мы неминуемо подходим к вопросу отношения Церкви и государства...
- Чем ближе государство к тем духовно-нравственным ориентирам, которые присущи Русской Православной Церкви, тем меньше возможностей у «змей» - людей, чей ценностный вектор направлен на те образы, которые во время поста сатана являл Спасителю.
- То есть? Что делают эти люди?
- Искушают. Именно это делают те, кто борется сейчас и с Патриархом, и с государством...
- А почему тогда эта борьба имеет отклик? Вы думаете, что глухое недовольство Церковью - это только влияние извне?
- Здесь нельзя искать только внешние причины. Есть враг, общий враг, который не знает границ и сторон, понимаете? И путь искушения, которым пытаются нас вести,- это старый крестный путь, которым идет человечество. Что мы сейчас видим? Призывы отказаться от веры, от ценностей, от самоограничений, которые есть путь спасительный, и встать на путь сладострастных удовольствий, вседозволенности, всевозможности и прочее, и прочее. Броситься и поклониться хозяину всех богатств мира. «Поклонитесь - откажитесь от ваших мракобесных, феодальных, средневековых стереотипов, - говорят наши «либералы», - поклонитесь новым стандартам, новой эпохе, и у вас все будет. Вы будете жить, как в Европе, вы будете хорошо жить, хорошо получать и т.д.».
Почему так ненавистна Церковь? Потому что Церковь в социальном плане представляет собой такое парадоксальное явление: это самый авторитетный общественный институт, который не только не потакает всем желаниям, вожделениям своих членов, но, наоборот, постоянно говорит им: вы недостойны, вы должны самоограничиваться, вы должны отказываться от чего-то, причина ваших бед и проблем - вы сами. Ни одна политическая партия не может себе позволить такое. А Церковь - это единственный институт, которому присуще такое отношение.
- В чем основной принцип антицерковной идеологии?
- В том, чтобы подыгрывать любым капризам человеческой природы. То есть программы большинства политических партий: «Вы хотите - мы вам дадим».
- Тогда получается, что государственная политика строится на тех же принципах?
- Государственная политика не может быть такой, потому что она отталкивается от реалий. Хотим мы того или нет, но государство не может пообещать того, что не может сделать, хотя бы потому, что оно должно подкреплять свои обещания делами и бюджетом. Есть большая разница между политическими обещалками и реальными делами. Хотя, конечно, и государственные случаи бывают, когда чиновники ведут себя безответственно...
- Какими должны быть взаимоотношения государства и Церкви?
- Может быть, это и неплохо, что у нас Церковь отделена от государства. Но, с другой стороны, государство не должно занимать по отношению к Церкви агрессивно-атеистическую позицию. Проблема-то не в том, что оно не поддерживает нашу Церковь. Проблема в том, что разделение воспринимается большинством людей как некая необходимость полного запрета церковного влияния на общество. А этого быть не должно.
- Как должно быть?
- Само по себе государство не должно читать Священное Писание вместо обращения Президента. Но государство и не должно запрещать читать Священное Писание. Например, перед вами у меня были посетители, детская православная миссия. Рассказали, что не могут попасть в детский дом, потому что какая-то чиновница говорит: «Отделена Церковь от государства - и всё тут». Но у нас в Конституции не сказано, что мы - последователи научного атеизма. У нас есть право свободы вероисповедания. Тогда почему мы ограничиваем детей в возможности получить информацию?
- Что может в этом случае сделать государство?
- Оно может сказать: «К вам придет батюшка, поговорит с детьми. Ах, вы хотите, чтобы они узнали разные точки зрения на сотворение мира? Пожалуйста, придет кто-то другой и расскажет про теорию Дарвина».
Нет ничего плохого в том, что дети узнают о различных религиозных учениях. Но мы просто боимся того, чего сами не знаем, поэтому не даем им узнать обо всех. А потом удивляемся, почему дети убивают кошек или голубей. А почему ребенку не сжечь голубя? Он не может применить в жизни свое знание о том, что плохо и что хорошо; его учили, что есть некое абстрактное добро и абстрактное зло, а это какой-то модернизированный кодекс молодого строителя коммунизма. А на чем он основан? Да ни на чем. Мы знаем из Евангелия (см.Лк.6, 48-49), что если в основании дела нет камня веры, то тогда в основании - песок. А на песке все ценности рушатся моментально. Не успеваешь их там сконструировать, а они уже распались.
- Миссия в детском доме не требует ни больших денег, ни титанических усилий. Откуда тогда такое сопротивление?
- Принцип «Не дай Бог церковного» - это демонстрация одной из фобий, которые есть у чиновников. Их так еще в советское время научили. Как бы чего не вышло. Застукают - всё, голова с плеч. Мне кажется, чиновники до сих пор думают: «А вдруг завтра придет к власти кто-то другой? Сегодня этот пришел, который в Церковь ходит, а завтра другой, который будет молиться на сухое тело Ленина, и нам дадут по шапке». Только этим могу для себя обосновать стойкое нежелание многих государственных деятелей разрешить детям получать информацию.
Что мешало выделить дополнительные ставки для преподавания «Основ православной культуры» в школах? Ничего. Но, видите ли, в чем дело: появление в школе предмета, где на уроках речь пойдет о моральных ценностях, ставит под сомнение позицию системы образования относительно этического воспитания. Сейчас позиция такая: «Оставим все хорошее от советской школы, уберем все плохое». А что такое «все хорошее» - непонятно. Раньше хорошим была повесть «Тимур и его команда» и роман «Молодая гвардия». А сейчас - что «хорошее»? Буратино и крокодил Гена? Вини-Пух? Вини-Пух - добрый и мирный персонаж, но человек старше 12 лет, взрослеющий человек, формирующийся как личность, задает вопросы, на которые не может ответить Вини-Пух. Современная школьная программа тоже не дает ответа на вопросы старшеклассников. Ответить на эти вопросы может Церковь, но тут мы начинаем бояться критики...
- А можно ли быть православным политиком или это - оксюморон?
- Очень важно, чтобы о вероисповедании не в автобиографии можно было прочитать, а чтобы люди говорили: «Он православный политик, потому что он делает то-то и то-то». Проблема как раз в том, чтобы не называться, а быть христианином в политике. Это сложно, потому что политика, вообще система государственного управления,- это область определенных компромиссов: ты вынужден иногда поступать не так, как ты считаешь нужным. Мне понятно отношение общества к «подсвечникам», «пасхальным» политикам. Православие получается просто строчкой в биографии: «Женат. Воспитывает троих детей, исповедует Православие, любит рыбалку, коллекционирует жуков-навозников». Понимаете, религия предстает как некое хобби, а это неправильно. Для человека, который сам себя считает православным, Православие в жизни первое и главное. Только это должно быть не написано, а понятно из его конкретных дел.
Пусть на меня не обижаются коллеги, но я не всех могу назвать православными. Потому что одно дело написать в предвыборной агитке, что, дескать, я - православный, сфотографироваться с батюшкой, подарить ему Евангелие на праздник, а другое дело - проголосовать за закон против убийств детей.
Жизнь - это летопись ваших дел. А дела могут показать не только веру, но и неверие, лицемерие. Когда вера просто галочка в анкете, можно одновременно и носить крест, и, по сути, распинать Христа. Например, «православные» люди, которые проголосовали против инициативы о защите прав нерожденных детей, не понимают, что руки, которыми они голосовали,- в крови. Нерожденных убивают каждый день, и вот прямо сейчас - тоже, и каждый убитый ребенок на их совести. Они не понимают этого. Мотивируя отказ, они еще и процитировали апостола Павла. Кажется, они даже не прочитали те строчки, которые цитировали: слово о кресте для погибающих юродство есть (1 Кор. 1, 18). Признали себя погибающими?.. Обсуждение закона меня поразило: оказывается, люди, которые работают учителями и директорами школ, могут быть чудовищно циничными. Чему они могут научить?
- Получается, «предвыборное православие» дискредитирует Церковь вообще?
- Да, но если политик на публику, ради пиара решил сходить в церковь, но там, в храме, что-то понял, решил подготовиться и причаститься, то он идет к серьезному, трезвому осознанию Православия. Жаль, что после выборов большинство коллег в церковь все-таки не ходят. Есть люди, которые считают, что молиться необязательно, но можно пойти и сделать храму подарок. Принес жертву, как идолу мясо: батюшке конвертик на ремонт купола... Но это же симония - попытка покупки благодати Божией! Страшная вещь. Мы помним из Деяний святых апостолов, что стало с Симоном-волхвом. Так не надо следовать по этому пути.
- Ваш электорат - это в первую очередь православные люди?
- Это просто нормальные люди. Те, кто хочет от власти не только решения насущных проблем, но и наличия стратегического мышления. Когда стало понятно, что детей необходимо оградить от пропаганды гомосексуализма, люди, которые меня выбирали, поддержали эту инициативу, хотя не все они ходят в церковь. Более того, по оценкам социологов, 85% петербуржцев поддержали этот закон.
- Ваше мнение о ювенальной юстиции?
- Государство должно поддерживать и поднимать авторитет семьи, а не разрушать его, не заменять ценности семьи прокурорским надзором.
Внешне в ювенальной юстиции вроде бы и нет ничего страшного. Но на деле это дорога, которая ведет к погибели. Это официальное признание того, что нет такой ценности в обществе, как семья. Получается, что семья - подвид общественных отношений. А это не так! Семья - это ценность, которая подлежит особой охране и заботе. Никто не говорит, что родителей-наркоманов, которые избивают своего ребенка, не надо ограничивать в правах. Вопрос в другом: ребенок должен понимать, что его семья - это его ценность, а не просто опция, которая у него сегодня есть, а завтра он другую выбрал...
Русское отношение к семье разрушается вот такими европейскими трендами. Стоит только начать - все пойдет по наклонной, стоит пустить одного беса - он потом целую кодлу созовет. А бесам нужно отрицание семьи, это отрицание почитания отца и матери. То есть библейских основ. Семья, отец, мать, отношения жены и мужа - установленные Самим Богом социальные отношения. Ведь не так часто Господь говорил о каких-то общественных институтах. Но что касается семьи - здесь Он напрямую указывает, что правильно, а что нет. Для нас это должно являться прямым указанием к действию. Мы должны понимать, что какие бы новые теории и формы ни создавались, если они противоречат богоустановленным, то окажутся дорогой в ад. Дорога ко спасению - дорога только со Христом. Если мы Христа отодвигаем и говорим: «Есть еще и человеческая мудрость... Ну да, тут не очень православно, но вроде все хорошо...» - это значит, что мы просто не видим последствий, не знаем, как это будет... плохо. Так уже на раз бывало: реки вспять в свое время хотели поворачивать, а фашисты в Германии говорили: «Евгеника - замечательная наука». И доказательства представляли! А потом выяснилось, что это чушь, опасная и страшная.
- Другими словами, каждый раз, предлагая законодательную инициативу, Вы ориентируетесь на мнение тех людей, которые Вас выбирали. Вам приходилось сталкиваться с бытовым национализмом?
- Да. Такой национализм - прежде всего производная от бездуховности. Истинная толерантность невозможна без христианского понимания человека. Вера - это единственный гарант отсутствия национализма. Но, с другой стороны, есть совершенно неграмотная государственная политика. Мы попустительствуем массовой нелегальной миграции, - и это факт.
- Как, с Вашей точки зрения, должна строиться государственная политика в отношении мигрантов?
- Это сложный вопрос. С одной стороны, существуют важные государственные задачи, и мы не можем сейчас, как предлагала Ксения Собчак, «ввести визы для азиатских стран». Потому что если мы это сделаем, завтра в этих азиатских странах на границах с Россией (не там где-то далеко, а на границах с Россией!) будут свои талибы. С другой стороны, если уж мы разрешаем въезд, то должны быть квоты и определенные ограничения. Ведь проблемы создают не те люди, которые въехали сюда по квотам работать.
Давайте делать всё по закону. Если человек приехал работать, то он, во-первых, должен обязательно уехать назад, во-вторых, если он приехал незаконно, то он должен быть депортирован без лишних формальностей, и, в-третьих, тот, кто его позвал на нелегальную работу, должен быть подвергнут уголовному наказанию. Если будут такие условия, искушений поехать за шальными деньгами будет меньше. Меньше будет хотеться использовать дешевую рабочую силу. Сейчас у нас только ленивый не берет мигрантов на работу, считается: зачем платить русским, когда можно заплатить в два раза меньше мигрантам? К тому же им не нужно оплачивать медицинскую страховку, отчислять деньги в пенсионный фонд....
Строительные компании, которые нелегально используют труд представителей Таджикистана, Узбекистана у себя на стройплощадках, должны понимать, что если у них работают нелегальные мигранты, то стройка будет заморожена, а собственность, построенная незаконным способом, продана с аукциона. Хочешь привлечь мигрантов? Участвуй в лотерее на квоты, плати налог государству, бери легальных рабочих, тем более, что у нас хотят работать не только печально известные неквалифицированные гастарбайтеры, но и вполне компетентные специалисты не только из азиатских стран.
- Но это стоит денег, далеко не всегда работодатели хотят платить...
- Не платишь - значит, ты воруешь. Воруешь - иди в тюрьму.
Беседовала Юлия Новичкова
http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=61798&Itemid=4
