«Преподобный видел в Церкви замечательный инструмент передачи народных богатств от богатых бедным, - говорит Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. - Как сказали бы сегодня экономисты, он видел в Церкви инструмент перераспределения материальных благ и считал, что именно Церковь может взять от богатых и передать бедным. А потому всякие обвинения преподобного Иосифа в стяжательстве - это надуманные обвинения», - убежден Патриарх.
Преподобный Иосиф вырос в дворянской семье Саниных, владевших селом Покровское (Язвище) в 18 верстах от Волока на реке Ламе. Покровское было вотчиною его прадеда, Александра Сани, выходца из Литвы, которую он получил от святого благоверного великого князя Дмитрия Донского за верную службу. Сын Александра, Григорий, был человеком благочестивым, он любил повторять:
«Дал бы нам Бог Царство Небесное, а Рай - то наше Отечество, которое мы погубили и снова получили в дар от Господа чрез Его воплощение».
От доброго древа - добрые плоды: сын Григория Иван и его супруга Марина были горячо верующими людьми; они вымолили у Бога ребёнка, который родился 12 ноября 1440 г., в день памяти Иоанна Милостивого, в честь которого и был наречён. Счастливые отец и мать всегда называли его меж собой «дитя молитвы».
С самого раннего возраста и до смерти жизнь Ивана, будущего созидателя великой Волоцкой обители, была связана с монастырями.
Его дед Григорий в зрелые годы стал иноком Герасимом, бабушка - инокиней Ириной, перешли в монашество его отец и все три брата - Вассиан, Акакий и Елеазар.
Мать приняла схиму во Власиевском женском монастыре под именем Марии. Путь самого Ивана в обитель начался в 8 лет, когда его отдали в ученье к старцу Арсению Леженке в Волоколамский Крестовоздвиженский монастырь. В то время грамоте на Руси учились по Библии и богослужебным книгам: в первый год мальчик выучил Псалтырь, а ещё через год освоил Священное Писание, «чтец бысть и певец». Он рано ощутил склонность к иночеству: мир за монастырскими стенами, полный грехов и соблазнов, его не манил. Иван принялся за поиск духовного наставника и вскоре ушёл под духовное руководство старца Варсонофия Неумоя в обитель св. Саввы на Тверской земле. Там его ждало ужасное разочарование - насельники обители были заражены грехом сквернословия. Старец Варсонофий сказал Ивану: «Не удобно ти чадо, в здешних монастырех жити, но иди к преподобному Пафнутию в Боровск».
Игумен Боровского монастыря, воспитанный священноиноком Никитой, который в свою очередь был «учеником чудного отца, святого чудотворца Сергия Радонежского», Пафнутий «во всём искусен был как подобает пастырю, о пастве заботясь, и во всём примером был стаду, и всегда неправды уклонялся, правде прилежал, беспрестанно работал Господу день и ночь: днём в монастырских службах прежде всех находил работу, ночь в молитвах проводил». 20-летний Иван Санин прибыл в Боровск вечером 13 февраля 1460 г. и застал угодника Божия за работой: игумен, одетый в такую же худую рабочую ряску, как и все, рубил дрова и вместе с другими монахами сносил их в поленницу. Но лишь раздался благовест к вечерне, братия направилась к храму. Иван упал в ноги Пафнутию, моля взять его в число спасающихся, а тот сказал, когда Иван не мог его слышать:
«Этот юноша имеет духовную силу и создаст обитель сильнее нашей». В тот же день преподобный Пафнутий облек Ивана в иноческий образ и нарек Иосифом.После пострижения старец протянул стоящему перед ним на коленях молодому монаху свои четки: «Вот, чадо, меч духовный. Рази им невидимых врагов».
Иосиф был молод и крепок, поэтому его первое послушание проходило в пекарне. Не всякий мог выдержать столь тяжкий труд, ведь «ядущих было множество»!
Кормили всех: иноков, наёмных работников, тех, кто пришёл ради пользы душевной, нищих, странников и просто «мимоходящих». Многие уносили хлеб с собой. Во время голода монастырь кормил до тысячи человек в день!
Через три года прозорливый Пафнутий перевёл Иосифа в монастырскую больницу, где тот с кротостью и терпением ухаживал за недужными, «чисте всем работая, яко Христови самому». Навык скоро пригодился - отец Иосифа тяжело заболел: тело покрылось струпьями, как у многострадального Иова, ноги не слушались, руки тряслись, он не мог удержать чашку или ложку, не мог даже повернуться с боку на бок без посторонней помощи. Пафнутий благословил Иосифа взять Ивана Григорьевича к себе в келью, где сын лелеял отца 20 лет, из которых последние 15 тот был уже монахом Иоанникием. Умирая, благодарный родитель сказал: «Не я был тебе отцом, но ты мне».
18 лет провел Иосиф в послушании у Пафнутия Боровского, но не только физический и молитвенный труд были его уделом. Он много читал, всё глубже проникаясь богоданным смыслом святоотеческих книг. Обладая исключительной памятью, мог цитировать обширные отрывки, держал Святое Писание, по выражению преподобного Досифея (Топоркова), «памятью на краи языка», был «старцем не по годам, а по мудрости». По заслугам игумен Пафнутий благословил Иосифа управлять монастырем.
Иосифу Волоцкому не было и сорока, когда сразу после преставления преподобного Пафнутия в 1477 г. великий князь Иван III утвердил его в сане игумена. Лучшей кандидатуры нельзя было найти.
Иосиф «в потребах служения манастырскаго искусен бе паче всех сущих тамо. И возрастом умерен и лицем благообразен, по древнему Иосифу, браду имея окряжену и должиною мерну, тогда темнорус, в старости же сединами сияя», - такой его словесный портрет оставил нам Досифей.
Новый игумен сразу предложил братии строжайший общежитский устав по образцу Афонского, который знал досконально: рассказы об Афонских старцах и их Жития дошли до нас, переписанные рукою самого Иосифа. Но подначальным устав не понравился. Видя это, Иосиф решил уйти, дабы не вызвать «бунта»: «Видев же яко не согласуют ему нравы сущих ту, оставляет начальство». Он поехал на Русский Север, где на глухой речке Соре, подвизался в скиту после возвращения с Афона знаменитый наставник «умной молитвы» Нил (Николай Майков). На Белоозере Иосиф пробовал выдать себя за простого инока: таскал воду, прислуживал на поварне, однако образованность и повадка скоро обличили его как высокое духовное лицо. Он снова двинулся в путь: посетил Савватиеву пустынь и снова был удручён тамошними порядками; побывал в Калязинском монастыре, поклонился святым мощам Сергия Радонежского в Троице-Сергиевой лавре. Из лавры заехал в Москву к Борису Васильевичу Кутузову, другу своего детства, который в то время был окольничим великого князя. У Кутузова состоялась очень важная для преподобного Иосифа встреча с настоятелем Чудова монастыря архимандритом Геннадием, будущим архиепископом Новгородским - скоро им предстояла совместная борьба со страшной ересью.
Набравшись опыта, Иосиф решил построить монастырь по собственному замыслу и уставу в родных краях, «сущу близ достоаниа отец его». С образом Божией Матери «Одигитрия» письма Дионисиева, которым благословил его когда-то преподобный Пафнутий, и с единомышленниками Герасимом Чёрным, Кассианом Босым, родными своими братьями Акакием и Вассианом, Иосиф прибыл к князю Борису Васильевичу Волоцкому, тепло относившемуся ко всей семье Саниных.
Перед прибытием Иосифа в Волоколамск, в лесу на северо-восток от города случилась буря, вырывавшая с корнем деревья, в результате чего образовалась обширная поляна, как будто свыше было расчищено место для новой обители.
В центр поляны ударила крестообразная молния. Иосиф с братией водрузили крест на том месте и прикрепили к нему образ Пресвятой Богородицы - благословение преподобного Пафнутия.
Так у слияния речек Сестры и Струги в 1479 г. возник Волоколамский монастырь. Первая деревянная церковь была заложена 6 июня, а 15 августа уже завершена, за 5-6 лет построился каменный храм в честь иконы Божией Матери «Одигитрия», который «вельми чудно» расписал в 1488 г. прославленный живописец Дионисий. В мае 1506 г. на пожертвования князя С. И. Бельского и Б. В. Кутузова были сооружены тёплая церковь в честь Богоявления, кирпичная трапезная и хлебня. Сбылись предсказания преподобного Пафнутия при постриге юного Иосифа: тот создал свою «сильную обитель».
Правда, «сильной» она стала не сразу: в первое время монахи бедствовали. Выручал волоцкий князь, снабжавший «брашном и питием». Он же пожаловал монастырю первые земельные владения в октябре 1479 г., имевшие широкий правовой иммунитет и освобождение от главного налога - дани. После смерти князя Иосифу стал покровительствовать его наследник, Фёдор Борисович. В апреле 1498 г. он пожаловал обители право без пошлины держать на озере Селигер 10 ловцов рыбы, а в марте 1500 г. передал земли в Ржевском уезде. В том же месяце обитель получила от князя Фёдора двор в Волоке Ламском. Последними жалованными грамотами, полученными обителью в период игуменства Иосифа, были грамоты великого князя Василия III от 17 февраля 1515 г. об освобождении от большинства налогов монастырских владений. Всего за период игуменства Иосифа монастырь получил 27 земельных вкладов, 10 из них - от удельных князей. Это позволило в дальнейшем активно формировать монастырскую вотчину: при Иосифе монастырь совершил 21 покупку и произвел 10 обменов земель. Оказал поддержку обители, прилежавшей к Новгородской епархии, и архиепископ Геннадий.
Монастырь, управляемый советом старцев, процветал. Однако напрасно другой великий подвижник, заволжский старец Нил Сорский, упрекал Иосифа Волоцкого в «стяжании». Богатство собиралось Иосифом «не для себя - для Церкви Христовой». Оно не имело места в жизни иноков. Ктитор «киновиа Пречистыа богородица близ града Волока Ламьскаго» ввёл устав, в котором обобщил всё лучшее из практики русских общежительных монастырей. К богослужению следовало являться по первому благовесту и занимать в храме только своё место, менять его и разговаривать во время службы возбранялось. После литургии все шли в трапезную, безмолвно вкушали простую еду и внимали душеспасительному чтению.
Есть и пить отдельно от других воспрещалось, хмельное зелье нельзя было даже держать в стенах монастыря.
Иноки носили ветхую одежду и обувь из лыка, принадлежавшие всем и никому, кротко снося зной и холод. Многие налагали на тело железную броню, вериги, колющие власяницы. Спали мало, сидя или стоя. Все тяготы неслись строго с благословения настоятеля. В свободное от молитв время монахи обязаны были участвовать в общих работах. Женщинам и детям в обитель ходу не было. Многие могут понять этот запрет как оскорбительное отношение к женщинам и детям. Это не так. Весной этого года я встречалась с архимандритом Новомосковского Свято-Успенского мужского монастыря Лавром. В беседе он сказал: «У нас ведь тут не венчают, не крестят новорожденных, только отпевают покойников...» Я спросила: «Почему?» «А чтоб не смущать молодых монахов, - ответил владыка. - Зачем им это? Увидят красивую девушку-невесту, ребёночка подержат - и себе такого захочется, чтоб семья, детишки. Монахам и так трудно, зачем их растревоживать, я их берегу. Пусть о жизни вечной думают, им это больше подходит...» Иосиф Волоцкий тоже заботился о душевном состоянии иноков, поддерживал их мудрыми советами и усердной молитвой Богу о спасении вверенных ему душ. Во всём он был примером- прежде всех приходил в храм и после всех покидал его, на общих работах трудился как последний из братии, носил ту же одежду, что и все, изнурял себя постом и бдением. Но никто никогда не видел его унылым или усталым.
Во время одного из обходов монастыря он заметил человека, крадущего зерно из монастырской житницы.
Вор хотел бежать, но Иосиф остановил его. Поняв, что тот пошёл на преступление, чтобы накормить голодающую семью, игумен сам насыпал ему мешок жита и отпустил, пообещав помогать и впредь.
Если поселяне нуждались в семенах для посева, лишались домашнего скота, земледельческих орудий, Иосиф всегда давал им нужное. В голодные годы люди сотнями стекались к обители и получали пропитание.
За прегрешения волоцкий игумен наказывал строго: назначал сроки епитимий от года до 15 лет, обязательные молитвы до 1 тыс. на день, пост 5 дней в неделю, обязательную милостыню. Он был духовником князя Бориса Волоцкого, крёстным отцом и духовником его сына, князя Ивана Рузского, духовником удельного князя Юрия Ивановича, великий князь Василий III при посредничестве Иосифа примирился с князем Юрием Ивановичем, а Иоанн III просил у преподобного прощения за покровительство «жидовской ереси».
Ересь эта впервые обнаружилась в 1471 г. в Новгороде. Архиепископу Геннадию поступил донос на священников Григория и Герасима, которые «поругалися святым иконам». Вскрылись и другие случаи глумления над святынями: «...а что пакы безъименних, ино и числа нет, кое резаны, а не весть». Стало известно также, что немцовский игумен Захария своим постриженикам воспрещал причащаться, и сам не причащался. Встревоженный Геннадий пишет митрополиту Геронтию, епископам Ростовскому и Суздальскому Нифонту, Пермскому Филофею, Сарайскому Прохору и другим иерархам Русской Церкви. В феврале 1488 г. великий князь и митрополит поручили Геннадию провести расследование. Со стороны мирских властей участвовали княжий наместник Яков Захарьин и его брат Юрий. В это время к архиепископу прибрёл с повинной некий поп Наум: он заявил, что хочет перейти из ереси обратно в Православие, выдал ещё четырёх еретиков и предоставил владыке «тетрати» жидовствующих. Из них узналось, что те кощунствовали над иконами, не признавали святых отцов и постановлений Вселенских Соборов, глумились над непорочным зачатием Девы Марии, не признавали в святой Евхаристии Тела и Крови Иисуса, не верили в Воскресение и Вознесение Христа, отрицая Его Божественную сущность: «Христос Иисус был не более, как пророк, подобный Моисею, а не равный Богу и Отцу». Непризнание божественной природы Иисуса Христа и отрицание связанных с этим догматов, свидетельствует о том, что мировоззрение еретиков основывалось на иудаизме. Выяснилось, что сия апостасия занесена на Русь неким Схарией, прибывшим в Новгород в свите луцкого князя Михаила Олельковича из Литвы. Дело пошло успешно, и из Литвы прибыли ему в помощь Иосиф Шмойло-Скаровей и Моисей Хануш. Профессор Иерусалимского университета гебраистики М. Таубе считает, что их целью было обратить русских в иудаизм из мистических побуждений, «тщательно скрытых от их ничего не подозревающей аудитории».
На допросе у Захарьиных сын попа Григория Самсонка сознался, что к ереси причастен и московский дьяк Фёдор Курицын, один из влиятельнейших политиков в окружении великого князя, в 1482 г. вывезший из венгерского королевства некоего «угрина Мартынку», сыгравшего большую роль в формировании московской ереси, а также потопопы Алексей и Дионисий, которых Иван III в 1480 г. забрал из Новгорода в Москву и поставил на высокие должности. Дело приобрело государственное значение. Новгородский владыка вкупе с главным искоренителем ереси Иосифом Волоцким потребовали созыва Собора. Митрополит Геронтий умер, его заместил ставленник Курицына, игумен Симонова монастыря Зосима, которого Иосиф называл «злобесным волком»: «Осквернил он святительский престол, одних уча жидовству, других содомски скверня - Сын погибели, он Сына Божия попрал, похулил Пречистую Богородицу и всех святых унизил; икону Господа нашего Иисуса Христа и пречистой Его Матери и иконы всех святых называет болванами». Иосиф умолял верных обличать Зосиму, прекратить всякое общение с ним, не принимать от него благословения. Многие вняли преподобному Иосифу, и вскоре Зосима сложил с себя омофор (Курицына в это время в Москве не было).
Но всё равно Собор 1490 г. ощутимых результатов борьбы с ересью не дал. Только состоявшийся усилиями Иосифа Волоцкого Собор 1504 г. стал решающим. В нём приняли участие авторитетные лица Церкви, в том числе заволжские старцы Паисий Ярославов и Нил Сорский, перед лицом грозной опасности забывшие прежние разногласия с Иосифом. Ряд «Слов» в иосифовом «Просветителе», в том числе и жёсткие слова о еретиках, были переписаны рукой Нила Сорского.
Непримиримые в поисках формы идеального монастырского устройства, Нил и Иосиф пришли к полному единению в вопросе борьбы с еретиками.
По мнению известного учёного И. С. Лурье, «сотрудничество в составлении «Просветителя» позволяет скорректировать наши представления об отношениях этих двух святых XV века». Согласно соборному решению, ересь жидовствующих была предана анафеме, а еретики подлежали отлучению. В Новгороде еретиков провезли по городу на конях, посаженными задом наперёд, в берестяных колпаках и с надписью на груди: «Се сатанино воинство». В конце экзекуции колпаки были сожжены на головах осуждённых, а сами они разосланы по дальним монастырям на покаяние. Архиепископ Геннадий понял, что ересь привилась среди клирошан потому, что они были плохо образованы богословски и сосредоточил усилия на просвещении подчиненного ему духовенства, начиная с училищ.
Московские еретики, опирающиеся на поддержку невестки великого князя Елены Стефановны (Елены Волошанки), вдовы Ивана Ивановича Молодого, почти не пострадали. Иван III медлил с наказанием, открыв Иосифу Волоцкому, что знал «которую ересь держал Фёдор Курицын».
На пиру, при свидетелях Иван III спросил Иосифа: не грех ли казнить еретиков? Тот убеждал, что не грех, а обязанность высшей власти - преследовать еретиков.
Однако Иван III по-прежнему бездействовал. Иосиф обратился к его духовнику, архимандриту Андронникова монастыря Митрофану, и к соправителю - великому князю Василию, и в их лице нашёл сильную поддержку. Казнь состоялась. Брата Фёдора Курицына Ивана Волка, Ивана Максимова, Дмитрия Пустосёлова сожгли в специально построенных деревянных срубах. Некраса Рукавова по урезанию языка отослали в Новгород, где сожгли вместе с юрьевским архимандритом Касьяном, братом Иваном Самочёрным и другими, остальных разослали по монастырям.
В это время возобновились нападки на Иосифа Волоцкого по обвинению в «стяжании». Вопрос даже обсуждался на Соборе, который вынес решение: «Не смеем отдать церковного стяжания: оно принадлежит Богу и неприкосновенно». Преподобный Иосиф близко к сердцу принимал несправедливые укоры: «И нецыи неправе смысляще, во много время при животе отца хулами облыгаху и многи беды подвизахуся ему навести».
В последние годы жизни он тяжело болел, почти ослеп. Перед кончиной Иосиф принял схиму.
8 сентября 1515 г., приобщившись Святых Христовых Таин, преподобный Иосиф преставился, предсказав братии: «Вот вам знамение: аще получу от Бога милость, то обитель сия ничим же скудна будет». И слова его сбылись.
Сегодня мощи и вериги святого покоятся в Успенском соборе Иосифо-Волоцкого монастыря и доступны для поклонения. Московский Собор 20 декабря 1578 г. причислил Иосифа Волоцкого к лику святых. 14 июня 2009 г. возле обители открыт бронзовый памятник преподобному Иосифу, прожившему свою жизнь «не для себя - ради Церкви Христовой».
Преподобный Иосиф Волоцкий почитается в лике преподобных, память его совершается 9/22 сентября и 18/31 октября
http://www.stoletie.ru/sozidateli/iosif_volockij_ne_dla_seba__radi_cerkvi_khristovoj_765.htm
