Епископ Киргизский и Бишкекский Феодосий (Гажу) - новый
правящий архиерей новой епархии. Рукоположен во епископа в декабре 2011
года, в этом же месяце образована Киргизская епархия. Как представитель
нового поколения архиереев преодолевает инерцию местного духовенства,
как ищет общий язык с местной властью, владыка Феодосий рассказал
корреспонденту НС.
- Почему вас поставили на Киргизскую кафедру, и как получилось, что вы такой молодой стали архиереем?
- Да я для архиерея не очень молодой. Я считаю, что архиереев надо
рукополагать после 50. Но по уставу Церкви архиереем может стать
человек, достигший тридцатилетнего возраста. Мне 42. Поэтому, если
смотреть на каноны, то для архиерея я среднего возраста. Святитель
Игнатий Брянчанинов пишет об этом, что слишком молодые неопытны, а те,
которые опытны - уже стары и мало имеют сил. Конечно, я сам про себя
думаю, что я еще совсем молодой. Я никогда не готовился в архиереи и
никогда не просился сюда. Просто получилось так, что я шесть с
половиной лет был наместником мужского монастыря на Ганиной яме - месте
расстрела царской семьи. Нашего архиепископа Екатеринбергского и
Верхотурского Викентия отправили в Ташкент главой среднеазиатского
митрополичьего округа и решением Синода открылись две епархии -
Таджикская и Киргизская. Владыка искал себе помощника и предложил
Патриарху Кириллу мою кандидатуру, Патриарх сразу же одобрил. Мне что
оставалось делать? Сказать «нет»? Я никогда от послушаний не
отказываюсь. Придется просто больше трудиться, больше ответственности на
мне будет. Так это же хорошо - трудиться надо, пока силы есть. Все, что
умею и знаю, стараюсь максимально применять на пользу Церкви. А если
что не знаю - спрашиваю, как и все люди. Воспринимаю это просто.
- Вы назначены в епархию три месяца назад. Как вам в Киргизии после Екатеринбурга?
- Свою первую архиерейскую службу я совершил 7 декабря, в день памяти
вмчц. Екатерины, и для меня было особенно радостно служить именно в этот
день. Хоть меня уже и нет в Екатеринбурге, но я думаю, что вмчц.
Екатерина мне помогает, и надеюсь на ее молитвы. Я здесь недавно, так
что делать какие-то выводы рано. Служим, стараемся внимательными быть к
людям. Я считаю, что разделение епархий - очень правильное и полезное
дело. Архиереи, которые были на больших территориях, при всем желании не
имели возможности часто посещать все приходы. И священники испытывали
нехватку общения с архиереем, и народ. Тут у нас в Средней Азии был один
архиерей на 4 страны - митрополит Владимир. Очень хороший, деятельный,
многое сделал. Я сюда приехал, и у меня уже есть небольшое пристанище: и
кухня, и трапезная, и келья, и несколько келий для гостей, есть
общеобразовательная школа, воскресная школа. Тут велась работа. Но,
несмотря на все это, люди скучали, потому что владыка даже физически не
мог быть везде одновременно. А Церковь - живой организм. Если человек
приходит в храм и общается со священником, то это общение его увлекает,
он начинает понимать некоторые вещи, и видеть смысл в том, чтобы ходить в
храм. А если он приходит, а храм закрыт, священник один на 2-3 храма и
не успевает с людьми общаться, кандидатур на священство нет, архиерей
приезжает редко, потому что у него очень большая территория - постепенно
тяга к храму ослабевает. И мы теряем души, которые могли быть с Богом.
- По родине не тоскуете? Все-таки другая страна.
- Наша родина - это небо. По ней мы все тоскуем, но еще не готовы. Я с
детства приезжал в Лавру. И ездил по всем монастырям, которые были в
советские времена открыты. И все мои каникулы проходили в разных святых
местах. Поэтому мне не привыкать. Меня никогда не тянуло особо домой,
потому что мне нравится там, где хорошо, где красиво. Вот Лавра -
красивое пение, служба на высшем уровне. Для меня это большое утешение. С
другой стороны, мне немножко трудно, потому что хочется, чтобы везде
так было. А везде как в Лавре не получается. Хочется идеально, а там,
куда отправляют, как раз все наоборот.
- А как местная власть относится к вам и к Православной Церкви?
- В Киргизии национальной принадлежности придают больше значения, чем
религиозной. Даже в мечеть ходят не столько из религиозной потребности,
сколько ради того, чтобы поддержать ислам как часть национальной
культуры. Они к Православию и к русским хорошо относятся. Президент мне
сказал, что меня народ уважает. Сегодня вот ездил на Иссык-куль, машину
останавливали два раза за превышение. Я выхожу, они мне: «Байке, мы вас
уважаем, но вы постарайтесь не так быстро ехать». Байке - это
уважительное обращение, как к старшему брату. А когда мне пишут письма
из администрации президента или мэрии, то в каждом письме «мы выражаем
уважение к Православной Церкви, и поэтому приглашаем вас на такие-то
мероприятия». Меня и нашу Церковь воспринимают в целом неплохо. Конечно,
сказать, что все, что мы попросим, будут сразу делать - нельзя. С
другой стороны, слава Богу, что выражают хотя бы благоволение. Я не
ощущаю ненависти или неприязни. Здесь в Киргизстане живут очень
отзывчивые, прямые, простые в своем восприятии жизни люди. Они желают
помогать, желают что-то делать, но не знают как, не умеют. Другое дело,
что здесь, на востоке так принято, что тебе никогда не скажут «нет».
Скажут «да-да-да». Но надо понять, как сказано это «да». Могут сказать
«да» и не сделать, а могут сказать «да» и сделать. Я спросил, можно ли
сделать крестный ход? Да-да-да. Но никаких бумаг не подписали, наверное,
решили сначала посмотреть, что у нас получится. Когда мы все сделали,
все получилось, потом только пришли письма: «Да, вам можно». А если бы
вышло что-то не то, они бы сказали - мы не согласовывали. Говорят Восток
- дело тонкое. А где тонко, там и рвется. Мы-то все понимаем по-русски,
буквально, для нас «да» значит «да». А люди, которые здесь живут,
знают, что надо еще и на выражение лица смотреть.
- Президент Киргизии с вами общается?
- А как же! Я же епископ страны. А он президент страны. Он первый
человек в стране, я первый человек в епархии. Почему он не должен
общаться со мной? Я ему ничего плохого не сделал.
- На Пасху вы кропили город крещенской водой из открытого люка самолета. Не страшно было?
- Нет. Я же прыгал с парашютом, так что я таких вещей не боюсь. Прошло
недели три и женщина одна ко мне подходит: «Ой, владыка, как вы нас
порадовали! Знаете, я почувствовала, что на меня даже капля попала»! Что
на нее попало, я не знаю, там такой впрыск идет, что капель не бывает.
Но на нее капля попала, значит, она очень хотела. Сейчас власти наверное
гадают, что-то я в следующий раз изобрету?
- Вы ввели 12 огласительных бесед и экзамен перед крещением. Зачем?
- Это не я сочинил. Так благословили Святейший Патриарх Кирилл и
Священный Синод. Я в свое время крестил очень многих - в Москве, в
Великом Новгороде, под Переславлем-Залесским. Когда был насельником
Лавры, меня отправляли туда на приходы как служащего иеромонаха. Как раз
в те годы очень многие крестились, и у меня бывало по 5-6 крестин в
день. Не одну тысячу человек я покрестил. А теперь смотрю, что в храмах
людей мало, и думаю: «а где же они»? Я сам убежден, что если человек не
знает, для чего крестится, он и в храм не будет ходить. Он не знает
вообще, зачем он живет. И мы будем за это отвечать, потому что мы
позволяем человеку так относиться к своей жизни. Поэтому в
Екатеринбурге, когда я был игуменом монастыря, уже была введена подобная
практика. Еще до решения Синода. Сначала священники не хотели вводить
такую подготовку перед крещением. Говорили, люди хотят креститься, мы не
можем им препятствовать! И мне приходилось настаивать на оглашении. А
потом эти же священники говорили, что крестившиеся просят еще
какие-нибудь курсы им устроить, потому что они поняли, что ничего не
знают и им стало интересно. То есть, они по-другому подошли к вопросу
своей жизни, к вопросу своей веры. Если человек что-то делает
несознательно, какой же это человек? Человек должен понимать, что он и
для чего делает и что он получит в результате.
Когда я здесь объявил, что крестить будем только через беседы,
священники стали говорить людям «мы хотим крестить, но владыка не хочет»
и давай ко мне всех направлять. Я каждому приходившему объяснял,
доказывал. Побеседовал еще несколько раз с батюшками на собраниях.
Непростая процедура. Потом ловил их на том, что все-таки крестили без
бесед. А теперь это уже установилось жестко, и все знают, что без 12
бесед никак. Есть специальная карточка экзаменационная. Прослушал беседу
- ректор подписывается. Когда послушал все беседы, назначается экзамен.
Сдают экзамен, отвечают на все вопросы, и назначается день крещения. До
сих пор подходят люди даже из числа наших прихожан и просят: «Владыка,
может быть вы сделаете помягче, чтобы удобно было? Потому что не каждый
может прийти на эти беседы»? Слушайте, о чем речь? Беседа длится полтора
часа. Служба в храме - два, два с половиной часа. Если у человека нет
времени для беседы, значит, вряд ли у него будет время ходить в храм.
Зачем тогда креститься? Когда сможет, тогда пусть и приходит. В
древности ведь так было. Кому было надо, те и крестились. Я привожу
такой пример. Вот мы идем в регистрационную палату, чтобы
зарегистрировать свою собственность. Нам говорят, каков закон, какова
процедура. Мы же не возмущаемся. Как надо, так и сделаешь, потому что
тебе это нужно. Почему же с крещением по-другому? Неужели Церковь менее
важна, чем сарай, который мы хотим оформить в собственность? Чтобы
получит права, надо шесть месяцев учиться, сдавать экзамен. И никто не
возражает? А к душе, которая готовится к вечности, почему другое
отношение?
- Местное духовенство не ропщет, что вот мол пришел новый начальник и хочет все под себя перекроить?
- В нашем государстве каждый человек имеет право голоса, каждый может
сказать что хочет. Кто бы что ни сказал, мы все рассматриваем. Я
прислушиваюсь, оцениваю, и потом даю ответ. Многое надо исправить, и не
всегда есть возможность долго ждать, потому что жизнь двигается и надо
соответствовать времени. Те, кто поддерживают мои решения - поддерживают
сразу. Те, кто не поддерживают - потом поймут. Есть частное мнение,
каждый имеет на него право, а есть рабочий момент. Тут если слишком
долго размышлять и демократию разводить, мы ничего не сделаем. Я требую
со священников, священники с народа. И «едиными устами и единым сердцем
славим Бога». Вот такой у нас подход к делу. Конечно, бывало, что
батюшки говорили: «чего его слушать, он только приехал»? Я могу и
смириться и понять. Но это не значит, что батюшка не будет делать то,
что я ему говорю. Это значит, что он просто позволил себе так определить
свою позицию.
Беседовал Кирилл МИЛОВИДОВ
http://www.nsad.ru/index.php?issue=96§ion=2&article=2540
