Снова собираюсь говорить о языковой ситуации на Украине. Поскольку проблема давно уже не является чисто лингвистической.
Начну с примера из собственной жизни. Пришлось недавно войти в тесный контакт с одним учебным учреждением Киева. Предполагалось моё выступление. По мере подготовки стала проясняться ситуация в самом учреждении, возникли знакомства. И вот какая обнаружилась картина. Родной язык руководства и большинства преподавателей - русский. Однако им приходится не только говорить на украинском, но и постоянно испытывать страх - не прозвучит ли русская речь с трибуны или со сцены. Не услышит ли кто-нибудь, что они сами общаются на русском. Источник страха имеет конкретное воплощение. Некий преподаватель (отнюдь не руководитель) ревностно следит за тем, чтобы всюду звучал исключительно государственный язык. Ответом на мои аргументы, мол, русский язык пока не запрещён, были молчаливые вздохи. Люди боялись доносов. Их третировали, и они не сопротивлялись.
Сразу оговорюсь: я люблю язык Украины. Язык Малой Руси. Тот, что слышал с детства под Киевом, на Полтавщине. Не тот предписанный государством, язык учебников, полный польских и вообще придуманных слов, а тот, на котором народ всегда говорил в нашем крае.
Правда, сатиры свои пишу на этом самом, законодательно принятом украинском языке. Но говорю в них как раз об абсурдности и опасности обособления друг от друга народов Руси (в том числе и языкового обособления), так как, по сути, мы - один народ, у которого всегда был один язык. В силу исторических обстоятельств язык этот приобрёл территориальные особенности, но при этом единство и понимание (духовное и языковое) в народе всегда сохранялось.
Ныне же государством, телевидением, системой образования навязывается тот во многом искусственный украинский язык школьного учебника, на котором народ Украины никогда не говорил, не говорит и, я уверен, никогда не заговорит. Язык этот в нынешнем виде никогда не существовал и не является результатом естественного развития. Он был создан относительно недавно (наиболее значительные этапы его формирования падают на конец XIX - первую половину XX века). И создан он был для выполнения вполне определенных задач: лишить народ Малой Руси осознания своего единства с великорусами и белорусами, ослабить православную империю, посеять такую неприязнь внутри единого народа, чтобы не только не могло идти речи о возврате к естественному единству, но и чтобы сделать оторванный народ Украины оплотом наступления на Русский мир.
О тех, кто преследовал и преследует подобные цели, мы скажем ниже. Сейчас же, опуская бессмысленную полемику с отечественными «украинизаторами» (во-первых, речь идёт о вещах очевидных, а во-вторых, они не способны слушать аргументы), сразу назовём некоторые последствия появления украинского языка в том виде, каков он есть теперь. А также последствия использования его в качестве инструмента культурного и политического разделения некогда единого народа Руси.
1. В политическом плане. На пространстве единого Отечества, носившего разные названия - Киевской Руси, Российской империи, СССР, возникло отдельное территориальное образование Украина, политику которого по отношению к России нельзя назвать дружественной. При этом за исключением небольшой горстки «интеллектуалов» здесь никто не в состоянии правильно говорить на языке, который объявлен государственным и - вопреки правде - национальным и древнейшим.
Благодаря последней ложной посылке, внутри политического класса возникла искаженная, уродливая ситуация. Руководство страной, чиновники, ведущие бизнесмены испытывают муки, выступая публично на своём, якобы национальном, языке, и пребывают в вечном страхе, боясь случайно проговорить слово на родном русском. И при этом политики на чужом им наречии косноязычно отстаивают мысль об особом пути Украины, о том, что украинский должен быть единственным государственным языком. А ещё заученно повторяют мифы в духе «Украина - не Россия» в надежде на то, что за подобные имитации патриотизма им позволят называться национальной элитой и «контролировать» национальное богатство (вернее, то, что от него осталось).
2. Такое состояние ложно и, значит, безнравственно. А если ко лжи привыкают, если к ней приучают людей, это разлагает души. Нравственная атмосфера общества искажается. И в этом ещё одно следствие навязывания государственного украинского языка.
Официальная статистика рапортует: большая часть страны говорит по-украински. Да, в селах говорят на том языке Юго-Западного края Руси, на котором говорили и раньше, во времена Шевченко (конечно, тогда - чище, чем теперь). Но в сущности это всё тот же язык Малой Руси - одна из разновидностей русского языка. А нынешнего языка, требуемого государственными структурами, как не знали, так и не знают. Итак, неправда, приспособленчество и трусливое соглашательство торжествуют. Таковы потери в области морали.
3. В плане культуры. Искусственное введение нынешнего украинского языка даже там, где оно не воспринимается людьми и противоречит их желаниям (то есть речь идёт о насилии и моральном терроре), приводит к ослаблению и без того хилой системы образования, к деградации культуры.
Произведения, созданные на государственном языке, большинством населения Украины не воспринимаются, не читаются и без специальной поддержки правительственных и западных структур давно бы заглохли и прошли незамеченными. Уровень их ничтожен, и, создай их авторы нечто подобное на русском, их воспринимали бы как культурный спам, как жалкие провинциальные потуги. Сам потребитель культуры, то есть мы, народ, находясь в условиях языкового диктата, постепенно отвыкаем вообще от высокого языка культуры. Переходим в быту на уродливые смеси, на примитивный сленг. А ведь известно, что качество и чистота языка влияют и на душевную сферу. Культура чувств и поступков человека, говорящего на мусорном наречии, низка, поступки часто безнравственны в силу языкового и душевного огрубления.
4. Но самые тяжелые последствия насилия в языковой сфере проявляются в духовном плане. Украинский язык, вводимый как аргумент «инаковости» украинцев, что сопровождается печальными заклинаниями об угнетении украинцев русскими, приводит к разобщению жителей самой Украины, к подозрительности и неприязни между теми, кто принадлежит к различным языковым «партиям». А подозрительность, нелюбовь, а подчас и откровенная злоба (как к соотечественникам, так и к «соседям») - переживания далеко не христианские. И как тогда спастись, как обрести вечную жизнь со Христом? Ведь мы - народ, как свидетельствует история, христианский. То есть наша цель не Европа, а Царство Небесное. А много ли нас попадет туда, пребывая в злобе? Выходит, не языковая у нас проблема. Вопрос стоит о жизни и смерти. Причем жизни вечной и смерти тоже вечной.
Сама история появления, формирования и введения нынешнего государственного языка полна насилия, искусственного вмешательства в живую ткань языка, мотивированного неблаговидными целями. Обращаясь к прошлому, мы видим: нечистые и нечестные методы создания и внедрения искусственного языка могли породить лишь нечистые и губительные результаты.
Общеизвестно: все восточнославянские племена, населявшие Киевскую Русь, пользовались одним русским языком. Галичанин, приехавший в Суздаль или Смоленск, не нуждался в переводчике. Летопись также приводит немало примеров, когда послы из Киева выступают на собраниях в Новгороде - и снова полное понимание.
Начало языковому расколу положило политическое разделение. В XIV веке на землях Малой и Белой Руси установилось польско-литовское господство. Оно сопровождалось не только религиозным и материальным угнетением, но и жёстким ополячиванием культуры и языка. Однако, несмотря на внесение большого количества инородных слов из польского языка, говоры Малороссии и Белоруссии составили лишь диалектные группы, западнорусские наречия. Вместе с языком Великороссии они оставались разновидностью одного и того же языка.
Весь XIX век прошёл под знаком стремления Польши оторвать народ Малой Руси от общерусского корня. Когда не удалось ополячить (народ Малой Руси помнил обиды поляков и не собирался переходить на польский язык), тогда была придумана идея «отдельности» малороссов. По принципу «не поляк, но и не русский». И всё свелось к тому, чтобы иным способом, но всё же оторвать Украину от Руси и тем ослабить ненавидимую польской элитой Россию. Жителям Малой Руси стали внушать, что они - особый народ со своим языком и культурой. Появились книжки на языке, непонятном простому народу, но выдаваемом за его родной язык. Однако жители нынешней Украины не принимали ни деятелей, якобы пекущихся об их благе, ни их книжек и брошюр. Народ улавливал интригу, чувствовал, что его использует враг. Творения украинизаторов XIX века не пользовались спросом, их газеты и брошюры не покупали. И прежде всего, потому, что народ отказывался видеть в русском языке «не свой язык». Характерен случай, когда жители малороссийского села возмутились от того, что приехавший к ним молодой священник заговорил на народном наречии. Слушателей обидело то, что батюшка о Боге говорил языком, на котором они в «шинке лаются меж собою».
Добавим, что языковое разделение при поддержке Польши использовалось и «революционными элементами», для которых расшатывание устоев Российской империи было заветной целью, а национально-языковые «противоречия» могли послужить для этого как нельзя кстати. И всё же все попытки сделать малороссийский язык единственным, особым, при забвении русского, проваливались.
Точный анализ причин подобного провала сделал ещё в конце XIX века Н.И. Костомаров: «Поднимать малорусский язык до уровня образованного, литературного в высшем смысле, пригодного для всех отраслей знания и для описания человеческих обществ в высшем развитии - была мысль соблазнительная, но её несостоятельность высказалась с первого взгляда. Язык может развиваться с развитием самого того общества, которое на нём говорит; но развивающегося общества, говорящего малороссийским языком, не существовало; те немногие, в сравнении со всею массою образованного класса, которые, ставши на степень, высшую по развитию от простого народа, любили малорусский язык и употребляли его из любви, те уже усвоили себе общерусский язык: он для них был родной; они привыкли к нему более, чем к малорусскому, и как по причине большего своего знакомства с ним, так и по причине большей развитости русского языка перед малорусским, удобнее общались с первым, чем с последним. Таким образом, в желании поднять малорусский язык к уровню образованных литературных языков было много искусственного. Кроме того, сознавалось, что общерусский язык никак не исключительно великорусский, а в равной степени и малорусский... При таком готовом языке, творя для себя же другой, пришлось бы создать язык непременно искусственный, потому что, за неимением слов и оборотов в области знаний и житейскому быту, пришлось бы их выдумывать и вводить предумышленно»[1].
(Окончание следует)
___________________________
Фото - http://news.kh.ua/kharkov/politics/26403-pr-xochet-predostavit-russkomu-yazyku-status.html
[1] Каревин А.С. Украинский язык. История становления и развития (как рождалась «рідна мова»). Киев, 2011. С. 39-40.
