Правильно ли повела себя Церковь в отношении кощунников, проявивших себя
в этом году, и насколько справедливы упреки тех, кто счел слишком
жестким приговор скандальной панк-группе - на эти и другие вопросы
корреспонденту "Интерфакс-Религия" ответил эксперт Минюста РФ,
преподаватель Московской духовой академии диакон Георгий Максимов.
- В минувшее воскресенье мужчина облил чернилами икону в храме Христа
Спасителя, объяснив свои действия поддержкой панк-группы "Pussy Riot".
Как на это реагируют верующие?
- С каждой такой выходкой в церковной среде остается все меньше
сторонников "мягкой" позиции по отношению к участницам упомянутой
панк-группы. Если раньше некоторым казалось, что вынесенный им приговор
слишком строг, то теперь приговор кажется кому-то вполне адекватным, а
кому-то даже мягким. Сама жизнь доказывает, что сделанное ими выходит за
рамки одной акции. Их поступок вдохновил других людей на новые
кощунства, осквернение храмов, спиливание крестов, порчу икон. Если это
не разжигание вражды по признаку отношения к религии, то что тогда
вообще можно назвать разжиганием вражды? Это все уже давно вышло за
рамки простого хулиганства. Собственно, далеко не всякая организация,
признанная экстремистской, может "похвастать" тем, что ее название пишут
на стенах человеческой кровью.
- Но все-таки в отношении казанского убийцы установлено, что он
оставил ту надпись чтобы просто отвлечь внимание следователей от себя...
- Это бы ему гораздо лучше удалось, если бы он вообще не оставлял
никакой надписи. Действительно, убийца признал, что зарезал двух женщин
по причинам, не связанным непосредственно с панк-группой. Но он же
признал и то, что является сторонником этой группы. То, что он написал, -
не случайно. Он ведь не написал "Да здравствует Путин!" или что-то еще.
Он тоже сделал своего рода акцию, рассчитанную на привлечение особого
внимания (и, соответственно, увеличение шансов быть пойманным), и
посвятил ее именно московским кощунницам. Разве это можно объяснить
простым совпадением?
- А как были восприняты верующими заявления людей, которые в знак
протеста против позиции Церкви по делу "Pussy Riot" объявили о своем
выходе из Русской православной церкви?
- Совершенно спокойно восприняты, а где-то даже с юмором. Два-три
человека решили обратить на себя внимание, громко хлопнув дверью чужого
дома. Как раз про таких апостол Иоанн пишет: "Они вышли от нас, но не
были наши, и потому и вышли, чтобы открылось, что не все наши". Диакон,
который уже много лет как забросил священнослужение, прихожанка, которая
уже много лет как перестала причащаться - как мы могли бы назвать их
"нашими"? Чтобы уйти из Церкви, нужно как минимум в ней быть, а эти люди
уже давно фактически никакой связи с Церковью не имеют. Я уже не говорю
подробно о том, что христиане вообще-то приходят в Церковь ради Христа и
ради исправления себя в соответствии с волей Божией. Если же кто-то
пришел в Церковь, ожидая найти здесь вольницу для богохульств и
поддержку пропагандистам гомосексуализма, то такой человек просто ошибся
дверью. Впрочем, это все лишь элементы общей антицерковной кампании,
которая была развернута в ряде СМИ еще прошлой осенью.
- А в чем, по-Вашему, цель этой кампании?
- Дискредитировать Церковь любым способом. Возьмем, к примеру, того же
бывшего тамбовского диакона. Человек, которого много лет назад
отстранили от священнослужения за чудачества в пьяном виде, теперь вдруг
решил выступить с публичным прошением о снятии с него сана. Что ж, это
его право. Церковь удовлетворила его просьбу. А СМИ растиражировали эту
новость с заголовками "Заступившегося за Pussy Riot диакона отлучили от
Церкви". Как будто речь идет о гонениях и "страдании за правду". Разве
это не цинизм? Нас ставят в такие условия, когда любое наше действие
будет представлено в отрицательном свете. То же самое и с кощунством,
которое эта группа устроила в храме Христа Спасителя. Как бы мы ни
поступили, нашу реакцию использовали бы для того, чтобы представить
Церковь в негативном свете. Вот, например, отец Андрей Кураев активно
старался сформулировать мягкий подход к тому, что совершили эти женщины.
Было ли это оценено с их стороны? В одном из интервью они
охарактеризовали позицию отца Андрея как проявление трусости, причем
высказали это в весьма грубой форме. Это ответ, который показывает, что,
к сожалению, блины бы не помогли. Нужно признать, что в условиях
целенаправленной антицерковной кампании мы оказываемся в таком
положении, из которого нет выхода без имиджевых потерь. Нет такой модели
поведения, избрав которую, Церковь могла бы всем угодить и избежать
критики. Но такой задачи перед Церковью и не стоит. Церковь должна
заботиться о том, чтобы угодить Богу, а не миру. И когда я смотрю на
официальную позицию, занятую священноначалием, то вижу в ней
рассудительность и мудрость. До вынесения приговора Церковь не
высказывалась, чтобы не оказывать давления на суд. После приговора
последовало заявление, в котором, с одной стороны, поступок
квалифицировался как кощунственный, а с другой стороны, прозвучал призыв
оказать снисхождение этим женщинам. Мне кажется это безупречным.
- Но некоторые священнослужители озвучивают совсем иную позицию, например, протоиереи Георгий Митрофанов и Алексей Уминский.
- Это неудивительно, ведь в Церкви каждый может высказывать свое мнение.
Но я не думаю, что даже сами эти отцы скажут, что их мнение разделяет
большинство воцерковленных людей. Оно не может быть широко
распространенным уже в силу его неубедительности. Я читал некоторые их
высказывания, где говорилось о том, что Церковь должна была сразу же
потребовать освобождения участниц группы, и это будто дало бы
возможность "общаться с ними как с духовными чадами", или о том, что "в
их планы не входило намеренное оскорбление чувств верующих" и что им
всего лишь нужно "объяснить, в чем они неправы". Откровенно говоря, это
производит впечатление какой-то инфантильности, очень странной для
зрелых по возрасту людей. Те женщины прекрасно знали, что они делают, и
прекрасно знали, какую реакцию вызовет их поступок. Именно эту реакцию
они и провоцировали. Они залезли на амвон с нецензурными выкриками вовсе
не для того, чтобы после этого публично каяться, беседовать с
уважаемыми протоиереями как духовные дочери и смиренно кивать, узнавая
про свою неправоту.
- А как Вы считаете - можно ли прощать того, кто не просит прощения?
- Слово "прощение" можно понимать двояко. Одно дело - "простить" в
смысле не испытывать злобы к тому, кто причинил нам зло. Другое дело -
"простить" в смысле оставить злой поступок без наказания. В первом
значении прощать нужно всех и всегда. Во втором значении прощать нужно
почти всегда, за исключением тех случаев, когда такое прощение будет во
вред тому, кто сделал зло. А такая опасность возникает тогда, когда
имеет место наглость со стороны провинившегося. Человека совестливого,
переживающего о своем дурном поступке, прощение может преобразить, как
было, например, с Достоевским. Человека наглого, гордящегося своим
дурным поступком, прощение делает еще хуже. Он принимает его за
слабость, и безнаказанность толкает его на повторение своего зла в еще
больших масштабах. Собственно, пример обсуждаемой панк-группы это
наглядно демонстрирует. Мне странно видеть, когда люди пеняют на то, что
Церковь якобы не захотела "простить и отпустить" кощунниц. Церковь
вообще-то так и сделала. Первый раз свою акцию они пытались провести в
Елоховском соборе. Их просто вывели из храма, дав понять, что подобные
акции в нем неуместны. И все. Их не отвели в полицию, не подали на них
заявление, их простили и отпустили. И что было после этого? Они устроили
еще более мерзкую, еще более вызывающую акцию в храме Христа Спасителя.
Когда речь идет о наглости, о циничных поступках, наказание является
благом для человека, потому что именно оно может хотя бы немного
остановить злодея, привести его в чувство или, по крайней мере,
заставить задуматься. Мне запомнилась история, рассказанная отцом
Андреем Кураевым в одной из его книг. Как-то на улице некий хулиган стал
гнусно издеваться над проходящим монахом. Терпение жертвы лишь
раззадоривало его, а неожиданная оплеуха от монаха вдруг привела
хулигана в чувство, и он даже сказал: "Спасибо, а то ведь я тебя убить
хотел". В случае с упомянутой панк-группой Церковь не давала этим
женщинам оплеухи, она просто не стала вмешиваться в ход судебного
процесса. Церковь даже не проводила своего суда, на котором могла бы, в
принципе, наложить церковное наказание, например, отлучение. Церковь
любит их и молится за них, но сделанное ими считает злом, и никакое
давление извне не заставит Церковь называть черное белым.
