Известный художник, прозаик и публицист Василий Дворцов 25 лет прожил в Новосибирске. Сейчас он - москвич, секретарь правления Союза писателей России. Недавно Василий Владимирович побывал в гостях у нашей редакции, и это был очень интересный разговор.
Вечный зов творчества
- Василий Владимирович, вы сейчас к нам, в Новосибирск, прямо из Москвы?
- Нет, был еще на родине - в Томской области. Там, в 14 километрах от
села Могочино, буквально в глубине тайги участвовал в закладке нового,
крупнейшего в России Преображенского монастыря.
- Как вы туда попали?
- Это история более чем двадцатилетней давности - мое знакомство с отцом
Иоанном, основателем знаменитого сегодня Могочинского Свято-Никольского
монастыря. Познакомился с ним у нас, в Черепаново, когда расписывал
свой первый храм, потом его перевели в Томскую область. Когда в Могочино
был построен Свято-Никольский храм, я занимался его росписью. Так и
жил: две-три недели в Новосибирске, столько же в монастыре. И это были
пять лет счастья! В 2000 году храм сгорел, и для меня наступил
тяжелейший период: я пять лет не был в Могочино, два года не мог взять в
руки кисточку... Именно тогда и взялся за роман...
Постепенно восстановился, снова стал приезжать к отцу Иоанну. А тут дочь
моя подросла, захотела учиться в монастырской школе. Сейчас закончила,
приехала домой. Так что с Могочино и отцом Иоанном жизнь меня связала
давно и надолго.
- В вашей биографической справке перечислено более 20 профессий...
Прямо как Пётр Первый - «то мореплаватель, то плотник». Откуда такой
разброс - жажда самой разнообразной деятельности?
- По основной линии я все равно художник. Другое дело, что разносторонне
работал - сколько я Лениных в красных уголках написал, стендов ко Дню
Победы оформил... В общем-то в советское время это был реальный способ
неделю в месяц повкалывать и три недели отдать творчеству. Причем
специализация моя - театральный художник. Но я два года в театре
поработал и не выдержал коллективного творчества, хотя позже к этому
делу вернулся - оформил более 50 спектаклей, десять из них - в
Новосибирской оперетте. Потом в Росреставрации работал. Зимой делать
нечего, и я метался - то одну профессию пробовал, то другую.
Вообще говоря, у меня проблема буквально до нынешнего года была - сейчас
я перерастаю это состояние - мне никогда не хватало амбиций! Я достиг в
трех-четырех профессиях высокого уровня, и вот если, допустим,
наступает момент, когда необходимо становиться или главным художником в
театре, или главным реставратором в епархии, я чувствую: нет, не хочу!
Мне не интересна административная, организационная работа - мне хочется
творчества! И когда я к сорока годам подошел, у меня двое детей, а я
никак решить не могу, кто я, началась паника: что за колобок такой -
катаюсь от одной профессии к другой...
И только когда я стал писать книжки, все встало на свои места, потому
что без биографии писателя быть не может. Мне сейчас не нужно искать ни
типажи, ни ситуации: все это есть в моем личном опыте - достаешь и
работаешь. И вот, считай, 12 лет я в литературе. В 2000 году стал
профессионально печататься в журналах. Причем журнал «Москва» меня сразу
в 2003 году наградил за лучший роман - «Аз буки ведал». И я понял -
надо работать. В последние два года я потихонечку переписал задним
числом все свои ранние работы. Не стал менять что-то особо
стилистически, но буквально по каждому предложению прошелся, почистил,
что называется, свои первые романы и повести...
Рецепт для жизни
- Ничего себе! В наше-то суетное время...
- А Леонов, который по 40 лет свои романы переписывал?! Хотя, признаюсь,
я снова дошел до какого-то собственного предела. Меня признали и
старики, такие как Виктор Лихоносов, к примеру, прочитали и
благословили. Но сегодня я секретарь Союза писателей, что же мне теперь в
председатели готовиться?! Это в высшей степени административная
должность. Она не даст шансов работать, разве что публицистику писать.
Кстати, в последнее время Москва меня так задергала, что я позволил себе
маленькую такую, но книжечку стихов выпустить. А то пишу - в основном
публицистику, и, по-моему, уже возник такой злобный образ мой - этакого
пса от культуры.
- Зря вы так. Как читатель скажу: у вас самая здоровая и позитивная
публицистика, какую я за последнее, довольно продолжительное время
видела...
- Да? Там есть одна хитрость: вот ты приходишь к врачу, он говорит:
«Легкие совсем черные, печень окаменела, почки никуда не годны...» Но при
этом тем не менее обязательно выпишет рецепт. Вот этот элемент
рецепта-совета в публицистике обязательно должен быть. Потому что чистое
критиканство никому не нужно. Если ты разбираешься в проблеме, то чаще
всего знаешь, как исправить положение. Поэтому в моих статьях
обязательно присутствует оптимизм. И, по большому счету, оптимизм - мое
естественное состояние.
Что касается художественной литературы, тут я по случаю зашел в Интернет
(как человек советской закалки я к нему относился настороженно - ну,
там информация, ну, публицистика) и насчитал более 45 электронных
библиотек, которые предлагают мой роман «Аз буки ведал». А когда я
недавно переписывал его, то увидел, что это настоящая энциклопедия
политической патриотической жизни конца 80-х - начала 90-х, ведь опыт
общественной деятельности четверть века назад мы, повторюсь, советские
люди, обретали буквально с нуля. И поэтому сегодня этот роман интересен и
нужен широкому читателю, в первую очередь новому поколению 90-х.
Как секретарь Союза писателей по связям с регионами я много езжу по
стране - одна-две командировки в месяц как минимум - и вижу огромное
количество людей, жаждущих нового чтения, с новым опытом осмысления
действительности. Потому что литературный процесс, по моему глубокому
убеждению, это процесс национального самосознания. В этих же поездках я
вдруг увидел и ситуацию в целом - крайнюю поляризацию общества: бедные
против богатых, молодые против старых и так далее. Буквально все против
всех. Я разговариваю с военными, они говорят только о своих проблемах;
предприниматели рассказывают о своих бедах, учителя тоже только о своем.
Эгоистичность корпоративная - она во всем. Существовала какая-то
надежда, что в данных условиях хотя бы церковь станет зоной переговоров.
Но вот последние события показали, что в обществе было много людей
равнодушно-благодушных к церкви, а сейчас этот слой тает. Общество
делится либо на воцерковляющихся, либо на так называемых антиклерикалов.
Кто, если не я?
- А место писателя?
- Об этом и речь. Как я прежде воспринимал свою профессию? Как передачу
определенного духовного опыта от одного поколения другому. Берешь,
условно говоря, тысячу фактов, выбираешь самый характерный,
эстетизируешь его, возгоняешь до художественного образа и именно таким
способом передаешь опыт следующему поколению. То есть работаешь на 20 -
25 лет вперед, а не на свое время. Оно для тебя не так уж и важно - ты
создал портрет эпохи для потомков. Но это одно направление нашей
профессии. Второе - окружающая действительность. И писатель в ней
единственный имеет право быть переговорщиком всех между всеми.
- Вопрос в тему: как утверждают критики, ваши произведения
удивительным образом положительно и без раздоров воспринимают все -
левые, правые и многие прочие. Это на самом деле так? И в чем секрет?
- Те же критики подсказали, а не сам я сформулировал - я вернул в
литературу романтического героя. Да, как истинный герой он перешагнет
все барьеры и запреты, но внутренне он ориентирован на высокое, и
поэтому он пойдет куда надо, а не в криминал, распущенность или
алчность. Это с одной стороны, а с другой - я обращаюсь к душе читателя.
Потому что душа, ищущая полноценной жизни, трепещущая, у всех есть.
Обращаясь к ней, мы ломаем, сметаем все эти сословные, политические и
возрастные заслоны. И в конце концов просыпается понимание, что любовь -
единственная истинная связующая нить в этом мире. И это я могу донести,
потому как литература, в отличие от всех других видов искусства,
общается с человеком один на один: только человек, открывающий книгу,
находится в самом прямом контакте с автором.
Эту особенность, эту возможность нашей профессии я только недавно до
конца осознал. Я занимался чем угодно - стилем, композицией,
психологией, словом, прошелся по всем «дисциплинам», пока увидел эту
цельность и ценность писательского труда. Я просто счастлив, что к ней
пришел.
К тому же читатель, обложенный сегодня со всех сторон бульварщиной,
криминалом, безумными фэнтези, наскучался по душевному разговору и
серьезным темам. Я же от самых острых тем стараюсь не уходить, потому
что действительно считаю себя исполнителем девятой заповеди - «Не
лжесвидетельствуй» и я свидетельствую по мере сил и таланта о мире, в
котором сегодня живу.
САМОЕ-САМОЕ
- Самое большое ваше духовное впечатление, событие, переживание последних лет?
- Оно связано, конечно, с Могочино. Это и моя дочь, которая за три года
очень изменилась. Я увидел в ней, в ребятишках, которые там учатся,
будущее России. Это не пессимисты, я увидел в них новую энергию - это
новые люди, духовные люди.
- Самое яркое эстетическое впечатление недавнего времени?
- Внучка родилась. Красота такая!.. А в искусстве я не могу полноценно
воспринимать то, что умею и знаю, как это сделано, - театр, живопись.
Единственное, что для меня осталось, - классическая музыка.
ФАКТ
Василий Дворцов - лауреат Всероссийской литературной премии им. И.А.
Бунина, православной литературной премии им. святого благоверного князя
Александра Невского и дважды лауреат премии для юношества им. А.Н.
Толстого.
Татьяна ШИПИЛОВА
http://www.sovsibir.ru/index.php?dn=news&to=art&ye=2012&id=4625