Ваше Святейшество! Досточтимые соборяне! Братья и сестры!
Смутное время - это первый исторический опыт обретения нашим народом «свободы» в самом широком смысле этого слова: свободы совести, свободы нравов, политической свободы. Именно тогда, в начале XVII века, наш народ оказался в ситуации, когда всё можно, «всё дозволено». Ну, к примеру, какое место в тогдашнем российском обществе могло быть выше и недоступнее царского? Ибо царь - это личность сакральная, помазанник Божий, предводитель богоизбранного православного русского народа, «Нового Израиля», как тогда именовали Россию сами русские жители. Теперь же оказалось, что царём может объявить себя всякий желающий, нужно только решиться на истинно «свободный» поступок: отказаться от собственного имени и подложно присвоить себе царское имя и царское звание. Больше того, всё российское общество стало абсолютно свободным в своём политическом выборе, прямо как в детской считалочке - «кого хочешь выбирай!» Хочешь - кого-то из царевичей Димитриев (напомню, что только Лжедмитриев было трое), хочешь - какого-нибудь царевича Петра (Лжепетра, естественно), хочешь - стой за бывших бояр Бориса Годунова или, чуть позже, за Василия Шуйского, а хочешь - зазывай заморских принцев, польского иль шведского.
И заметался народ, «завыбирал» - то к одному побегут, то к другому, то к третьему... Вот уже вся Новгородская земля под шведами, а смоленские земли под поляками. «А нам некогда, мы выбираем». Вот и в Москве уже сидят польско-литовско-швейцарско- и ещё каждой европейско-наёмной твари по паре полки, а по всей Руси неистовствует казачья да литовская вольница. «Нет-нет, мы выбираем»... Однако чем дольше и тщательнее выбирали, тем становилось только хуже, хуже, хуже...
Почему так произошло? Почему свобода вызвала на Руси столь тяжкие последствия? Наши предки, оказавшиеся тогда, в начале XVII века, один на один с подобными вопросами, нашли свои ответы. И основной из них был, в общем-то, очевиден: главная беда состояла как раз во вседозволенности, в неограниченности свободы. В результате, свобода совести обернулась бессовестностью, свобода нравов - безнравственностью, политическая свобода - горем, неволей и погибелью. И в целом, та самая, столь желанная безграничная свобода оказалась свободой... греха!
Если прочитать сочинения начала XVII века, в которых анализируются причины Смуты, то в них так и говорится: Господь наказывает нас «за грехи наши», ибо весь православный русский народ утерял «страх Божий», а значит, утерял самые важные, нравственные, основания человеческого бытия. И недаром в общественном сознании начала XVII века практика безграничной свободы вновь возродила в сознании людей идею гибели Руси, впервые появившуюся в далёком XIII-м столетии, в годы монголо-татарского нашествия. Только теперь гибель богоизбранной Русской державы воспринималась как гибель «Нового Рима», «Нового Сиона», «Нового Израиля» и напрямую ассоциировалась с приходом антихриста и «концом мира». Но одновременно был найден и путь спасения России от «разорения» - в сердца людей необходимо вернуть «страх Божий», а значит, необходимо всеобщее, всенародное покаяние и возвращение к истинным, нравственным основам жизни. Только в этом случае, были уверены русские люди начала XVII века, Господь услышит молитвы русского народа, дарует России нового, истинного царя и спасет Русскую землю от гибели.
Но как это сделать? Степень нравственного падения русского общества в те годы была столь велика, что никто не верил никому и в первую очередь не верили своим, русским - боярам, дворянам, казакам, друг другу... Напомню, что даже Минин и Пожарский, при выборе нового царя, не верили в русских бояр, зато надеялись на шведского принца.
Оставалась только одна надежда - на чудо, на прямое вмешательство Божественных сил в человеческую историю. Иначе говоря, люди в Смутное время настолько измучились от безвластия, обмана и предательства, что стремились вверить свои жизни и судьбы непосредственно в руки Господа, вернуть, хоть на короткий период, те благословенные времена боговластия, о которых они знали из Священного Писания. Наверное, именно поэтому, Смута - это ещё и небывалое в своей массовости время чудесных видений и знамений. Современные исследователи в различных источниках этого периода нашли сообщения о 80-ти знамениях, и 45 эпизодов, содержащих 78 оригинальных рассказов о чудесных видениях. Русским людям являлись различные святые (чаще всего - преподобный Сергий Радонежский), а также Пресвятая Богородица и даже Сам Спаситель Иисус Христос. А Господь, если верить текстам записанных видений, укорял свой «новый Израиль» в отсутствии «правды», но по молениям Пресвятой Богородицы и всех святых, соглашался пощадить русских людей, если они покаются, заповедовал «израильтянам новообретённым» вернуться к традиционным нравственным нормам бытия. И непосредственная Божия воля, высказанная в видениях, стала во многих случаях прямым руководством к действию. Русские люди верили этим Божиим заповедям, стремились сразу же воплотить их в жизнь: устанавливали строгие посты, передавали друг другу сообщения об услышанных заповедях, проводили молебны и крестные ходы. А главное, и вправду стремились стать честнее, добрее, бескорыстнее. Вот почему исследователи считают, что подобные видения, несомненно, играли стабилизирующую роль в русском обществе, ибо высшие силы, являвшиеся тем или иным людям, требуя от народа покаяния, внушали ему надежду и обещали свою поддержку в спасении России. И ведь не случайно, что видения начинаются с 1606 г. и продолжаются по 1613 г., т.е. распространяются с началом активных действий народа по преодолению «разорения» государства.
Чудесные видения не только внушали надежду, но и побуждали людей к «подвигу самоустроения»: очистившись от грехов и восстановив нравственные основания жизни, русский народ должен был встать на путь спасения и устроения своей земли. И снова проблема. Желающих объявить себя «спасителями Отечества» было множество, однако у большинства из подобных «спасателей» ничего не получалось. А причина была одна: они сами не имели нравственного авторитета в российском обществе, и, как следствие, их желания и их деяния не находили должной поддержки. Иначе говоря, на первый план вновь вышел вопрос нравственного авторитета, теперь уже политических лидеров российского народа.
И вдруг выяснилось, что этот нравственный, т.е. высший, абсолютный авторитет, в народном мнении сохранился только у Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Гермогена. И вот уже на страницах публицистических сочинений того времени возникает яркий образ патриарха Гермогена, защитника и наставника всего православного русского народа: «Непоколебимыи же столпъ благочестия, предивныи рачитель христианския веры, крепкии твердыи адамантъ, человеколюбныи отецъ, премудрыи ерархъ», - писал один неизвестный нам автор времён Смуты. «Паче же подивимся и удивимся пастырю нашему и учителю, и великому отцем отцу, и святителю!», - восклицал в те же годы другой анонимный автор, и уверял, что Святейший Патриарх «нас всех укрепляет и поучает», чтобы страха не испытывали и не боялись врагов, «душами своими от Бога не отщетитися». А ещё в одной грамотке, посланной московскими жителями в разные города с призывом к объединению сил против врагов, утверждается, что Патриарх Гермоген, «душу свою за веру Крестьянскую (т.е. христианскую) полагает несомненно; а ему все крестьяне православные последуют».
И Святейший Патриарх оправдал народные чаяния. Именно он с декабря 1610 года рассылает по всей России грамоты с призывом к народному сопротивлению врагу и тем самым становится инициатором создания народных ополчений. В этих грамотах святитель Гермоген «разрешает» русский народ от присяги польскому королевичу Владиславу. Факт этого «разрешения» нельзя недооценивать - таким образом, Патриарх создавал законные основания для объединения сил русского народа в стремлении к освобождению, а сама борьба против польско-литовских войск принимала легитимный характер. Кроме того, Патриарх Гермоген повелел и другим архиереям составлять поучительные грамоты в полки и писать во все города от его имени, чтобы все стояли за веру. Когда же Патриарх не мог передать письменные послания (т.к. патриаршие «дьяки и подьячие и всякие дворовые люди пойманы, а двор его весь разграблен»), он давал устные «благословения».
Как считают современные исследователи, именно формулировка «благословение Патриарха» стала основной в посланиях времени Первого ополчения и заменила традиционную формулу «государев царев и великого князя указ». Следовательно, можно утверждать, что святитель Гермоген стал не только знаменем и духовным лидером ополчения, но и реальным политическим лидером восставшего русского народа. И недаром грамоты различных городов призывали народ идти «по благословению нового исповедника и побарателя по православной вере, отцом отца, святейшего Ермогена Патриарха Московского и всея Русии, второго великого Златоуста... истины обличителя на предатели и разорители нашие Хрестьянские веры».
Примеру Святейшего Патриарха последовала и вся Русская Православная Церковь, которая сыграла самую значительную роль в организации земского движения сопротивления. Ведь фактически во времена Первого и Второго ополчений представителями высшей центральной власти на местах считались местные церковные иерархи с Освященными соборами, которые стали выполнять функции глав местных правительств. Так, в самую страшную годину Смуты, в пору полнейшего разрушения Российского государства, именно Церковь стала духовным, идейным и организационным центром собирания народа на подвиг «самоустроения».
Итак, Святейший Патриарх Гермоген признаётся современниками духовным и политическим лидером всенародного сопротивления врагу. Но святитель призывает бороться не только с врагом внешним, земным (поляками, шведами, литовцами, разбойными казаками), а, в первую очередь, с врагом внутренним, врагом человеческим - со всеми теми сатанинскими искушениями, которые породила безграничная свобода. Святейший Патриарх призвал всех побороть врага в себе, и собственным подвигом, доказал, что это возможно...
И вдруг оказалось, что тех людей, кто был готов идти путём беззаветного служения родной земле, путём, указанным Святейшим Патриархом Гермогеном, очень много! Выяснилось, что искренних, честных, бессребряных защитников веры и Отечества много больше, нежели тех, кто умел только продавать и предавать. И число их с каждым днем, с каждым месяцем только увеличивалось, ибо они, воодушевленные нравственным примером Святейшего Патриарха Гермогена, объединялись - в отряды, в полки, в ополчения... И это было поразительно после стольких-то лет царства безграничной свободы!
О них, об этих удивительных людях, знали, передавали о них друг другу предания или грамотки с записанными на бумагу рассказами об их подвигах. Так, к примеру, писали друг другу о героической обороне Смоленска в 1609-1610 гг., жители которого «мученическими страданми изволиша лучше смерть восприяти», нежели изменить православной вере. Так воспевали защитников Троице-Сергиева монастыря, державшего оборону против литовских, польских и казачьих полков Лжедмитрия II с сентября 1608 по январь 1610 гг. К примеру, помнили о подвиге простых крестьян Шилова и Слобы, которые ценой своих жизней уничтожили тайную вражескую минную галерею, ведущую под одну из монастырских башен. Как народного героя воспевали воеводу князя Михаила Васильевича Скопина-Шуйского, трагическая и ранняя смерть которого была воспринята как всенародное горе. Наконец, величайшими, на все времена героями России стали князь Дмитрий Михайлович Пожарский и торговый человек Кузьма Минин, «последние люди», как называли их тогда. Именно за ними, за этими «последними людьми» - честными, искренними, бескорыстными, за теми, кого благословили Святейший Патриарх Гермоген и преподобный Иринарх Ростовский, кто не искал никакой личной выгоды, а наоборот, всё отдал на общее «земское» дело, пошел русский народ. Пошел и победил: сначала врага в себе, а потом и врага внешнего, заморского.
Собственно, в этом, наверное, и состоит самый большой урок, дарованный уже нам, людям XXI века, из того давнего Смутного времени: свобода невозможна без жестких нравственных границ, без жесткого нравственного стержня, ибо безграничная свобода - это свобода греха, а такая свобода губительна, смертельно опасна для страны и народа. Впрочем, это нам с вами известно не только из опыта предков, но из нашего личного опыта последних двадцати - двадцати пяти лет жизни. И ведь на протяжении всей этой уже четверти века мы постоянно слышим одно и то же: да причём здесь ваша хвалёная «нравственность»! да бросьте вы свои поповские причитания! вместо ваших стенаний нам нужна свобода, полная, безграничная, абсолютная! И вот тогда... Только, почему-то, становится всё хуже, хуже и хуже...
А вот наши предки были мудрее, нежели мы с вами, ибо они сумели справиться с бедами, обрушившимися на их головы, вовремя одумались, остановились в своём нравственном падении. И принёсший искреннее, сердечное покаяние, укрепившийся духовно, очистившийся нравственно русский народ под водительством Церкви свершил подвиг «самоустроения». Русские люди четыреста лет назад нашли выход из Русской Смуты. Сможем ли мы?
