На 34 Московском Международном кинофестивале фильм Андрея Прошкина «Орда» получил две награды - за режиссуру и главную женскую роль (Роза Хайруллина). Критики предрекают успех и на большом экране, картина будет показана в Америке, Англии, Японии, Турции, Польше, Германии, Австралии и других странах.
Феномен фильма, его интерпретации, главные образы картины, а также шансы на успех во всемирном кинематографе обсудили на круглом столе в храме святой мученицы Татианы при МГУ. В нем приняли участие протоиерей Максим Козлов, руководитель Издательства Сретенского монастыря, иеромонах Симеон (Томачинский), член Союза кинематографистов, кинокритик Татьяна Иенсен и доктор церковной истории, профессор Владислав Петрушко.
Дважды призер ММКФ
Успех фильма на ММКФ объяснила Татьяна Иенсен: «Помимо никогда не убывающего интереса к историческому и этнографическому кино, главную роль в общественном признании фильма сыграло то, что в нем происходит столкновение двух абсолютно разных и пограничных миров. С одной стороны - это Восток, от которого современный зритель всегда ждет чего-то невероятного, каких-то откровений. С другой - даже не Россия, которую мы на экране практически не видим, а сама православная вера в лице ее Первосвященника - Святителя Алексия, митрополита Московского и всея Руси. И это столкновение сделано без всяких умолчаний, впрямую: не на жизнь, а на смерть».
«Не случайно актриса, сыгравшая Тайдулу, получила главный приз - она фактически является вторым главным героем, я бы даже картину назвал «Ордынка» в честь нее», - продолжил иеромонах Симеон, который считает, что «в фильме во многом произошло некое опознавание нас самих, прямо по пословице «Поскреби русского - найдешь татарина!» «Азиатские нравы мы у нас встречаем постоянно: жестокость, готовность присоединиться к победителю, жажда зрелищ и крови, готовность поклониться любому божеству, лишь бы оно помогало».
Владислав Петрушко, сразу обозначивший, что хочет отойти от понятия «православное кино», «поскольку само это слово в последнее время стало настолько ошельмованным, что прикрепляется как почти негативный ярлык», заметил, что «лучшая, большая, думающая часть общества не отторгает христианскую тематику, поэтому фильм нашел отклик в сердцах зрителей, стал лучшим примером тех фильмов, которые заставляют задуматься о христианских основах жизни».
«Художественная форма и колорит фильма сочетаются с очень глубоким содержанием. Это фильм, после которого хочется помолчать, задуматься, сделать выводы не сразу, а через некоторое время», - считает Петрушко.
Цена святости
«В значительной мере это фильм о цене чуда и святости. Для меня оказалось очень важным то, что путь святителя показан именно таким. Это, вопреки предварительным опасениям, расположило принять и полюбить фильм. Я очень боялся некоего триумфализма: с красным флагом по русской церковной истории. Когда идолы падают, огни угасают, враги расступаются... Если бы сделали так, то это был бы хороший иллюстративный фильм для учеников воскресных школ. Но тогда он бы никогда не затронул широкую аудиторию современных людей», - считает протоиерей Максим Козлов.
«Святость показана как умаление человека перед Богом, когда человек становится предельно немощным, и Бог творит чудо, при этом без всяких внешних атрибутов чудесного. Славно, что в картине нет никаких компьютерных технологий: зрачки не расширяются, нимб видимым образом не светлеет над головой святителя. Чувство меры и такта соблюдено.
Ценой пути от святителя (иерарха Церкви) к святому является предельное одиночество. В своем конечном предстоянии перед Богом он показан как не имеющий рядом с собой никого, кроме Бога - в определенной мере это цена святости», - сказал отец Максим.
С ним полностью согласился и иеромонах Симеон: «Мне довелось читать первый вариант сценария (в итоге фильм вышел по сценарию Юрия Арабова), написанный другим автором, и, конечно, это небо и земля. Там был прямолинейный благостный образ, а здесь мы видим полноту страданий человека, душевных и физических. Испить эту чашу до конца - вот цена святости!»
Эффект отложенного чуда и зазор интерпретаций
«В фильме мне очень нравится эффект отложенного чуда. Зритель ждет-ждет, вот-вот все должно произойти, и уже даже понятно, в какой момент, как это будет красиво выглядеть, как все складно срифмуется с евангельских рассказом про «помазал очи брением слепому», мы уже готовы увидеть торжество веры, духовный пир, и вдруг этого не происходит», - говорит об эффекте обманутого ожидания отец Симеон и переходит к другой «уловке» создателей - зазору интерпретаций, которым пользовались братья Коэны в своем фильме «Серьезный человек», где прекрасно показано, что любое событие можно понимать и как промысел Божий, и как совпадение, случайность.
«Зритель свободен в своей интерпретации. Хотя, действительно, мы имеем свидетельство летописей - Тайдула была исцелена, с большими почестями и наградами святитель Алексий был отпущен домой. Казалось бы, опираясь на безупречную историческую почву мы можем с полным основанием показывать чудо. Но то, что создатели решились этот зазор оставить, это очень сильный ход, отложенное чудо оказывается еще более впечатляющим», - считает критик.
С ним не соглашается Татьяна Иенсен: «На то они и братья Коэны, что их интерпретации того же «Серьезного человека» прочитываются как диаметрально-противоположные. Не думаю, что Прошкин ориентировал систему координат своего фильма на подобного рода разночтения. Но, на мой взгляд, режиссер скорее уходит от ответа на главный вопрос о чуде, поэтому зазор интерпретаций становится несоразмерным замыслу. К примеру, я слышала, как люди, далекие от церкви, которые бы искренне хотели понять, что такое дар веры и чем он отличается от совершившегося чуда, даже «с отложенным эффектом», после просмотра «Орды» пребывали в смятенье: так все-таки прозрела ханша Тайдула, благодаря молитве митрополита Алексея? Ведь после того, как он пытался исцелить ее от слепоты, прошло несколько дней, прежде чем хан Джанибек объявил о происшедшем чудотворении. Или это просто случайность, совпадение, как в фильме Коэнов, о чем говорил отец Симеон. Иными словами - было чудо или нет? Кому-то вообще показалось, что Тайдула прозрела в тот самый момент, когда Святитель Алексий наложил на ее глаза брение, но намеренно скрыла это от всех, что, в общем, психологически вполне допустимо - как у сильной и властной личности (какое-то время в ходу даже были монеты с ее профилем) у нее на все были свои политические расчеты. А то, что авторами это так и не объясняется, тоже не удивительно - ведь и многие другие сюжетные ходы зависают нераскрытыми в пространстве фильма. К примеру, мы так и не узнаем, почему после смерти Джанибека ханша Тайдула не благословляет своего внука на правление, или почему и кто из них решил, что это именно Святитель Алексей исцелил ее, хотя для этого многие знаменитые врачеватели были призваны - и с востока, и с запада, и колдуны, и шаманы. Но все это остается за кадром. Однако это авторская позиция явно не из тех, когда режиссер пытается намеренно завопросить какие-то главные сущностные вещи. Скорее это установка на некую многозначность в трактовке, как исторических реалий, так и духовных, что в результате приводит к такому разбросу зрительских прочтений. В свою очередь, она, безусловно, помогает выделить и усилить главный смысловой посыл фильма - чудо надо заслужить. И заслужить, как сказал отец Максим, «умолением человека перед Богом», когда «предельное одиночество» становится ценой святости. Хотя почему-то и здесь по мере развития самой драматургически последовательно прочерченной сюжетной линии возникает невнятица смыслов. Когда митрополит Алексей, униженный и оплеванный, которого отпускают домой, бредет по пустыне без воды, без еды, испытывая ужас от того, что Джанибек обещал сжечь Москву из-за того, что он не совершил чуда, то встретив ордынцев, которые ведут полоненных русских в Сарай-Бату, присоединяется к ним и возвращается обратно в орду. Но все это снято исключительно на дальних, в лучшем случае средних планах, так что лица героя и его переживаний мы практически не видим. И тем самым психологического подключения к его душевным страданиям, даже к его телесным мучениям не происходит, оно только знаковое, на уровне идеи, которая и тут снова может прочитываться неоднозначно - то ли святитель делает такой выбор, просто потому что хочет выжить, то ли потому что - по грехам своим - добровольно становится рядом с самыми рабски-угнетенными, и умалив себя таким образом, заслуживает святость, прощение, молитву.
Правда, в фильме молитвы нет. Конечно, в кино она в принципе невозможна - нельзя играть молитву. (Справедливости ради нельзя не признать, что Мамонову в «Острове» это удалось, но это уже по закону исключения из правил.)» - отмечает Иенсен, с которой не соглашается Петрушко: «А молитвенный вопль под дождем?! Тогда святитель пережил то же, что и Христос - богооставленность на Кресте. Так что мне кажется, что пусть к чуду прочерчен достаточно четко».
Орда - образ ада?
«При всей точности исторической реконструкции, нам важна не точность ради точности, а образ, который человек готов воспринять, как достоверный. И вот такая Орда кажется мне образом ада.
Митрополит Алексий действительно нисходит во ад. Когда они работают в топке бани - это вообще прямая аналогия с адом! Отношения между братьями-ханами, разврат, многобожие, легкость убийства. В каком-то смысле город майя в «Апокалипсисе» Мела Гибсона - тоже образ ада», - предположил протоиерей Максим Козлов, но не нашел поддержки другого священника: «У меня нет такого восприятия. При всей жестокости нравов и мрачности картины, образа кромешного ада у меня не возникло».
«Если говорить о недостатках замечательного фильма, одна сцена мне показалась недостаточно убедительной, недоработанной психологически - когда Джанибек убивает предшественника, своего старшего брата Тинибека. Почему все это так легко принимают!» - задался вопросом отец Симеон и получил согласие всех участников: «Когда Джанибек на глазах у всех душит своего брата, после чего все приветствуют его, как нового правителя Сарай-Бату, это в любом случае, даже учитывая всю нашу историческую неосведомленность в том, как было и как могло быть на самом деле, вызывает недоумение!» - замечает Татьяна Иенсен.
Может ли «Орда» войти в 100 лучших фильмов для школьной программы?
«Не знаю, наверное, нет». - говорит Татьяна Иенсен.
«Большое видится на расстоянии. Мне кажется, должно пройти какое-то время, чтобы мы могли оценить вклад фильма в историю кинематографа. Но это явное продолжение традиций таких фильмов, как «Андрей Рублев», «Царь», «Остров», «Поп». Такого мнения придерживается иеромонах Симеон.
«Если говорить об отечественном постсоветском кино, или даже о кинематографе XXI века, то, конечно, да. А вот если брать от Чарли Чаплина - то тут уже сложно считать», - считает священник Максим Козлов.
Владислав Петрушко - «противник всяких топов», да и «обязательное внесение в школьную программу подобных вещей не поддерживает», но говорит, что «значение этого фильма очень велико. Современный человек утратил восприятие «словесной иконы» - жития. Мы воспринимаем этот жанр как шаблон, по которому скользишь, но внутри себя никакого отзвука не слышишь. А этот фильм может рассказать современному человеку, что такое святость».
Подводя итоги встречи, иеромонах Симеон сказал, завидует тем зрителям, которые посмотрят этот фильм впервые. «Какими бы ни были интерпретации тех или иных эпизодов и концепции фильма в целом, святость, которая явлена на экране, которая была в жизни, была в истории, она передана правдиво, в картине нет никакой лжи и фальши. Для меня это самое ценное». Татьяна Иенсен порадовалась за режиссера: «такой молодой человек, и такой масштабный замысел!»
«Я думаю, самое главное, что после этого фильма люди задумаются и углубятся в себя. Не обязательно уверуют и придут ко Христу, но каждый станет лучше и чище хоть на йоту. Говорить о том, что фильм «миссионерский», было бы вульгаризацией, но эффект от него будет действительно самым лучшим». К такому выводу пришел Владислав Петрушко.
«Я очень надеюсь, что внутренняя художественная правда, которая содержится в фильме, при всей возможной широте интерпретаций, даст возможность многим-многим людям с разным мировоззрением прикоснуться к чему-то, что выводит их за рамки обыденно-бытового-душевно-плотского существования.
Нужно отметить с благодарностью и радостным удивлением то, что «Православная Энциклопедия» - церковная, по сути дела, институция, и лично Сергей Леонидович Кравец, выступила в качестве генерального продюсера фильма, который не дает лобовых интерпретаций. Который может вызвать самое разное отношение и достаточно интенсивную полемику, который отсылает к глубоким, но потому и болезненным темам. Фильм создает дискурс современной православной культуры, при этом слово «культура» можно употребить не стыдливо улыбаясь в сторонку, да и слово «православный» тут будет без множества оговорок», - заключил протоиерей Максим Козлов.
_митр. Святогорский.png)
