"...Я хочу быть в тюрьме..."
АЛЕКСЕЙ ТАЛАШКИН, преподаватель Новосибирской школы звонарей:
" Завтра я буду в тюрьме по собственной доброй воле. Иногда я думаю о том, что если бы в тюрьму можно было сесть на месяц-другой, я бы сел. Но совершать преступление у меня нет никакого желания, а просто так меня туда никто не пустит.
Завтра я буду в тюрьме в составе Отдела тюремного служения Новосибирской епархии, который уже 20 лет возглавляет игумен Владимир (Соколов). Мы проходим крестным ходом по всем учреждениям области, и моя задача - собрать передвижную звонницу с шестью колоколами и звонить к молебну, который будет совершен «в местах лишения свободы».
Зачем мне это надо? Дело в том, что все действия, которые мы там совершаем, делятся на внешние и внутренние. Если смотреть только поверх, то будет какая-то ерунда. Люди стремятся на зону, чтобы читать и петь молитвы, чтобы звонить в колокола, чтобы ходить по баракам. Игумен окропляет святой водой все помещения (а завтра там будет около тысячи камер), и в его семьдесят с небольшим лет это выглядит странно даже для нас: зачем? Те, кто не может смотреть внутрь, недоумевают, зачем их согнали со шконок, почему им надо сейчас стоять тут на жаре или на ветру и участвовать в этом «цирке». Если нет внутреннего наполнения, то все внешние действия выглядят действительно абсурдно.
Но я постараюсь объяснить наши действия так, как это вижу я, изнутри. Мы воспринимаем эти молебны на зоне как военное действие. Война - всегда противоборство двух сторон, где есть потери, победы, предательства, форс-мажоры, минуты перед боем, атаки и сводки с полей. В этой войне враг особо искусен, он прекрасно знаком с нашей психологией, он воюет с нами уже не одно тысячелетие, по пустякам он не хочет себя обнаруживать, и всегда наносит самые подлые удары. И мы с ним воюем там, на этой закрытой территории. Я иду в тюрьму, чтобы воевать со своими врагами.
АНДРЕЙ, педиатр, хирург. На воле делал операции на позвоночнике. Тут - послушник в храме. Он воюет на нашей стороне:
- Мы все тут - точильные камни друг у друга. У меня вот - четыре: Серега, Петр... ну и там еще... Когда я сюда попал, то воевал со всеми - с зэками, с начальниками, со стариками, с молодыми... Все были виноваты. Потому что я вообще не должен был сюда попадать, с моим образованием, с моей работой. У вас, кстати, что со спиной, остеохондроз? Почти сразу пошел в санчасть, предложил, так сказать, свои услуги... Я и на воле в храм заходил, правда, не исповедовался ни разу. А тут как пришел, так и остался. Травмы ног у вас не было?...
Игумен говорит, что все храмы в колониях - это монастыри. Он втолковывает это и заключенным, и начальникам, и нам. Те, кто в тюрьме постоянно посещают храмы, - это монашествующая братия - совершают молитвенные правила, читают евангелие, святых отцов, духовную литературу. И чем сильнее грех, тем сильнее раскаяние, тем глубже вера. А те, кто плюет в потолок, лежа на нарах, - это им игумен говорит о монастыре...
Игумен стоит перед строем в восемьсот человек. За его спиной восемь прихожан тюремного храма. Каждый держит икону. Андрей держит крест. Получается две неравные по силам шеренги, лицом к лицу. Батюшка не кричит, но его слышат все...
- Тюрьма - это монастырь, - развивает тему игумен на чаепитии у администрации колонии, - и мы должны это понимать.
- Да мы понимаем, - говорит начальник, - только вы вот прикиньте, откуда ветер дует. Те, у которых по две бензоколонки на воле, они сейчас продавливают тему соответствия тюрем евростандартам. Чтобы диван у него тут был в номере, чтобы холодильник, микроволновка, душ... А банком можно и по интернету руководить. И что получается, сейчас у нас это стало концепцией развития. А ведь большинство-то и в глаза не видело такой жизни. У нас есть такие, кто вообще читать не умеет! И это не из тундры какой-нибудь, это люди в центре города живут. Так он провалялется два года в джакузи, выйдет на свободу и чего? Если он там просто ничего из себя не представляет - за него даже жалобы другие пишут, а он только крестиком подписывается. Он ведь не хочет там улицы мести или фляги таскать. У него же амбиции! А что он умеет кроме как телефон в подворотне отобрать? Вот помыкается там месяц-другой - ни работы, ни зарплаты. А тут я его жду - с пайкой, с джакузи. Вот и идет он к нам. И это - политика уменьшения рецидива преступлений! А, батюшка?! Как мы с вами будем их перевоспитывать, если я его даже пальцем тронуть не могу? И ведь если бы он кайлом махал весь день, если бы он с утра копал траншею, а вечером ее закапывал, тогда понятно. В тюрьме должно быть по определению плохо, ведь так? А сейчас что? Мы за евро-тюрьмы! За условия и комфорт... Вот и давайте будем их словом вашим святым вразумлять. А что нам еще осталось?..
Не знаю почему, но самое сильное умиротворение и покой я ощущал в тюремных храмах. Если тут начинается молитва, она звучит, не гаснет. И в такие моменты я хочу быть в тюрьме".
Справка: Автопоезд по зонам и тюрьмам Новосибирской области впервые был проведен в сентябре-октябре 2010 года в рамках 20-летнего юбилея сотрудничества ГУ ФСИН России по НСО и Новосибирской епархии РПЦ. В состав автопоезда вошли сотрудники ГУ ФСИН, священнослужители, певчие, звонари, психолог, фотограф и видеооператор. В каждом учреждении были проведены молебны с колокольным звоном, окроплены все жилые и хозяйственные помещения святой водой, проведены личные беседы с заключенными. В 2011 году в маршруте автопоезда, завершившемся 8 сентября, - 12 колоний, тюремная больница и три следственных изолятора.
