Наше
безвременье породило явления, метко названные образованщиной,
прихватизацией, распилом и т.п. Новая элита «подвела черту» под прошлым,
цинично заявив о «конверсии власти в собственность».
ПЕРЕФОРМАТИРОВАНИЕ
«Переформатирование»
страны ударило по школе и академической науке. Если раньше молодёжь
учили «знать и уметь», опираясь на народные традиции, то теперь её
образование всё больше стало сводиться к натаскиванию на использование
чужого и чуждого, от машин до моделей поведения и базовых идеологем.
Давние предостережения «пушкинцев» В.К. Кюхельбекера и В.Ф. Одоевского о
недопустимости подражательства, чреватого превращением России в землю
«безглавцев», забывающую собственное имя, к сожалению, не были вполне
услышаны при Николае I и его наследниках. Сегодня же эти идеи в верхах
совсем не востребованы. Свои гении теперь «не требуются», и наша
культурная элита продолжает растворяться в иных краях, удобряя учёные
нивы Америки, Европы, Китая.
Вот крик души бывшего учёного из
Томска, недовольного «избиением образования»: «Знаете, чем тогда
отличался наш специалист от американского? Американец говорил: «Знаю
как!», а мы говорили: «Знаю почему!» Разницу чувствуете?.. В середине
90-х мы, молодые и талантливые, не могли позволить себе работать в вузе
за копейки. Мы пошли торговать... Старики остались. Да огонь в глазах уже
не тот, многим за семьдесят. У большинства обида на нищенскую зарплату,
на руководство... Но они - честные и принципиальные и ещё работают!
Знаете, что страшно? Вот уйдут они, и на нашем образовании можно ставить
крест...»
Сейчас
руководство страны призывает к модернизации. Начат проект «Сколково»,
много надежд возлагается на федеральные университеты. В этом «громадье
планов», однако, есть нечто сомнительное. К сожалению, эти здравые
предложения не обсуждаются. Пока у нас реформы заменяются словесной
эквилибристикой, которая была осуждена ещё Карамзиным двести лет назад в
«Записке о Древней и Новой России». Тогда, в частности, он обращал
внимание верхов на сомнительность перелицовки приказов в министерства,
поскольку ничего, по сути, не улучшалось, возрастала лишь степень
бюрократизации жизни страны. Глупо «гнать» старые имена, ничего не
усовершенствуя по существу, - утверждал историограф.
В российской
высшей школе мы подвержены переменам столь же иллюзорного типа. Раньше
на факультетах были заместители деканов, теперь они наименованы старшими
менеджерами образовательных программ. При этом непрерывно уменьшается
число бюджетных мест на факультетах. Раньше на родном факультете
первокурсников принимали на пятьдесят бюджетных мест. Теперь, говорят,
таковых останется около тридцати. В связи с «болонизацией» происходит
сокращение спецкурсов. У меня на истфаке, например, вместо двух теперь
будет только один...
Зато как раковая опухоль растёт вузовская
бюрократия. Прежде в вузах было 4 проректора: по учебной и научной
работе, заочному обучению и по административно-хозяйственным вопросам.
Сейчас проректоров значительно больше. Результатов же научных стало
мало: по данным Академии наук, Россия обеспечивает всего 2 процента
научных инноваций в мире, что на порядок меньше, чем давал СССР.
Университетское
самоуправление кануло в Лету вместе с Российской империей. Некоторое
его подобие было возрождено в советский период, сейчас исчезает и оно.
Университетские верхи ничем и никем не ограничены. В независимом
профсоюзе СПбГУ отмечают: «...полномочия учёных советов сведены к нулю... В
университете сейчас 14 проректоров... Нетрудно представить, сколько денег
тратится на содержание этого аппарата...» Недавняя конференция Восточного
факультета СПбГУ призвала университет пресечь разрастание бюрократии.
Учёные утверждают, что отказ ректората от замещения административных
постов преподавателями «...приводит к нарушению обратных связей с
научно-педагогическим коллективом, возникновению «новой номенклатуры».
Об
этом же - в многочисленных обращениях наверх профкома Воронежского
университета. В открытом письме воронежцы говорят о новой бюрократии как
«раковой опухоли, выросшей на теле нашего российского образования».
Преподаватели, члены профсоюза отмечают, что высшая школа буквально
стоит перед пропастью, так как во многих вузах к власти «приведены»
люди, «которых лет двадцать назад никто бы и не отнёс к настоящей
интеллигенции». Результатом стало начавшееся «...уничтожение нашей системы
образования, наших научных школ, приход к власти алчных и беспринципных
чиновников от науки, подчас просто купивших свои диссертации, для
которых не существует ни славных традиций российской науки, ни чувства
ответственности за возглавляемые ими научные и научно-педагогические
коллективы. В чести у них лишь его величество доллар». Они из всего
выжимают деньги.
КЛАНОВЫЙ ПРИНЦИП
Появление
замкнутого в себе класса вузовских управленцев превращает
преподавателей в людей второго, если не третьего сорта. В моём
университете появились новые проректоры: по экономическим вопросам,
информатизации, инновационному развитию, международным связям. Главный
бухгалтер тоже получила ранг проректора. Оправданно ли такое умножение
должностей? У нас есть проректор по учебной работе с подведомственным
управлением образовательных программ. Но зачем-то создана
контора-двойник - центр инновационных образовательных программ - с
подчинением его новому проректору по инновациям. Почему инновационное
дело подчинено отдельному управлению, если есть проректоры по учебной и
научной работе, которые и должны его внедрять в жизнь? Далее: для чего
нужен проректор по экономике, если есть главбух-проректор со своим
штатом? Тем более что имеется ещё и советник ректора по экономическим
вопросам.
Раньше был отдел кадров, теперь к нему прибавилось
вышестоящее управление персоналом, и руководство одним делом удвоилось.
Недавно пришлось ждать битый час, чтобы заверить подпись на рецензии.
Раньше это быстро делалось начальницей ОК, у которой это дело отъято
ради создания нагрузки для новой бюрократической единицы. Учреждён отдел
налогового учёта, хотя есть бухгалтерия. Начальников послевузовской
подготовки теперь стало два вместо одного прежнего, заваспирантурой.
Создан
отдел по связям с общественностью, хотя есть деканы, которые могут этой
общественности всё прояснить. Образован штаб ГО и ЧС, хотя есть
управление по безопасности и режиму. То же можно сказать о центре
студенческих инициатив, работающем наряду с центром социальной поддержки
студентов. Наконец, имеются особое экономическое управление и отдел по
работе с объектами недвижимости наряду с хозяйственным управлением.
По
сути, безмерно возрастая, бюрократия превращается из средства
управления в автономную касту, паразитирующую на университетском теле.
Встаёт
вопрос: а что же это наше министерство дозволяет вузовским управленцам
так «плодиться и размножаться»? Да просто права народная мудрость,
гласящая о «рыбе, гниющей с головы». Сегодня часто слышим: «Откаты,
откаты». Не они ли многое объясняют в дозволении ректоратам плодить
вузовские конторы? Создана «новая бюрократическая прослойка»,
поставившая преподавателей в жалкое положение. Преподавателям вузов не
платят даже минимально приемлемой зарплаты.
ПРЕПОДАВАТЕЛЬСКИЕ РОМАНСЫ И РЕКТОРСКИЕ ФИНАНСЫ
Проблема
катастрофической недоплаты преподавателям стоит остро. Объявлено, что в
следующем году лейтенант будет получать 50 000, а начинающий учитель
-11 000 рублей в месяц... А месячная оплата «чистыми» университетского
ассистента, по сути, вузовского лейтенанта, - всего 5000, старшего
преподавателя - 6000, доцента, кандидата наук - 9500, профессора,
доктора наук - 15 000...
Старший преподаватель без степени, не
говоря уже об ассистенте, получает на уровне неквалифицированного
работника, а кандидат наук - лишь немногим более. Что это, недомыслие
или определённая политика, нацеленная на ликвидацию высшей школы?
Разброс
в оплате преподавательского труда в стране небольшой. В одном из
городов Золотого кольца профессор-доктор получает на руки 16 400, а
доцент, кандидат - 11 200 руб. В моём университете соответственно на
полторы тысячи меньше. Премии там тоже редки.
Из Нижнего
Новгорода мой знакомый пишет: «Как доктор наук и доцент получаю около 14
тысяч рублей в месяц. Можно сказать, прожиточный минимум в наших
условиях». Другой учёный сообщает о зарплатах в своём вузе: «Оклад
доцента, кандидата наук - 5700, профессора, доктора наук - 6300. Нищие...»
В
редких университетах преподавателям немного доплачивают за публикации
статей в реферативных журналах из списка ВАК. Кое-где дают скромные
квартальные премии. В нашем университете мизерная доплата преподавателю
бывает один раз в год, перед новогодними праздниками.
Росстат
между тем отмечает падение жизненного уровня населения. Среднедушевой
доход в марте составил 18 390 рублей. Обратите внимание - средний
месячный доход значительно превышает уровень зарплаты доктора наук,
профессора или «остепенённого» сотрудника Академии наук, не говоря уже о
грошах университетского доцента.
Приведу по сему поводу
показательное мнение одного рядового гражданина. Как-то разговорился с
водителем такси, «сражённым» преподавательским обыкновением подряжаться
на отхожие промыслы ради прокорма семей. Один его пассажир, профессор,
печалился, что зарплата в госуниверситете настолько мала, что приходится
работать ещё в двух-трёх коммерческих заведениях...
Вспомним
примеры противоположной политики, которая была ещё сравнительно недавно.
При Сталине установили соотношение профессорской и доцентской зарплаты
со средними окладами в промышленности как 7:1 и 4:1. Вплоть до 1990 г.
кандидат наук, доцент получал «сталинские» 320, а доктор наук, профессор
- 500-550 рублей. После войны резко повысили жалованье преподавателям и
сотрудникам академий для привлечения народа к интеллектуальной
деятельности. Великой державе были необходимы «свои Платоны и Невтоны».
Исходили из необходимости крепить великодержавие, и результат был:
осваивался атом, покорялся космос. Сейчас, видимо, у нас взят курс на
«мелкодержавие».
В Беларуси, зависимой от нас по сырью, оплата
преподавателей высшей школы достойнее, чем в России. Мой знакомый
доцент-кандидат с десятилетним стажем из Минска получал до недавнего
времени по нашим деньгам в месяц 19 000 руб. Это было выше зарплаты
нашего профессора-доктора с пятидесятилетним стажем. Такого ужаса с
оплатой работников высшей школы нет нигде среди мало-мальски развитых
стран, в том числе в соседней Прибалтике, в бывших губерниях Российской
империи.
Руководители страны, впрочем, делают вид, что «проблем
нет». Министр Фурсенко не верит, что зарплаты низкие, ведь, по
усреднённым данным, они нормальные. Странная некомпетентность математика
- объединять миллионные месячные доходы ректоров и их окружения с
жалкими преподавательскими крохами и делить всё это поровну. Остатки
нашего учёного народа, наталкиваясь на правительственную стену
равнодушия, начинают бунтовать.
НЕ РАЗГЛАШАТЬ!
В
2008 г. было объявлено, что преподавателям вузов будут платить
«компенсационные и стимулирующие выплаты», но это оказалось ложью. Нет, в
частности, нормальных премий за защиту докторских или кандидатских
диссертаций. Зато у преподавателей увеличиваются обязанности. В нашем
университете у доцента (по инструкции) в три с лишним раза больше
обязанностей, чем прав, причём в перечне прав нет гарантий справедливого
материального обеспечения.
Оригинальным является императивное
требование «не разглашать... сведения, являющиеся коммерческой и иной
тайной». Не университет, а галеры засекреченные: «туда нас не пускают, а
сюда не принимают». Но работать надо всё больше и на высоком
научно-методическом уровне... за сумму, близкую к зарплате дворника. Вот
такая модернизация.
Начальству же дозволено брать с вузов,
полученных ими в кормление, сколько душе угодно. На мой взгляд,
руководство прихватывает до половины бюджетов вузов. Причины очевидны. В
стране господствует олигархический принцип приватизации сфер
управления. Университеты не являются исключением.
Именно
гигантские доходы оторвавшегося от преподавательского корпуса
руководства университетов обеспечивают ему надёжное прикрытие сверху,
ведь поделиться ему с «вертикалью» есть чем. А если учесть, куда «ушли»
огромные участки университетских земель в последние десятилетия по всей
стране, отчуждённые в интересах университетского руководства,
чиновничества и предпринимателей-строителей? Есть сведения, что здесь
бесчестное присвоение средств по стране исчисляется многими десятками
миллиардов рублей. Сужу по конфиденциальной информации, полученной из
университета одного русского города-миллионника. Но это отдельная тема.
Теперь
о совсем уж показательном скандале. В Нижнем Новгороде стало известно,
что ректор госуниверситета им. Н.И. Лобачевского продекларировал 13,5
миллиона рублей дохода, полученного в вузе за 2010 год. Это официальная
информация. Ректор выдвигался в депутаты и вынужден был сообщить о
заработках. Преподаватели взволновались, стали атаковать вузовские
штабы. Знакомый профессор рассказал, что одна бухгалтерша по секрету
«успокоила» протестантов, сказав, что в 2010 г. перед выборами
руководитель был ещё скромным, так как годом ранее он заработал гораздо
больше. А вот случай из Владимира. Там в одном из государственных вузов
стало известно, что главный бухгалтер ежемесячно получала по 800 000
руб. Затем внезапно уехала жить в США.
Наш учёный С. Голунов,
работающий в Даремском университете (Англия), замечает, что информацию о
заработках руководителей западных вузов можно найти без особого труда,
но «по вузам российским обнаружить её почти так же сложно, как сведения,
составляющие государственную тайну». Руководителям «очень даже есть что
скрывать». Совокупные доходы десятка «топ-администраторов» типичного
университета эквивалентны зарплатам многих сотен обычных преподавателей.
Для сравнения: в Англии вице-канцлер (эквивалент российского ректора)
получает всего лишь в 4-5 раз больше преподавателя среднего уровня. В
Эстонии ректор Тартуского университета получает примерно в 4,5 раза
больше минимальной зарплаты профессора. Ещё меньше отличалось по доходам
руководство высших учебных заведений дореволюционной России: в конце
XIX века зарплата ректора технического института менее чем в два раза
превышала профессорскую и чуть более чем втрое - доцентскую.
Наша
высшая школа в опаснейшем положении. И её проблемы отражают общие
пороки нашей жизни, усугубившиеся в течение последних двадцати лет.
