Перед тем, как покинуть Министерство обороны, Сердюков поспешно
уволил всех юных «нимф», которых привёл за собой из налоговой инспекции
и, не опасаясь обвине-ний в педофилии, рассадил на
генерал-лейтенантские и генерал-полковничьи должности. Девы, разумеется,
не столь искушены в общении с дознавателями и следователями, как
матерый продавец мебели. А «напилили» они в Министерстве уже вполне
прилично, что-бы пересидеть Смутное Время где-нибудь в уютном дворце у
тёплого моря за пределами государственной границы России...
Экс-министр трогательно заботится о «нимфах», годящихся ему в
дочери, не боясь не только обвинений в работе на потенциального
противника. А ведь в том, как срочно он их увольнял, уже есть
чистосердечное признание, что в содеянном Торговым Домом «Сердюков
Лимитед» - сплошная уголовщина.
Этак, чего доброго, даже и погоны снова вернут на плечи военных,
более не тре-вожа призраки двадцатых годов, когда красные командиры,
успевшие послужить в цар-ской армии, были категорически против погон, а
«молодежь» ужасно хотела стать «золо-топогонниками». Может быть, даже
реабилитируют дешёвые и надёжные кирзовые сапоги, создатель которых в
предвоенный год получил за свой труд Сталинскую премию.
Темпераментное разворовывание военного бюджета так и осталось бы
лишь од-ним из многих «славных дел нынешнего царствования». Да не дают
покоя воспоминания о 1994 годе. Тогда крикливые московские СМИ
вцепились мёртвой хваткой в министра обороны Павла Грачёва, сочтя его
«ахиллесовой пятой царя Бориса». Размечтались вы-бить его из правящей
колоды, устроить правительственный кризис и предложить «отцу нации» свою
команду для кремлёвской «спортплощадки». Дефицит реальных злодейств
Грачёва удивительно вовремя был восполнен взрывом, унёсшим жизнь
талантливого и красивого журналиста Димы Холодова. Гибель Холодова
позволила резко усилить гром-кость крика в адрес «Паши-Мерседеса».
...Крик сразу же стих после 1 марта 1995 года, когда через сутки
(!) после убийства Листьева были уволены прокурор Москвы и шеф ГУВД «за
необеспечение расследова-ния». А Лужков залепетал: «...Я хороший! Я
забираю бюджет Москвы у банкира Гусин-ского и создаю муниципальный
банк!»
Фамилия банкира, вдруг решившего, что он вполне способен быть не
только «учё-ным евреем при губернаторе», а даже сам стать
губернатором, очень пикантно была вос-произведена на центральном
развороте последнего майского (1994 года) номера «Мос-ковских
новостей». Блок статей, посвящённых первому приходу к власти в Италии
Силь-вио Берлускони, венчала фотография Владимира Гусинского, который
«по мнению «Мос-ковских Новостей» в самое ближайшее время повторит в
России путь Берлускони.
Берлускони пришел в политику, объявив, что, будь он жителем Рима,
на выборах мэра проголосовал бы за кандидата-фашиста. Затем произнес
похвалу уклонению от упла-ты налогов. И, наконец, погрузился в вереницу
оргий.
Он давал советы президентам обеих Америк и всея Руси. Его
сексуальные фанта-зии реализовывали целые взводы женщин любого
возраста, происхождения и цвета кожи, которых ему поставляли едва ли не
на вес в трехместную кровать. А пренебрежение по-следствиями толкало
его к вызову обществу: не нарушая и не обходя закон, а меняя его под
собственные интересы.
В июле 1994 года «Уолл-Стрит джорнэл» назвала Гусинского и его
«МОСТ-банк» ярчайшим порождением шизофренической псевдоэкономики,
рождённой на руинах СССР бывшими сотрудниками КГБ. Но въехать в Кремль
на белом коне у окончившего ГИТИС «режиссёра массовых представлений» так
и не получилось.
Не получилось ни в 1995-м, когда московской милиции дважды после
Нового года сорвали выплату зарплаты, доводя людей до нужной степени
взвинченности, чтобы они могли выполнить любой приказ. Ни в 2000-м,
когда главой ФАПСИ сделали человека, готового «правильно посчитать
голоса», и телепрограмма «Итоги» на НТВ прямо выска-зывала надежду,
что политические оппоненты хозяина телеканала даже до аэропортов не
успеют добежать.
Заявления о том, что у следствия против Сердюкова ничего нет, и
никто не вправе лишать экс-министра права на труд, мол, «не 37-й год!»,
неубедительны, ибо куда как меньший греховодник Грачёв своими фокусами
дал повод шустрым ребятам помечтать о захвате власти. Большая часть
этих шустриков всё ещё в активном возрасте и не робеют поздравить
эмигранта Гусинского с 60-летием чуть ли не в одном выпуске новостей с
днём рождения президента России.
Достаточно вспомнить хотя бы всхлип Алексея Венедиктова («Эхо Москвы»): «Володя! Мы с тобой ещё замутим не один проект!»
И ведь замутит, бродяга!
А похудевшему на нервной почве Сердюкову после заявлений, что
сказочный дво-рец в центре Москвы, оборудованный им для «дамы сердца»,
якобы «ведомственное об-щежитие», теперь одна дорога - назад в семью
Зубковых, слепивших из продавца мебель-ного магазина «реформатора
армии».
Хотя даже губернатора Калифорнии Шварценеггера, заскучавшего в
объятьях хо-леной жены из клана Кеннеди, сделавшего его губернатором,
потянуло изменить с бес-форменной коричневой служанкой, Сердюков всё же
не Шварценеггер.
Между прочим, и за океаном даже после истории Билла и Моники всё
ещё жива поговорка «Если он изменяет жене - где гарантия, что он не
изменит Америке?!» Идущие сейчас под прицелом множества телекамер
разбирательства сексуальных приключений Дэвида Петреуса, бывшего
командующего восками США в Афганистане, а затем директо-ра ЦРУ, тому
очередное подтверждение.
Как и обошедшие все мировые СМИ фотографии Обамы, пылко целующего закон-ную жену!
То, как четырехзвёздного генерала Петреуса заставляют публично
оправдываться за всё ещё мучающие его гормональные бури, я смотрел по
англоязычному телеканалу Russia Tuday, сотрудники крайне редко и
неохотно вспоминают страну, финансирующую канал.
Берлускони называли популистом, хотя ему не было никакого дела до
людей. Его называли титаном, но он был очень невысоким мужчиной и носил
в ботинках подкладки. Окружавший его мир сам приспосабливался к тому
немногому, что собой представлял премьер Италии. Вся правая аристократия
была вынуждена полеветь, чтобы противосто-ять ему. Весь цвет
журналистики подчинил себя одной миссии: свергнуть тирана.
При этом он не был деспотом. А в Италии не было тоталитарного режима.
Михаил КАЗАКОВ
