Когда мы совершаем погребение или заупокойную Литургию, мы читаем из евангелия от Иоанна зачало 16-е. Это очень известный текст. Там есть такие слова: «Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь» (Ин. 5:24)
Слова о том, что верующий «на суд не приходит», особенно любимы многими протестантами. Однажды уверовав в Воскресшего Господа, они затем всю последующую жизнь стремятся убедить себя и окружающих в своей непреложной спасенности. Для православного человека, воспринимающего спасение не как одноактное событие, а как труд всей жизни, эти слова звучат иногда наивно, но чаще всего - экзальтированно и поверхностно.
Мы уверовали и спасены в
надежде, но Царство Божие силою берется и только употребляющие усилие
восхищают его. Но вспомним и еще одно слово Христово, относящееся к
спасению. Он сказал: «Не судите и не будете судимы; не осуждайте и не
будете осуждены; прощайте и прощены будете» (Лук. 6:37)
Эти слова стоит вспомнить ради того, чтобы сопоставить их со словами о том, что уверовавший на суд не приходит.
Если
истинно верующий не судится, и если не осуждающий не будет осужден, то
не значит ли это, что перед нами слова Господа об одном и том же? Не
значит ли это, что человек, истинно уверовавший, и человек, не
осуждающий, это один и тот же человек?
Если это так, то истинная
вера проявляется именно, как отказ от осуждения, как приход души в
состояние некоей неспособности судить о любых грехах, кроме своих.
Стоит
посмотреть на способность осуждать (и не осуждать) и на любовь осуждать
(и не осуждать), как на критерий гибельности или спасительности своего
состояния. Гибельно верующий (да извинят мне такое выражение) не имеет
более сладких занятий, чем превозношение себя на фоне осуждения других.
Спасительно же верующий видит себя одного в неприглядном виде, видит
грязь свою в свете Евангелия, и отказывается выгибать грудь колесом и
смотреть на других людей сверху вниз.
Пример человека верующего, но
погибающего, при этом уверенного в своей избранности и в погибели
остальных, мы видим в притче Господа о мытаре и фарисее. Нас в данном
случае интересует последний.
Фарисей решительно отделил себя от всех
людей! Это поразительно, но это правда. Он в своих благодарениях
говорил Господу: «Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди» (Лук.
18:11) Вот так. Ни больше, ни меньше. (Читаем дальше и проверяем себя
на «вшивость»)
Всех же людей, от которых фарисей себя мысленно
отделил, он определил емко и кратко: «грабители, обидчики, прелюбодеи».
Затем, не удовольствовавшись перечислением чужих грехов, фарисей ищет
пищу для осуждения перед глазами, и быстро находит. «Или как этот
мытарь» Далее он перечисляет свои дела, которыми искренно гордится. Это
пост и десятина. Поскольку фарисей молится, то он имеет и молитву.
Имея
молитву, пост и милостыню, чего не хватает ему? Да всего не хватает,
поскольку то, что он имеет - никуда не годно. И невдомек этому
влюбленному в свои добродетели самохвалу, что в это же самое время в
душе мытаря происходит нечто трогательно-великое, благодаря чему мытарь
уйдет из храма «оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий,
возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится »
Говорить
об этом стоит для того, чтобы вглядеться в евангельское зеркало. А
вглядеться в него стоит для того, чтобы понять: не больны ли мы самым
худшим и самым неисцельным видом недугов - религиозной гордостью?
Недавно только вышедшие на ниву Господню, недавно положившие впервые
руку на плуг, многие из нас уже научились поднимать брови, смотреть
свысока, приклеивать ярлыки. Уже они во всем разбираются, уже знают о
«подводных течениях» и «тайных движениях». Толком еще грехи свои не
оплакав, мы, при таком подходе, уже делаем бесполезными все будущие
труды, потому что приобретаем «мнение» о себе и не боимся судить
поспешно.
Сложность в том, что жизнь религиозная почти всегда есть
жизнь, так или иначе, законническая, протекающая внутри правил и
уставов, внутри традиции. А ничто так не питает гордыню и
самовлюбленность, как строгое соблюдение уставов и правил. Эта же
законническая строгость сильно влияет на отношение к окружающим людям.
На них наклеиваются ярлыки, вроде «свой», «чужой», «скверный»,
«пропащий», и картина мира в глазах ярого законника становится
удивительной со знаком «минус».
Фарисейство - жуткое явление, и нам
дано познать это не столько из книг, сколько внутри собственных сердец.
Собственно и саму притчу о мытаре и фарисее Господь произнес «некоторым,
которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других»
(Лук. 18:9) То есть Он для нас ее произнес, поскольку данный недуг
свойственен всем вообще, но белее всего тем, кто стремится к
праведности.
Очевидно, не просто так, а ради великой пользы и по
причине крайней необходимости, мы читаем эту притчу и толкуем ее в
преддверии Великого поста.
Учение о праведности, о простоте и
чистоте, о примирении и прощении, наконец о смирении, есть тайны Божии,
открытые нам для активного приведения их в жизнь. Если какому-то народу
Бог открывает нечто, то затем Он же и требует действий в духе
откровения. За пренебрежение тайнами и за отказ от движения в указанном
направлении наказание как раз и приходит. «Истреблен будет народ Мой за
недостаток ведения: так как ты отверг ведение, то и Я отвергну тебя от
священнодействия предо Мною» (Ос. 4:6)
Нам открыто Евангелие, значит
не нам судить тех, кому оно не открыто, но нам исполнять открытое. И
воцерковление долгожданное, без которого не поднимется из грязи и праха
страна и народ ее, должно быть правильным, глубоким, не истеричным, и не
самовлюбленным.
Будем верить право, чтоб не идти на суд, и не будем
судить других, чтобы не судиться в ту же меру. Но наипаче послушаем
апостола, говорящего: «Испытывайте самих себя, в вере ли вы; самих себя
исследывайте. Или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в вас?
Разве только вы не то, чем должны быть» (2 Кор. 13:5)
Вот это последнее - самое горькое: быть не тем, чем должны быть; не быть, но казаться.
Но время есть еще, значит, с Божией помощью, исправляться и можно, и нужно.
